Варвары
Шрифт:
Звуки чужого языка ударили по ушам. Книва непроизвольно втянул голову в плечи. С ним заговорил старший бог. Этот бог был крупнее молодого, шире. Чувствовалась в нем невероятная мощь. И он, бог, не спеша двинулся к Книве.
Невероятным усилием Книва заставил себя посмотреть в лицо чужого бога. У бога были серые глаза с прищуром. Чужой бог смотрел на Книву и насмешливо улыбался. Не гневался.
Но тут бог что-то сердито рявкнул Герменгельду, показал на нож окровавленный, на Книву…
И Герменгельд решил: велит ему бог кровь из Книвы выпустить. Ума у Герменгельда
И тут явил свою силу старший бог. Перехватил левой рукой Герменгельдову руку и сжал так, что вскрикнул Герменгельд и нож выронил, Книву выпустил и на колени упал. А молодой бог, раскачиваясь, словно танцуя, надвинулся на Вутериха. И икнул от страха Вутерих, тоже выпустил Книву и попятился быстро-быстро, а за краем паруса споткнулся и в грязь упал. Но подскочил тут же и побежал прочь, расплескивая грязь. И Герменгельд тоже побежал, придерживая левой рукой правую, ту, которой бог коснулся.
А младший бог меч поднял. Книва зажмурился и голову запрокинул, горло подставляя…
Но не стал ему кровь выпускать чужой бог, а разрезал путы, и стали руки Книвы свободны. Книва глаза открыл и увидел, что не гневается на него чужой бог, а приязнь источает. Приязнь бога была… она была как ворчание старого Ханалы. Но она была. И под напором этой божественной приязни нечистота, что сидела в Книве, вдруг съежилась и вышла вон. И не стало ее. Бог избавил Книву от нечистоты.
Вне себя от радости Книва запрокинул голову и издал боевой клич. Сорвал с пояса квеманскую голову, в небо швырнул. Пусть чужие боги потешатся, глядя на квеманскую голову, кувыркающуюся в небе.
Старший бог равнодушно проводил взглядом голову.
И понял Книва, что не квеманские это боги. Не было им дела до квеманской головы.
Старший сероглазый бог что-то сказал второму, оскалился, сильно хлопнул Книву по плечу.
Книву наполнила гордость. Бог коснулся его! Эх, жаль, Нидада не видит.
Теперь Книве было жалко Нидаду.
Молодой бог, который только что дружески ухмылялся Книве, вдруг сделался строг. И старший бог нахмурился.
Стало быть, так надо. Стало быть, должен был Нидада умереть.
Книва кивнул. Воин должен быть сметливым. Иначе не быть ему воином. Убьют.
Глава пятая
Алексей Коршунов. Борт «Союз ТМ-М-4»
— Ну что? На следующем витке? — Перевернутое лицо командира надвинулось сверху.
— Погоди… Вон глянь, там грозовой фронт подходит. — Алексей отодвинулся от иллюминатора, вытер пот.
Господи, жарко-то как! И все жарче становится.
Коршунов поглядел на свои руки, обтянутые серебристой тканью «пингвина» [2] , сжал кулаки, разжал. Ладони влажные. Противно. Хотя жара — это семечки. Кабы только жара…
После последней коррекции они окончательно потеряли закрутку. Энергия от солнечных батарей почти не идет. Соответственно, и система охлаждения почти не работает. А чтобы она работала, солнечные батареи должны быть, по возможности, всегда обращенными к Солнцу. Для этого кораблю следует придать вращательный момент. При этом скорость вращения должна быть синхронизирована со скоростью вращения вокруг Земли. Это и называется закруткой…
2
Специальный комбинезон для работы в условиях невесомости. Создает дополнительную нагрузку на опорно-двигательный аппарат. Крайне неудобен в условиях обычной силы тяжести.
Алексей поймал себя на том, что бормочет себе под нос. Совсем крыша едет…
— Где, говоришь, фронт твой? — Геннадий придвинулся к иллюминатору.
— Да вон там, — буркнул Алексей.
— Где — «там»?
— Просвет в облачном слое в форме женской фигуры видишь?
— Этот, что ли, к югу? С титьками? — Командир висел вверх ногами, уцепясь за плечо Алексея.
На подполковнике Черепанове — такой же «пингвин». Из ворота торчит толстая борцовская шея, плавно переходящая в затылок. Мощный затылок. Подразумевающий словарь из десяти матерных слов и почти полное отсутствие мозгов в черепной коробке.
Как в анекдоте: «У вашего телохранителя сквозное ранение головы. Пуля вошла в височную кость — вышла из затылочной. Но жить будет, мозг не задет».
Несмотря на рельефную затылочную мускулатуру, мозги у командира есть. Причем, если подходить объективно, — получше, чем у Алексея, хотя Коршунов — тоже не дурак. Кандидат физико-математических наук как-никак.
— Ага. С титьками. От него на север смотри. Видишь?
— Вижу, — проворчал Геннадий и матерно выругался.
— Давай южнее сядем, — предложил Алексей.
— Нет! — Командир был непреклонен. — Садиться будем туда.
Генка, когда решение примет, — хрен его сдвинешь. И это, в общем, правильно. Он — командир. И пилот — тоже он. А Алексей так, сбоку припека, космонавт-исследователь.
— Пока следующего захода дождемся, изжаримся тут, на хрен, — проворчал Коршунов.
— Терпи, казак… шашлыком будешь. — Командир усмехнулся.
Это точно, шашлыком.
Ладно, жара. Жару перетерпеть можно. Благо, запасы кислорода еще позволяют наверху продержаться. Но Солнце, блин!
Здесь Солнце в пике активности. И не далее как несколько часов назад порадовало грандиозной вспышкой, выродив протуберанец. Спросите, что это означает? А то, что хватануть можно гамма-излучение, что называется, полной грудью. А через сутки с небольшим, как пишут в книжках, «земной орбиты достигнут потоки заряженных частиц». Это значит, что там, внизу, в небе заиграют полярные сияния. На радость эскимосам и чукчам. И тут, наверху, тоже будет ужасно весело. Усиление проникающей радиации плюс магнитная буря. Так что сейчас самое время сваливать. Но этот грозовой фронт, черт бы его взял! Вместе с Генкиным упрямством. Уперся командир рогом. Во что бы то ни стало нужно ему в намеченный район садиться.