Варяг
Шрифт:
Что же касается упомянутых бытовых удобств, то, разумеется, в окружавшей его сейчас действительности не было ничего даже близко похожего на привычные с детства водоснабжение, отопление и прочие коммунальные блага. Но вот ведь удивительное дело – чистоплотности уделялось немалое внимание. Мыльни, бани то есть, имелись чуть ли не в каждом дворе да и какие-никакие допотопные средства личной гигиены у пращуров водились. До мыла ещё не додумались. Вместо него активно использовали щёлок – то ли отвар берёзовой золы, то ли настой кипятка на этой золе. Этакий универсальный предшественник всех моющих средств и, надо признать, довольно эффективный. Им мылись, им же и бельё стирали. Зубная паста, по понятным причинам,
Имелись и какая-никакая медслужба в лице уже упоминавшегося лечца Серьги и… Алексихи. Да-да, той самой старушенции, что толковала Эрику про связь между каким-то Брусничником и погодой в предстоящую зиму, и которую Данила почему-то назвал ведьмой. Якшалась она или нет с нечстой силой – вопрос открытый. Вполне вероятно, что Эриков сопровождающий относился к ней чересчур предвзято, а возможно он и впрямь имел на то веские основания – кто знает. Как бы то ни было, но во всём, что касалось женских болезней Алексиха разбиралась – не единожды за свою долгую жизнь оказывала она посильную помощ нуждающимся – и повитухой была наипервейшей. Смело можно утверждать, что за последние полста лет почитай все козельчане народились на свет божий с её помощью. Кстати, опять же по слухам, прогнозы погоды, которые она выдавала, имели обыкновение сбываться… Такие вот дела.
Часто говорят: всё познаётся в сравнении. Так оно и есть. Довольно скоро Эрику, открылась одна незамысловатая истина: вполне можно жить и без достижений научно-технического прогресса, то есть всего того, на что молится общество безудержного потребления. Что проку сетовать на отлучение от привычных с детства благ цивилизации, если, оказавшись зимней ночью за стенами города, ты имеешь все шансы стать основным блюдом на обед у стаи голодных волков? Может такое и трудно себе представить, но заплутавшего в лесу путника запросто могли сожрать дикие звери.
Впрочем, нет худа без добра. Благодаря отсутствию интернета, ежевечерней телевизионной жвачки по вечерам и всего того, что раньше заполняло его досуг, Эрик теперь много размышлял. Смех и грех, но только здесь он с порядочным запозданием начал проходить своеобразный ликбез, разбираясь, что же собственно представляла из себя Древняя Русь? Эрик смотрел, слушал, вникал и сопоставлял, медленно но верно приходя к мысли, что учебник истории – штука полезная, но это, увы, не более чем субъективный взгляд на минувшее, мало того, что с наружи, так ещё и чужими глазами, и ну очень издалека. Наблюдать самому изнутри было куда увлекательнее.
Бесспорно правы те, кто твердит, что невозможно объять необъятное. Рассматривая лишь часть общей картины, рискуешь получить о ней искаженное представление. Да, небольшой Козельск – отнюдь ещё не вся Русь. Однако, экстраполяцию, как метод научного исследования никто пока не отменял, и так или иначе, в голове Эрика стали постепенно вырисовываться довольно чёткие контуры древнерусского образа жизни.
Руси как Руси, то есть чего-то единого и монолитного, ещё не было и в помине, да и быть не могло. На обширном, покрытом непроходимыми лесами, малонаселённом пространстве существовало с десяток относительно крупных самостоятельных княжеств, не очень-то дружественных друг другу. Родственные узы, связывавшие практически всех князей, казалось бы, должны были способствовать сближению, таки нет. Амбиции, обиды, взаимные претензии гораздо чаще перерастали в кровавые междоусобицы, чем какие-то внешние угрозы заставляли владык местного значения смирить гордыню и сплотиться против общего врага. В этой связи, Эрику на память не приходило ничего кроме сформулированного Киплингом закона джунглей: каждый сам за себя.
Крупные княжества, если присмотреться, тоже не были образцами монолитностии сплоченности. Рюриковичей расплодилось ого-го сколько, и каждому полагался удел. Процесс дробления земель шел непрерывно: буквально, что ни город, то князь. Что же касается взаимных обязательств между князьями, то они выполнялись весьма относительно. К такому печальному выводу пришел Эрик, анализируя увиденное и услышанное. Разумеется, объективность его суждений была, мягко говоря, условна и касалась лишь того, что происходило в Черниговском княжестве, уделом которого являлось княжество Козельское, но едва ли в других местах дело обстояло иначе.
Эта Русь представлялась ему сваленными в кучу деталями конструктора, из которых при умелом обращении, вероятно, можно было бы собрать нечто мощное и действительно великое. Да вот беда, на данном историческом этапе ни экономические, ни политические предпосылки для этого еще не созрели, пользуясь терминологией классиков марксизма-ленинизма, философски резюмировал Эрик. Всему свое время. И время это, похоже, наступит еще очень нескоро.
Какие уж тут центростремительные процессы, когда территория огромна и, по большей части, не освоена. Города редки: стоят по берегам рек, по которым только и можно добраться от одного до другого: летом – по воде, зимой – по льду. Сухопутных путей раз-два и обчелся – считай, совсем нет. Не повезло – не дошли сюда неугомонные римляне с их аппиевыми дорогами, а то, глядишь, и на здешние края обрушилось бы экономическое процветание. Хотя едва ли – больно уж климат неподходящий…
Что касается княжеской дружины, тут все было гораздо понятнее и созвучнее нашему времени. Любой глава государства – без разницы, древнерусский ли он князь, турецкий ли султан или президент самой что ни на есть демократической державы – обязан иметь под рукой мобильную, хорошо подготовленную регулярную армию. Вот гриди – дружинники – и были той самой армией, точнее, личной гвардией князя. Куда пошлешь, туда и пойдут. Дань собрать? Без вопросов. На соседей слегка наехать, ну так, для поддержания авторитета? Никаких проблем. Серьёзная войнушка? Опять-таки пойдут как миленькие.
Риск, неразрывно связанный с военным делом, достойно вознаграждался, и желающих сделать военную карьеру было хоть отбавляй. А для молодых парней из бедных семей служба могла стать одним из немногих, если не сказать, единственным способом вырваться из беспросветной серой крестьянской жизни. Этакий средневековый социальный лифт. По тем временам, ежели выбился в гриди – считай, жизнь удалась. Всё-таки особая категория, привилегированная, можно сказать. Не то чтобы этим ребятам позволялось безнаказанно вытворять всё, что им заблагорассудится – у Избора не больно-то забалуешь, и волей-неволей дисциплину приходилось блюсти. Но явные преимущества были налицо: положение в обществе на несколько ступеней выше, чем они занимали до того, полное обеспечение, доля в военной добыче, если таковая будет, ну и ещё кое-какие льготы.
Однако, чтобы попасть в число избранных, одного желания было недостаточно. Каждому соискателю предстояло пройти через сито жёсткого отбора, и претенденты усердствовали в обучении, не щадя сил – из кожи вон лезли, что б своего добиться. Достаточно вспомнить, с каким рвением кандидаты в гриди выполняли указания Любима, который гонял их нещадно, до седьмого пота. Уж это-то Эрик в полной мере на себе испытал. Усердия парням было не занимать, наставника своего они слушались беспрекословно и заставлять кого-либо из них что-либо делать окриком у него просто не было необходимости. На память не приходило ни одного случая, чтобы Любиму приходилось повторять что-то дважды.