Варвары
Шрифт:
– Сперва бы узнать, от чего напасть наша приключилась, – произнёс Харольд, самый старший из троих гостей.
– Правильные вопросы задаёшь, молодой кьяр. Заметили, что от недуга только мужчины ваши страдают? До тридцати лет – суровые, сильные воины, а как старше становятся, то и силу, и здоровье своё теряют – обузой клану становятся. А всё потому, что сами мужчины и виноваты. Обидели девушку с даром. Двое обидели, а третий – отец ваш, кьяры, закрыл на это глаза. У девушки той дар почти раскрылся, но не совсем, вот и не смогла постоять за себя. Зато сил на проклятье хватило. Молодая была, глупая, не ведала силы своих слов, сгоряча проклятье выкрикнула, но теперь уж не исправить содеянное и не воротить сказанное.
– Неужто ничего нельзя сделать? –
– Отчего ж нельзя? Можно, – старушка не торопилась, делая всё медленно. Некуда ей было спешить. А вот речь у неё была живая, как и взгляд её не по старчески ясных глаз. – Только потрудиться придётся.
– Работы мы не боимся, кьяра Арма, – горячо заверил её Торд, расположившийся посредине, между своими братьями.
– Работа разной бывает, кьяры. Было у меня видение, оттого и знаю, о чём говорю. Придётся вам искупить вину перед женщиной с даром.
– Где уж теперь найти ту самую женщину, что обидели наши мужчины? Подскажи, Кьяра Арма, – не унимался Торм.
– В моём видении, девушка, которую вам предстоит найти, была молоденькой. Стало быть – не следует искать ту, из прошлого. Найдите в настоящем.
– Из наших женщин я не знаю никого с даром, – негромко проговорил Харольд.
– Ну, коль слепы вы настолько, чтобы не увидеть то, что под носом, ищите тогда подальше, – заявила старушка, сверкнув гневным взглядом на трёх упрямцев.
– Люди с даром ценятся на вес золота. А то и дороже. Кто же отдаст нам своё сокровище? – стал рассуждать вслух Торд.
– А это смотря что предъявите, кьяры, – хмыкнула ведунья. – Ищите и искупляйте вину.
– Это что ж, нам перед незнакомой девчонкой поклоны бить незнамо за что? За то, что даже не мы когда- то сделали? – поддался на провокацию Бьёрн, мгновенно вскипев от взгляда ведуньи, подскочив на ноги. Но тут же Торд схватил его за руку и рывком усадил на место.
– Молод, горяч, глуп, – припечатала ведунья. – Искупать вину – не значит бухаться на колени о чём-то молить. Достаточно сделать её счастливой, девушку эту. Ещё подскажу: пусть отец ваш вспомнит о долге перед ним. Это и поможет. И ещё, кьяры, запомните, силой можно меряться только с мужчинами. С женщиной – только мирно, уговорами ли, лаской, можете что-то посулить ей, но не давите силой, не принуждайте – хуже будет только вам самим.
– Благодарим за гостеприимство и за советы, – Харольд поднялся со скамьи и слегка поклонился ведунье. – Чем отблагодарить тебя?
– Да вот, крыша у моего дома прохудилась, – вздохнула старушка. – Подлатать бы её. Да дров наколоть. Этого было бы достаточно.
– Сейчас всё сделаем, кьяра Арма, – кивнул Торм, вставая вслед за братом и тоже кланяясь старушке. Оба брата вышли из избы, собираясь разобраться с проблемой крыши дома ведуньи.
– Может я и горяч, и глуп, кьяра, – Бьёрн смотрел прямо в глаза старушке, – но не понимаю, как мы втроём сможем сделать счастливой одну девушку. Если один из нас станет ей мужем, то он и будет этим заниматься. А двое других – волынить?
– Молод, горяч, глуп, – повторила своё мнение ведунья о самом молодом из тройки кьяров. – Сразу видно, что в доме давно нет женщины, без матери выросли. Пример вам взять неоткуда. Тяжело вам будет рассмотреть дар девушки, – кьяра Арма расстроено покачала головой. – Но всё же отвечу тебе, раз спросил: вы все трое будете трудиться, чтобы сделать девушку счастливой, но каждый по-своему. Ведь сделать приятно ей может не только муж.
Выполнив то, о чем попросила ведунья, трое кьяров отбыли восвояси, а старушка печально улыбалась, всматриваясь в огонь очага. На вопрос младшего кьяра стоило промолчать. Но ведунья предпочитала отвечать на заданные вопросы. Не все могли верно понять её слова, но правду она не умалчивала, чтобы совесть не мучила. Для этого у неё были видения.
Часть 3. Правда за правду
Харольд сидел на корме драккара, точил меч и рассматривал свою неожиданную жену. Ещё стоя перед князем, когда основные вопросы были решены, Харольд потребовал, чтобы был проведён обряд, по традициям княжества. Чтобы он увёз девушку женой, и никто не помыслил о ней дурного, что забрали её как рабыню, или того хуже, как беспутную девку.
Так как кроме легкой котомки и пары монет у девушки ничего не было, братья озаботились приобретением для неё вещей, особенно теплых, ведь их дом был сильно севернее, и добираться до него предстояло на драккаре долго. Да и для обряда следовало бы Дарайе купить красивое платье, да только не вышло. Церковник, дьяк, как только услышал, что девушку в мужья берёт язычник, венчать их отказался. Но в книгу свою храмовую, толстую, их всё же вписал, под нахмуренным взглядом князя, перечить ему полностью не посмел. Так что платье Дарайе хоть и досталось, но просто в подарок – тёплое и очень красивое. Ещё одно, светлого оттенка, Харольд купил, пока братья водили девушку в лавку за обувью. В её лёгкой обувке на их острове только в жаркие месяцы ходить можно. А они уже почти окончились в этом году. В обряде венчания тут им отказали, значит он будет проведён в клане. Вот платье и пригодится. А пара шёлковых нижних платьев сойдёт за подарок молодой жене.
Сам Харольд не хотел создавать семью. Два года назад он долго ухаживал за берой с острова Тьяли и девушка его ухаживания принимала как должное, от подарков дорогих не отказывалась. А когда Харольд сделал предложение стать его женой и приехал на обряд, она рассмеялась, и, колко указывая на его, по её мнению, недостатки, отвергла, выставляя перед двумя кланами, своим и его, на посмешище. Разумеется, клану бессовестной беры не поздоровилось, но с тех пор Харольд на девушек старался не смотреть. Слишком сильно его задел тот отказ оборотницы с острова Тьяли. Поэтому, когда девушка, которую князь решил отдать в качестве платы за старый сговор, вошла в зал, Харольд вёл себя молчаливо, отстранёно и много хмурился, чтобы уж точно не привлечь её внимание. Но получилось так, как получилось, и что теперь со всем этим делать, Харольд совершенно не знал.
Там, у князя, Торд – средний брат, озвучил их общее, заранее оговоренное решение, что девушке надо дать выбор. Ведь видно было, что она и так сильно, и не сказать что приятно, удивлена, из-за того, что её, как вещь, князь отдаёт викингам. Или, как их обычно называют в тех краях – варварам. Так что хоть как-то смягчить ситуацию следовало. Потом уже Харольд взял всю заботу о девушке на себя, и старался её хоть немного порадовать подарками и вкусными угощениями. Девушка молча со всем соглашалась, от подарков не отказывалась, но как-то сторонилась мужа и его братьев, почти всё время молчала, а от прикосновений вздрагивала. Вот и сейчас Харольд уже несколько часов за ней наблюдает, а она всё сидит у правого борта и рассматривает всё, что проплывает мимо, будь то крупная рыба, мелкие острова, и даже птиц, что летят в небе. На всё смотрит с интересом и затаённым восторгом. Но стоит кому-то из команды к ней подойти, сразу же нахохливается, как пичужка, и прижимает руки к телу, будто боится удара. Но пришло время ужина, и Харольд надеялся получше её накормить и попробовать разговорить. Ведь за весь день она съела только пару булочек и несколько яблок. Да и то, одно из них припрятала в карман платья, пока, как ей показалось, никто не видел. Но от зоркого взгляда Харольда это не укрылось.
– Я не хотела никуда ехать, – тихо сказала Дара, когда за ужином кьяр, так стремительно и неожиданно ставший ей мужем, поинтересовался, отчего она грустит.
– А раньше почему смолчала? – Харольд сел рядом с Дарайей, но так, чтобы не касаться её лишний раз и не нервировать прямым взглядом, подкладывая из общей миски самые вкусные кусочки мяса и овощей.
– Потому что не имела права голоса, – тихо ответила Дарайя, остановив раскрытой ладошкой руку Харольда, не давая добавить ещё кусочек мяса. Видимо больше она уже не хотела.