Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь
Шрифт:
– Во! – изрек Хриси, почесав спину под воротом череном плети. – Нашли, кажись, новую девку для червенского воеводы!
Четверо лехитов ехали гуськом по дороге. Третий вел в поводу лошадь, поперек седла которой был приспособлен длинный сверток, в котором опытный глаз легко опознавал покойника. Последний лехит волок на аркане молоденькую девчонку с копной соломенных, порядком запыленных волос на мотающейся, как у тряпичной куклы, головенке.
Видно было, что бежит так девчонка долгонько, потому что ножки ее заплетались и были в крови.
– Нет, – покачал
– Значит, раба беглая, – предположил Хриси.
– Не раба, – возразил глазастый Антиф. – Платье у нее – из хорошего полотна и бисером шито. Откуда у рабы такое платье?
– Рабыни разные бывают, – не согласился Хриси. – Вон князя нашего мать – тоже холопка обельная была, а одевалась справно. Я-то помню. Мы все на нее заглядывались.
– Она ж ключница была! – подал голос Соколик.
– Так, может, и эта – ключница. Как думаешь, сотник?
Богуслав не ответил.
Он глядел на приближавшихся лехитов.
Те, в свою очередь, глядели на русов. Очень настороженно. Но поскольку русы за оружие не брались, то и лехиты – тоже.
– Ставлю пять кун, что она – не холопка, – предложил Антиф. – Крыса, принимаешь?
– Угу.
– Куда девку тащите? – вполне дружелюбно поинтересовался Хриси, когда лехиты приблизились.
– Не твое дело, – буркнул передовой и вознамерился проехать мимо, но Хриси подал коня в сторону, и лехит вынужден был остановиться. Чтобы объехать Хриси, ему пришлось бы сойти с дороги на рыхлый береговой склон. Само собой, делать он этого не стал.
– Кто такие? – рявкнул лехит. Его спутники взялись за рукояти сабель. Измученная девка хотела сесть на дорогу, но ее «поводырь» не дал: резко натянул веревку.
– А ты кто такой, чтобы мне грубить? – насмешливо поинтересовался Хриси, поигрывая плеткой.
– Мы – гридни киевского князя Владимира, – вмешался Славка. – Сопровождали посла князя Мешко в Сандомир. Теперь возвращаемся. Вы – из червенской дружины?
Лехит некоторое время колебался, но всё же ответил:
– Нет, из Бельза.
– Так что за девка с вами? – повторил вопрос Богуслав, разглядывая лехитскую полонянку. Несмотря на ее плачевный вид, он все же сумел разглядеть, что сложена девка приятно. И мордашка у нее может оказаться очень даже хорошенькой. Но, чтобы это узнать, девчонку надо сначала отмыть и подлечить. Личико у нее тоже побито, хоть и несильно.
– Ведьма это, – буркнул лехит. – Дай дорогу!
Конь его негромко заржал и потянулся вперед: к реке хотел, напиться. Но на его пути стоял могучий Славкин жеребец и вызывающе раздувал ноздри. Так что лехитский конек предпочел остаться на месте.
Богуслав уходить с дороги не торопился. «Ведьма» – это по-здешнему. В Киевском княжестве их ведуньями называли, а к ведуньям и ведунам он относился с большим уважением. Как-никак отец у него – ведун. Да и матушку частенько ведуньей называли. Хотя она в ответ всегда ругалась: у христиан ведовство считалось делом бесовским.
Богуслав внимательно оглядел лехитов. Все четверо были в бронях. На первом – добротная кольчуга, двойная. Недешевая. Но у остальных доспех попроще. В киевской дружине такие у отроков. Но эти всадники из отроков давно выросли. По крайней мере – по годам. Вид у всех четверых бывалый. И порядком утомленный. Судя по усатым рожам, драться им не хочется. Но – могут. Страха в глазах нет, лишь ленивая надменность опытных воев на собственной земле.
– Не слишком ли молода для ведьмы? – спросил Славка как можно дружелюбнее. – Не ошибаешься?
– Нет! – отрезал лехит. Он бы ответил грубее, но Богуслав выглядел очень внушительно: конь дорогой, бронь не в пример лучше, чем у лехита, золотая гривна на шее, пояс золотой, сдвинутый на затылок шлем пусть и замотан от солнца платком, по степному обычаю, но тоже видно, что золоченый. Словом, перед лехитом был отнюдь не простой воин, так что он сдержал гнев. Даже снизошел до пояснения:
– Она колдовством своим друга нашего погубила, тварь!
– Не погубила я его! – Оказывается, девчонка прислушивалась к разговору. – Он бы все равно умер!
Лехит, державший веревку, махнул плетью. Девка увернулась, но замолкла.
– Вот как? – Славка поднял бровь. – Так погубила или умер?
– Его лесной бык помял, – сказал лехит. – Но он мог бы и выжить, кабы ведьма эта настоем своим его не сгубила.
– Настоем?
– Травой ядовитой.
– У него яд в мясе был! – вновь закричала девка. – Такой яд только другим ядом убить можно! А он и пить ничего не стал – выплюнул всё, дурень! Ай! – Плеть ее все же достала.
– Так она – лекарка? – спросил Богуслав.
– Ведьма она! – рявкнул лехит. – Судить ее будем и сожжем! Пропусти!
– Гонор убавь, – нахмурился Славка. – Ведьма и лекарка – не одно и то же. Кому жить, кому помереть – не лекарь, а Господь решает.
Тут Славка перекрестился, пристально глядя на девчонку. Если она – христианка, он ее точно в обиду не даст.
Нет, не христианка. Увидев Крестное Знамение, девчонка сникла. Ну да, девка – из местных. А местные от христиан хорошего не ждут. И всё же Славке хотелось помочь. Он был почти уверен, что осудили ее несправедливо.
Лехит, увидав, как Богуслав крестится, тоже не особо обрадовался. На западе крестились не так.
– Думаю, она правду говорит, – сказал спокойно Богуслав. – Я знаю. У меня самого мать – лекарка.
– Вот за мать и заступайся, ежели кого отравит! – с трудом сдерживая злость, прошипел лехит.
За такие слова наглеца следовало наказать, но Славка сдержался. Очень хотелось выбраться с червенских земель мирно…
Отступиться?
Славка поглядел на девчонку. Ничего особенного. В каждой здешней деревеньке таких – десятки. За спутанными волосами лица толком не видно: даже не поймешь, красивая или уродина. Запястья туго стянуты вместе, но видно, что тонкие. Ножки сбиты в кровь: похоже, босиком ходить непривычна. Прав Антиф: не из нищих девочка.