Варяги и Русь
Шрифт:
— И зачем ему на старое городище, когда и в Новгороде хорошо? — удивлялись в народе.
Когда показались паруса ладей, в великое волнение пришёл весь народ. Никто не знал, как встречать князя, как величать его. Впрочем, старейшины придумали.
Они на своих ладьях выехали навстречу Рюрику и остановились вёрстах в двух от Новгорода, вниз по течению Волхова.
Разубранная драгоценными тканями ладья Рюрика тихо скользила по Волхову. Паруса были спущены, шли на вёслах. На корме, на самом возвышенном месте
Взгляд его был строг и добр в то же время, осанка величественна. Позади трона правителя стояли, опершись на копья и секиры, названый брат Рюрика, Олоф, рядом с ним видны были Синеус и Трувор, Аскольд и Дир.
— Привет тебе, князь наш великий! — пронеслось над низкими берегами Волхова. — Привет тебе, здравствуй на многие, многие лета, надёжа наша...
Искренно было это приветствие, неподделен был восторг народа. От всей души называл он своего нового вождя «надёжей», справедливо ожидая от него незыблемой правды.
Рюрик милостиво кивал головой в ответ на радостные крики народа, заполнившего волховские берега.
Около самого Новгорода ладью Рюрика окружили ладьи со старейшинами всех приильменских родов.
— Бьём тебе челом, князь наш, свободным вечем избранный! — начал старейший по летам. — Пусть хранит тебя Перун на многие лета! От лица всего народа славянского приветствуем мы и тебя, и жену твою! Сделай нам милость: явись на вече, покажи лицо народу твоему и прими от нас смиренные дары наши!..
— Благодарю тебя, старик, — громко проговорил Рюрик, — принимаю за истину я речь твою и верю, что через тебя говорит со мной весь народ... Буду я сейчас на вече вашем и приму дары, вами приготовленные!
Тем временем несколько ладей с вооружёнными дружинниками обогнали ладью Рюрика и пристали к пологому берегу Волхова, откуда можно было войти прямо в Новгород. Легко поднялись они в гору, расталкивая толпившийся народ. Сначала это не понравилось новгородцам, но вид закованных в железо варягов успокоил чересчур вспыльчивых...
Наконец наступил самый торжественный миг...
Первый русский князь сошёл на ставшую ему снова родную землю.
— Родная страна, — воскликнул он, — приветствую тебя! Снова вступаю я на родимую землю... Не прежним изгнанником прихожу я к тебе, а полновластным властелином твоего народа и верным твоим сыном... О, всемогущие боги! Примите мою клятву, как некогда принимали вы другую... Клянусь возвысить её на славу векам... и служить буду ей насколько сил моих хватит... Не будет неправды при мне в родах славянских, и засияет в них правда ярче солнца... Горе тем, кто осмелится обидеть тебя, — есть отныне у тебя защитник... — А теперь на вече! — громко сказал Рюрик.
А вокруг, как гул морских волн, неслись восторженные крики:
— Привет
Прибытие князя, его первое появление пред народом, его обращение к вечу — обращение гордое, надменное, какого вечевики и вообразить себе не могли, — произвели сильное впечатление на народ приильменский и в особенности на новгородцев.
Они до последней минуты думали, что князь будет для Новгорода тем же, чем были до тех пор его посадники.
— Да он на вече-то и внимания не обращает, как будто и нет его совсем, — толковали и в самом Новгороде, и в родах.
— Верно, что знать его не хочет!
Но и это вскоре обратилось в пользу Рюрика.
— Одно слово — князь, самодержавный, кого призывали мы и кого нужно было нам. С ним много шутить не будешь! — стали отвечать на замечания о надменности князя пред вечем.
— А на вече-то? Ведь он один на помосте стоял.
— Верно, что один, у самого колокола!
— Наши старейшины на самой нижней ступени сбились и голосу подать не смели...
— Где тут подать! Головой кивнул бы на виновного, и как не бывало его на свете белом!
— На то он и князь самодержавный! Никто ему перечить не смеет!
Этим заканчивались обыкновенно все разговоры о новом князе. Новгородцы, а за ними и остальные ильменские славяне прониклись мыслью о неизбежной покорности единоличной власти, а так как это, по мнению большинства, могло вести только к общему благу, то особого неудовольствия в народе не было...
Но наибольшее впечатление произвёл поклон Рюрика собравшимся, а затем и то, что произошло после этого поклона...
В пояс поклонился князь своему народу.
— Роды приильменские, — сказал он, — к вам обращаюсь я со своей речью... Добровольно, без всякого понуждения избрали вы меня своим князем, обещаю я послужить на пользу вам, но знать вы должны, что ни с кем никогда отныне, ни я, ни преемники мои не разделят данной вами же власти... Только единой властью силён будет народ славянский, только в ней одной его могущество, поколебать которое ничто не может... Да исчезнет с приходом моим рознь между вами, и да будете вы все, как один, а один — как все... Сплочённые, будете вы расти и усиливаться на свою славу, во веки веков...
— Что он говорит-то такое, как это всё что один?
— Что же, и в родах наших старшего не будет?
— Вот это совсем непорядок! — загалдело вече.
— Хотим жить по-старому, как отцы и деды наши жили!
— Князь над старейшинами только! Пусть их судит, а мы по-прежнему... К нему только на суд идти будем.
— Пусть нас на войну водит да от врагов со своей дружиной обороняет, вот его дело...
— А в роды мы его не пустим!
— Не по нашему — так и ссадим... Не таких выпроваживали.