Варвары
Шрифт:
Боковым Черепанов увидел, как на второго, белобрысого, грязного охламона надвинулся Алексей. Взял на контроль на всякий случай. Тем более, у мужика топор к поясу прицеплен и тоже нож в чехле. Но мужик нападать и не думал. Явно перетрусил. Задом-задом — от Лехи… Споткнулся, шмякнулся в грязь, тут же подскочил — и к берегу. И тот, который ножом размахивал, про нож забыл. Припустил — только грязные брызги в стороны.
— Развяжи мальчишку, — скомандовал Геннадий.
Алексей шагнул к парню (тот зажмурился, запрокинул голову —
— Все нормально, пацан. Перезимуем. Только без глупостей! — добавил он строго. — Мы — русские космонавты. Международный проект. Совместный…
— Леха, ты бы лучше помолчал, — посоветовал Геннадий. — Погляди, какое у него украшение на поясе.
На поясе у синеглазого мальчишки имелась еще одна голова. Явно мужская. Это как-то не вязалось: юное «просветленное» лицо — и отрезанная бородатая голова в засохшей кровище.
И тут мальчуган проявил себя в полный рост: подпрыгнул, сорвал с пояса «украшение» и зафигачил в небо. А потом издал дикий вопль — аж уши заложило. На физиономии — полный восторг. Как у баскетболиста, забросившего в финальном матче.
Алексей проводил взглядом взлетевшую голову, сказал:
— Неплохой бросок. Что будем делать, командир? У нас с тобой запасных голов нет.
— «Что делать, что делать…» — проворчал Геннадий. — Выживать будем. Строго по инструкции.
Синеглазый парнишка больше не улыбался. Глядел на них, то на одного, то на другого, очень серьезно и очень внимательно. Похоже, указаний ждал…
Глава десятая
Алексей Коршунов. Контакт, не предусмотренный программой посадки (продолжение)
«Вот это называется „не вмешиваться“», — подумал Алексей.
Ну командир, ну орел! Военный летчик, блин. Сверхбыстрая реакция. Уловил, что местные дрейфят, — и отреагировал. Парнишку спас и… Дальше, впрочем, большой вопрос. Может, этот симпатичный парнишка — местный сексуальный маньяк? «Злыдень писюкатый», как говорят на самостийний Вкрайини. Или убийца серийный, который головы отрезанные вместо мяча использует. И решило местное самоуправление его казнить. В присутствии свидетелей. А свидетели…
Местный «маньяк-убийца» преданно глядел то на Алексея, то на командира.
— Командир, — Алексей повернулся к Геннадию. — Что дальше делать будем? Командуй.
— Пальцы гнуть, — буркнул командир. Он думал.
— Каумантиир, — вдруг сказал синеглазый парнишка. — Каумантиир, — повторил он, с восторгом взирая на Геннадия.
— А я — Алексей. — Коршунов показал на себя. — Алексей.
Пацан сглотнул. Затем зачем-то вытер руки о грязные портки. Постучал себя в грудь. И доложился:
— Книва.
— Так, Леха, последи за ситуацией, — бросил Геннадий и полез в люк. Споткнулся, выматерился. С координацией у него по-прежнему было неважно. И это очень неприятно, если их вдруг захотят побить. Или убить.
Парнишка вертел головой. Поглядывал то на Коршунова, то в дырку люка. С опаской.
Геннадий возился внутри недолго, вылез буквально через минуту, задраил люк. Разумно. Вода плескалась уже у самого края.
— Забирай барахло, Леха, и пошли, — распорядился он, махнув тесаком в сторону края болота. — Хрена тут топтаться.
И, пошатываясь, захлюпал к берегу. Голубоглазый Книва с готовностью потрусил за ним.
Глава одиннадцатая
Травстила-кузнец. Чужие боги
Отсюда, с края болота, хорошо видно было вместилище и боги подле него.
Боги ли?
Травстила видел богов. Боги нередко приходили в кузню. И они, боги, были иными. Боги таились в тенях. Или вдруг на миг показывались в языках огня. Иногда боги разговаривали с Травстилой. Но не так, как они разговаривают с бесноватыми. Иначе.
Порой боги были недовольны и губили железо. Но такое происходило редко. С годами Травстила научился ладить с богами.
Травстилины боги давали советы. Мол, вот так надобно сделать и вот так. Тогда все выйдет как должно. А если Травстила ошибался, боги сердились и портили работу.
Те, что стояли на парусе, цвета снега и крови, были другими богами. Но Травстила знал, что облик у богов разный бывает. В Вальхалле тоже другие боги были. Не такие, как в кузне. И не такие, как эти.
В Вальхаллу Травстилу жрец Овида водил. Вот уж кто в богах разбирается, и в своих, и в чужих. А как иначе? Он, Травстила-кузнец, топоры кует. Может и меч выковать. А Овида воинов выковывает. В мужской избе. Тоже кузнец в своем роде. Исстари так заведено. И это мудро.
Вчера, когда эти двое сопляков с квеманскими головами в село заявились, екнуло что-то в Травстиле. Чувствовал, добром все не кончится.
Спозаранку, чуть свет, пошел к Губериху-бобылю. И велел к Овиде в капище поспешать. Пусть-ка Овида-жрец сам, своими глазами посмотрит.
Не иначе, кто-то из богов, из настоящих богов, совет нашептал. А то вон как все повернулось.
Да, вместилище. Непростая вещь, коли по небу летает. Только вот зачем глаз нужен? Ишь какой, будто яростью налитый.
Может быть, чтобы злых духов отпугивать?
Но зачем богам духов отпугивать? Это все равно что рабов бояться.
Хотя…
Может, не уверены в своих силах чужие боги. Оттого и глазом сверкают. И руны вон на вместилище наложили. Может, и так. Может, сами боятся.
Вот и птицей железной кричат. Пугают. Только ясно Травстиле, что птица — не настоящая. Настоящая птица каждый раз по-разному кричит, хоть и похоже. А эта — раз за разом все то же. Стало быть, не птица это. Украли чужие боги птичий крик и заперли. А птица та, небось, теперь без одного крика в небе кружит.