Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь
Шрифт:
Тут очень кстати русам принесли здоровенное деревянное блюдо с жареными потрохами – и разговор естественным образом прервался.
Наверху, в просторной горнице с надежной дверью, Богуслав сказал Антифу:
– Переночуем здесь, а завтра я, пожалуй, потолкую с местными старейшинами.
– О чем? – поинтересовался друг.
– О том, что сегодня сболтнул сакс. Кажется мне, им будет легче общаться с людьми князя Мешко, если они будут уверены в дружеском расположении Киева.
– А оно есть, это дружеское расположение? –
– Такую забывчивость еще можно исправить, – усмехнулся Богуслав. – Пока еще можно…
Глава двадцать восьмая
Старый друг
Ночь прошла спокойно.
Лучинка, как и прошлую ночь, спала под боком у Богуслава. Но, как и в прошлую ночь, ничего меж ними не было, хотя Лучинка знала (женским чутьем), что рус ее хочет. Только знака от нее ждет. Лучинке же сделать такой знак было трудно, и потому она даже немного сердилась на Богуслава. Почему он ей не поможет?
Утром вои проснулись с рассветом. Устах и Соколик пошли проверить коней, Богуслав с Крысой во дворе сначала обливали друг друга колодезной водой, потом затеяли возню – кто кого. Прочие гости стояли в сторонке и не решались подойти к колодцу. Два огромных воина, мощных, нечеловечески быстрых, даже без оружия внушали простым смердам почти суеверный страх.
Завтракали у себя. Потом Богуслав с нурманом оседлали коней и уехали. Лучинка видела, как один из вчерашних лехитов пешком побежал за ними. Сказала об этом Антифу. Тот спокойно кивнул и принялся перебирать стрелы. Важное дело. Русы холили свое оружие так же тщательно и бережно, как семья землепашцев – единственную лошадку. О лошадях, впрочем, русы тоже заботились очень хорошо. И лошади у них были такие умные, что Лучинка диву давалась. Понимали всё, почти как люди.
Богуслав решил начать свое знакомство с волынской знатью с того самого десницы, который не испугался лехитов и не побоялся предложить себя в князья.
Оказалось, что после смерти прежнего князя старшина городская от власти десницу отставила, так что жил он теперь не в кремле, а на собственном подворье.
Подворье, впрочем, было немаленькое.
На решительный стук в воротах отворилась узкая (всаднику не проехать) калитка.
– Кто такие? – строго спросил плечистый отрок с редкой порослью на щеках.
За спиной отрока скалили клыки два кудлатых волкодава.
– Не твоего ума дело! – отрезал Хриси. – Хозяина зови! Видеть его хотим!
– А он тебя, нурман, видеть хочет? – насмешливо поинтересовался отрок.
Хривла схватился за плеть – поучить дерзкого, но Славка тронул его руку – погоди! – и двинул Ворона вперед, чтоб отрок увидел и его.
– Дурня не валяй, – строго произнес Славка. – Я – сотник великого князя Владимира Богуслав Серегеич. Довольно тебе?
– Дык ясное дело! – Отрок улыбнулся Славке широко и радостно. – Варягу батюшка завсегда рад, а уж тебе, сотник Богуслав, – и вовсе! Подождите малость, я ворота отворю.
– Богуслав! – Ворота только открылись, а с крыльца уже сбегал седоусый воин, хорошо знакомый Богуславу.
– Драй! – воскликнул Славка, спрыгивая наземь. Обнялись, будто старые друзья.
Собственно, Драй был скорее отцовским другом, чем Славкиным. Но знакомы они были давно и хорошо.
– Сынок мой Улад! – Драй кивнул на отрока.
– Хриси, гридень из русов киевских, – представил Славка своего спутника.
– Русов? – уронил крепкую челюсть Драев сынок. – Не серчай, Хриси! – повинился он. – Ты ж с виду – чистый нурман.
– А я и есть нурман! – осклабился Хриси и хлопнул отрока по плечу. – Молодец, глазастый!
– Пожалуйте в дом! – пригласил Драй. – Сынок, распорядись, чтоб челядь на стол накрыла. Хозяйка моя померла позапрошлой зимой, а младшая женка – в тягости. Последние дни донашивает. Я ее к мамке отправил, а то у нас в граде нынче и повитухи надежной нет. Была девка, так ее старшина здешняя, пни старые, лехитам отдали. Будто заморила она кого…
– Что ж не вступился? – спросил Богуслав.
– Так я для них чужой теперь. Жена моя покойная со здешними князьями в родстве была. Детишек у нас не было, а Улад – у меня от первой. Так что для здешних я – не родович, а как есть пришлый. Считай, изгой.
– В нашем доме тебе всегда рады будут, – заверил Славка. – Да и воевода Устах, чай, не чужой тебе человек.
– Устах живой? – обрадовался Драй. – Точно знаешь?
– Когда из Киева уезжал, был живой, – заверил Славка. – Поживей тебя.
Обменялись новостями. Драй покинул Полоцк, женившись второй раз. То есть восемь лет назад. Служил волынскому князю. Теперь – никому.
Посидели до полудня. Поговорили обо всем. Потом Драй послал сына к Толстому Выже: забрать Славкиных спутников и вещи.
– У меня гостевать будете, – заявил он.
Славка не возражал.
Возражали другие.
Вскорости во двор Драя прибежал мальчишка:
– Воевода! У Толстого Выжи лехиты бузят!
Собрались мигом. Славка с Хриси, Драй с двумя верными людьми. Домчали вихрем…
Беда случиться не успела. Но – могла.
Два десятка оружных лехитов (включая уже знакомых Славке саксов) и с полсотни зевак толпились в корчме и во дворе. Внутри, на лестнице, с наложенными на тетивы стрелами стояли бронные киевляне: Антиф и Соколик. Меж ними, с мечом, – Улад.
С лехитами было двое местных: богато, по-боярски одетые немолодые мужи. Городская старшина. Один из них пытался уговорить киевлян отдать лехитам колдунью. Мол, расклад явно не в вашу пользу. Стоит ли умирать за чужую девку?
Появление Богуслава, Драя и остальных ни лехитов, ни старшин не порадовало.
– За чужую девку, может, и не стоит, а вот за Правду постоять надо! – решительно заявил Славка. – Тем более что девка не ваша теперь, а моя. И Правда тоже моя. Варяжская. Кому не по нраву, может прогуляться со мной до перекрестка.