Варяги
Шрифт:
Рюрик то ли усмехнулся, то ли скривился в гневе и как-то странно глянул на него. Или показалось?
Часть третья
СТУДЁНАЯ ЗЕМЛЯ
НОВЕГРАД: ВТОРАЯ ПОЛОВИНА IX ВЕКА
По улицам Новеграда забродили робкие ещё запахи весны. Новый закуп Блашко — Ждан — с тоской смотрел в высокое голубое небо, по которому лениво плыли на недосягаемой высоте облака. Тоска накатывала с каждым днём всё сильнее и сильнее. Спать ложился — перед глазами Залесье, утром, ещё не открыв глаза, тянулся за лаптями, но рука не находила их на привычном месте, и он, сообразив, что спит которую седмицу не в родной избе, а в людской посаженного, в сердцах поминал лешего. Жена с малолетними детьми оставалась в селище, а ему Блашко велел идти в Новеград, работать на подворье, чтобы не ел зря хлеб в Залесье. К посевной обещал отпустить домой. Отпустит ли? Теперь воля не своя…
Тут же, на подворье, трудился и старик Бортник. Даже охотника Ратько не оставил Блашко в поселье, несмотря на то что тот клялся всеми богами, обещая за зиму наполевать векши, лису обещал, утверждал, что приметил берлогу хозяина леса. Ничто не помогло. Дворский только гаркнул, чтобы собирались побыстрее, ему недосуг валандаться с ними. И поплелись мужики по устоявшемуся льду в Новеград вслед за пустыми санями, на которых привезён был залесчанам скудный хлебный припас. Позади оставались родные избы, голосящие бабы и ревущая детвора.
Как там семья без Ждана зиму пережила? Храни её боги!
Трапезовали поздно. Животы аж подвело, а стряпуха всё не торопилась с обедом. Проходя мимо Ждана, Ратько угрюмо молвил:
— Так-то, брат, тут не крикнешь: жена, есть хочу!
— А ты попробуй. Может, дворский смилуется, по шее даст, — невесело пошутил Ждан. Ратько только глазами сверкнул на суетящегося поодаль хозяйского надзирателя и помощника.
— Недаром говорится: не селись возле богатого двора, ибо тиун его — как огонь, на осине разожжённый, а рядовичи его — что искры. Как от огня устережёшься? — и пошёл дальше.
После трапезы дворский отправил Ждана на торжище, отвезти в лабаз воз муки.
Холоп Нечай, доверенный дворского, встретил закупа у лабаза, мотнул головой: мол, давай, таскай кули, и отвернулся, пёсья харя. Нет бы помочь человеку. Где там — горд, как сам старейшина, харю наел — лопается.
Делать нечего, начал Ждан таскать тяжеленные кули один. Дело к концу шло — оставалось два куля, но силы закупа были на исходе. Хотел он сесть на дровни, передохнуть малость. Нечай заорал, поторапливая. Крякнул Ждан, поднатужился, взвалил куль на спину, засеменил, но подвели ноги, пошатнулся закуп.
Не видел, почувствовал, как толкнул кулём прохожего. И тут же упал, получив увесистый удар в бок. Куль с мукой валялся рядом, на грязный снег сыпалась мука.
— Что ж ты, мил человек! — со слезами в голосе закричал Ждан, не успев разглядеть обидчика. — За что?
Начал подниматься и вновь свалился от мощного удара. Подтянул колени к подбородку, с трудом выдохнул, застонал от боли и обиды незаслуженной. Глянул вверх — над ним стоял оружный человек, не новеградец видом, и смотрел на него без злобы и без улыбки, как на бревно, валяющееся без надобности. Зло взяло Ждана: избил ни за что ни про что, муку рассыпал — жди теперь беды от дворского — да ещё и глаза вытаращил. Перевалился закуп на спину, собрался с силами и двинул обеими ногами обидчика в пах. Взвыл не своим голосом оружный и покатился по снегу. Будешь знать, как на людей без причины бросаться...
Не заметил закуп, что рядом дружки-приятели того воина стояли. Едва успел он на ноги подняться, они уже мечи обнажили. Глянул Ждан вокруг себя — даже палки нету. Бежать... Прыгнул к саням, но меч проворнее оказался...
— Убили!!! — истошно закричал Нечай, стоявший в дверях лабаза. — Человека убили! — и юркнул за дверь.
Умолкло торжище. Мгновенье стояли новеградцы в оцепенении, затем начали медленно и осторожно обтекать чужих дружинников. Те беспокойно заоглядывались, выхватили мечи — отступать было некуда. Молчаливая толпа приближалась. Вперёд пробивались новеградцы с оружием.
— По закону нашему пусть платят кровь за кровь! — раздался мрачный голос.
— Да будет так! — единым дыханием подтвердила толпа.
— Остановитесь! Не чините самосуда! — Многие узнали пронзительный голос Олексы. — Убийство лишь посаженному да старейшинам подсудно... С Рюриком сечься хотите? Ныне же он в граде будет...
Дрогнули новеградцы: дружина Рюрика всего в трёх вёрстах от них, — но не расступились. Всё таким же плотным кольцом окружали пятерых воев.
С трудом пробился к ним торговый староста Путята, громко и повелительно крикнул:
— Бросай мечи! К посаженному поведём вас. Он рассудит: кровь за кровь взять или виру с вашего воеводы получить...
Воины, не глядя друг на друга, бросили мечи на снег.
— Вяжи им, ребята, руки, айда в градскую избу, — командовал Олекса.
Толпа, давая проход, расступилась перед связанными воинами и молчаливо-грозно последовала за ними.
На снегу остался лежать труп закупа Ждана.
Когда под окнами градской избы загомонили новеградцы, Блашко почувствовал: пришла беда. Он ещё не знал, что случилось, но внутренне уже был готов к худому. И когда с шумом отворилась дверь и в палату втолкнули связанных воинов, а за ними повалил люд, он растерянно переглянулся со старейшинами и, ни к кому не обращаясь, негромко сказал:
— Дождались... — и требовательно глянул на сына. Тот, за дорогу приготовившийся обстоятельно поведать о случившемся, неожиданно забыл все припасённые слова. Рассердился на самого себя и коротко бросил:
— Вот эти, — ткнул пальцем в сторону связанных, — только что на торжище человека убили. Судите их, старейшины. По закону: кровь за кровь.
— Погодь! — строго прикрикнул Блашко. — Ишь, быстрый какой: кровь за кровь. — И повернулся к Путяте: — Ты старейшина торжища, с тебя и спрос. Кого убили? Из-за чего? Может, тот человек первым задрался?
Путята развёл руками: он ничего не знал.
— Кто может поведать о деле?
— У твоего лабаза случилось убийство, посаженный, с твоим человеком, как звать его, не знаю, — ответил один из торговых гостей и добавил: — Он муку привозил с твоего двора, так его убили...
— За что же они его?
— Точно не ведаю, кажись, тот споткнулся с кулём, задел одного из них!
— Так, добре. Мы со старейшинами разберёмся в этом деле.
— А чего тут разбираться, Блашко? Али ты забыл закон? — прервал его низкий голос, и вперёд протолкался Михолап. Он присоединился к толпе вместе с градскими дружинниками, накоротке расспросил, что случилось. — Я напомню вам, старейшины: убьёт муж мужа, то мстить брату брата, или сынове отца, либо отцу сына, или брата чаду, либо сестрину сынови. Закон велит — кровь за кровь...