Варяг
Шрифт:
С рогатыней – так называлось двух с половиной метровое тяжёлое боевое копьё – он освоился и того быстрее. Всё просто: наступаешь – держи в руке покрепче и ломись вперёд, как танк; сдерживаешь наседающего противника – упри конец древка в землю, прижми для верности ногой и стой, с места не сходи. Или вот, скажем, сулица. Это уже короткое копьё, наподобие дротика. В боевых условиях каждый дружинник имел при себе таких штук по восемь. Обычно, прежде чем сойтись врукопашную, их метали во врага с расстояния метров в десять-двадцать, стараясь нанести неприятелю максимальный урон. И главное тут не меткость, а сила броска. Невелика сложность попасть в толпу – кого-нибудь да заденешь. Неплохо, если копьё хотя бы угодит в щит и застрянет там намертво,
Единственное, в чём Эрик оказался не на высоте, – это стрельба из лука. Как с самого начала она у него не задалась, так дальше и пошло, ни шатко, ни валко. Натянуть тетиву и выстрелить – не вопрос, а вот с попаданием в цель у него обстояло, мягко говоря, не очень. И ладно бы до высокой точности не дотягивал, так ведь даже средней похвастаться не мог. Самолюбие взыграло – как так, чтоб у меня, да не получилось?! Тренировался до кровавых мозолей на пальцах. Однако, если и стало лучше, то не на много. Чтоб в приличные стрелки выбиться, наверное, и пятилетки не хватит, с тоской взирая на малоутешительные результаты своих усилий, думал он. Это тебе не коли-руби, где пару недель поупражнялся, и всё пучком, ну или как минимум, на приличном уровне.
Реакция на его невеликие стрелковые достижения со стороны сослуживцев была на удивление сдержанной. Кого другого давно зашпыняли бы – такое здесь было в порядке вещей. А тут деликатное молчание: ни тебе скабрезных шуточек, ни традиционно плоских острот, присущих всякой мужской – и уж тем более армейской – компании. Возможно, подобная лояльность объяснялась тем, что наёмники с Севера, которые в былые времена валом валили на службу к русским князьям, повсеместно зарекомендовали себя хреновыми лучниками, и все к этому привыкли, отдавая должное иным их достоинствам. Как-то в разговоре с молодыми гридями – Эрик случайно подслушал, проходя мимо, – Любим однажды высказался относительно варягов в том смысле, что стрелки они никудышные, а и не беда – не в том их сила. Зато, вои стойкие.
Вполне возможно, что воздержанность от подначек в адрес Эрика объяснялась и намного проще. Варяг уже прослыл неистовым мордобойцем, которому сам чёрт не брат, что он уже доказал, накостыляв не кому-нибудь, а самому Возгарю – детинушке силою отнюдь не обделённому. Тут поневоле призадумаешься, стоит ли напрашиваться на позорище? Эрику хотелось надеяться, что первое объяснение ближе к истине, но интуиция подсказывала, что второе правдоподобнее.
К слову, подразумевалось, как нечто само собой разумеющееся, что дружинник той эпохи – не просто крепкий парень, недурно владеющий разными видами оружия, но ещё и хороший наездник. Слава богу, у Эрика добрые отношения с лошадьми были налажены давно. Ещё когда он был подростком, мама, Эмма Генриховна, устроилась на работу в конно-спортивный комплекс «Битца». Произошло это не от большой любви к лошадям или животным вообще – она даже кошек и собак терпеть не могла. Причина крылась в банальном житейском раскладе. После переезда с Павла Корчагина на Каховку, кататься ежедневно через весь город, тратя не меньше трёх часов на дорогу, от дома до института «Гипростоймост», которому она посвятила двенадцать лет жизни, ей стало просто невмоготу. А поскольку в «Битце», что всего в пятнадцати минутах езды от новой квартиры, оказалась вакантной должность бухгалтера, то матушка, будучи по образованию экономистом, её и заняла.
Однажды любящая мать имела неосторожность пригласить сына, которому шёл тогда шестнадцатый годок, на представление конного театра «Каскадер», проводимое в спорткомплексе. Лихие осетинские джигиты знаменитого в ту пору Мухтарбека Кантемирова вытворяли на своих скакунах такое, что у зрителей дух захватывало от восторга. Эрик загорелся идеей, непременно научиться управляться с лошадью хотя бы на десятую часть так же ловко, как эти наездники, и вскоре начал обучаться верховой езде в группе начинающих, под присмотром опытного тренера. И так его это увлекло, что некоторое время ни о чём другом он даже не думал. В общей сложности без малого два года, то есть до окончания средней школы, парнишка ездил заниматься в «Битцу» по пять раз в неделю. Потом он не то чтобы охладел к лошадям, а просто не до них стало – поступил в университет, да и круг общения поменялся: компашки, тусовки, девчонки. Однако навыков не растерял.
Но каково же было его удивление, когда выяснилось, что, будучи формально кавалеристами, княжеские дружинники в конном строю сражаться не любили, предпочитая драться пешими. Более того, всякие там штучки, вроде поединка Пересвета с Челубеем… Наверняка, многие видели эту картину Авилова, выставленную на всеобщее обозрение в Русском музее. Там два всадника сошлись тэт-а-тэт… Так вот, на Руси такого рода единоборств почему-то не жаловали, и случались они исключительно редко. Лошади же служили, по большей части, для преодоления бескрайних российских просторов, уже тогда славившихся бездорожьем.
Так или иначе, но тест на профпригодность Эрик, пусть с незначительными вышеозначенными огрехами, прошёл успешно. Как уже говорилось, не последнюю роль в этом сыграли навыки, заложенные на заре туманной юности, ну и, само собой, бойцовский характер – порой на нём одном только и выезжал. Получалось не всё и не сразу, но по прошествии месяца он, выражаясь бюрократическим языком, вполне соответствовал стандарту квалифтребований, предъявляемых к среднестатистическому члену княжеской дружины. А куда денешься?! Прав был тот чёртов лектор из общества «Знание» – трижды прав! Какое там переустройство мира под себя?! Либо приноравливайся к обстоятельствам, либо они тебя катком переедут.
То, что началось потом, полностью вписывалось в ёмкое понятие «рутина»: дневное и ночное бдение на стенах или у ворот, сопровождение князя, коли тому вздумается выехать из города, скажем, на охоту, и прочее в том же духе. Особо не перетрудишься, но уж больно скучно – изо дня в день одно и то же. А, с другой стороны, работёнка непыльная, тупей на здоровье, язвительно утешал себя Эрик. Однако самоирония не помогала. Кому другому, может, и по сердцу, день-деньской торчать на башне, озирая окрестности, или глазеть на проходящих мимо людей, спешащих по делам в город или, наоборот, из города. Натурам же активным, к каковым вне всякого сомнения принадлежал Эрик, подобная трудовая деятельность представлялась занятием малоувлекательным.
Само собой, важность и значимость караульной службы вряд ли кто взялся бы оспаривать: времена тревожные, проморгал, не заметил и пиши пропало. От бдительности стражи на стенах зависело существование целого города, а то и бери выше – всего княжества. Такова была суровая правда жизни. Но монотонность и нудность самого процесса Эрику претила. По счастью, ему было чем занять себя помимо караульно-эскортного бытия – не службой единой, как говорится… Приходилось, ведь, ещё и обживаться в новой реальности…
А вот это-то, как ни странно, для него оказалось не такой уж непосильной задачей. Больше того, постепенно, Эрику становилось здесь всё – затруднительно даже подобрать наиболее соответствующее определение – комфортнее, что ли. Не в плане быта, с этим проблем хватало, а эмоционально: ни тебе неприятностей по бизнесу, ни бесконечных московских пробок, ни СМИ, ежеминутно вываливающих на голову обывателю истеричные сообщения о природных и политических катаклизмах, катастрофах и прочих неприятностях, произошедших в разных уголках планеты… В общем, источники избыточного стресса попросту отсутствовали.