Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского)
Шрифт:
Петя очень любил Мазина, он был благодарен ему за дружбу, никто но мог бы Пете заменить Мазина, но сейчас Петя Русаков уже не был одинок. С приходом новой матери в его жизни совершилось радостное чудо: у него появился настоящий родительский дом, где каждый уголок напоминал ему теперь, что он, Петя, здесь хозяин. Дом, в который он мог приглашать своих товарищей, и не только приглашать в гости – нет, в этот самый трудный момент их жизни Петин дом становился для ребят как бы школой, а его, Петина, мама – их учительницей. Ведь это впервые он мог
Петя долго не мог заснуть в эту ночь. Он думал о том, что вот сейчас его мама работает где-то в редакции, что она придёт домой только ранним утром. И всё-таки она согласилась каждый день заниматься с ними. Перед Петей вставало милое, утомлённое лицо матери. В этом лице ему была дорога каждая чёрточка. Тёмные брови, чуть-чуть запавшие щёки, тёмные круги под глазами… Мать! Мама!..
Как она встретила его, когда, запыхавшись, он вбежал в эту комнату и, уткнувшись ей в колени, бессвязно бормотал: «Ты жива, жива, мама…» Она только молча обнимала его так крепко, будто кто-то хотел его отнять, и руки у неё дрожали, когда она вытирала его слёзы, не замечая, что у неё у самой всё лицо мокрое. И, плача, беспомощно повторяла: «Не плачь, не плачь же…»
Петя не спал…
Она сделала для него всё, что могла бы сделать родная мать. Она захотела помочь его товарищам, она сделала его равноправным и независимым, и то уважение и благодарность, которые чувствовали к ней его товарищи – к ней, к его матери, – наполняли Петю гордостью и счастьем.
Он хотел бы сказать ей всё это, но боялся, что не сумеет.
…Утром, когда мать пришла с работы, Петя бросился к ней навстречу, помог ей снять пальто и, заглянув в её усталые глаза, с волнением сказал:
– Спасибо тебе за всё, мама… за меня… за моих товарищей…
Она обняла его, прижалась прохладной щекой к его щеке.
– Спасибо и тебе, Петя. Когда я пришла, ты был маленьким мальчиком, а теперь ты – большой сын… – И, как бы удивляясь чему-то, радостно засмеялась и повторила: – Мой сын!..
А потом они вместе захлопотали, устраивая комнату для занятий. Поставили большой стол, пристроили доску. Петя принёс из сарая скамейку. Свои кровати и швейную машину вытащили в маленькую комнату.
Чай пили наспех. И смеялись, откусывая от одного куска сахар.
– Вот удивятся ребята! Настоящая классная комната у нас стала!
Ребята действительно удивились и обрадовались. Они осторожно клали на стол свои учебники, смущённо улыбались, оглядывая комнату.
И Пете показалось – даже здоровались они как-то по-особенному:
– Здравствуйте, Екатерина Алексеевна! Здравствуй, Петя!..
А Мазин долго не садился на своё место, глядел на Екатерину Алексеевну ласковыми карими глазами. И лицо у него было такое размягчённое и умильное, что Одинцов не выдержал и сострил:
– Мазин, ты совсем как жаворонок из теста!
Занятия начались с повторения курса четвёртого класса. Ребята громко радовались каждому удачному ответу, быстро вспоминали пройденное и всё, что хранила их крепкая память, принимали как драгоценную находку. Они чувствовали себя как на большом празднике и, с радостью ощущая в руке кусок мела, писали слова и цифры на знакомой школьной доске. Пройденное знали хорошо.
– На повторение положим две недели, – сказала Екатерина Алексеевна. – А потом будем потихоньку двигаться вперёд, просто чтобы вам было легче учиться в пятом классе и чтобы вы не отвыкли заниматься. Главные предметы, конечно, арифметика и русский язык.
– Ты хотела ещё по истории с нами позаниматься, – осторожно напомнил Петя.
– Не хитри, пожалуйста, – улыбнулась Екатерина Алексеевна. – Если даже я возьму на себя арифметику, русский и историю, то останутся ещё другие предметы. Кто сейчас может вам помочь?
Васёк нащупал в кармане Митино письмо и решил завтра же идти в райком комсомола.
Глава 11
За советом и помощью
Ночью шёл мелкий сухой снег. Задубевшая от заморозков земля по выбоинкам покрылась серой крупкой. Ледяной ветер выметал эту крупку вместе с пылью и сердито бросал в лица прохожим.
Ребята провожали Трубачёва и Мазина до самого здания, где на доске из тёмного стекла было написано золотыми буквами: «Райком ВЛКСМ».
На выборных было возложено важное, ответственное поручение. В разговоре с комсомольцами Васёк должен был кратко и быстро изложить суть дела. Мазину поручалось выступать только в затруднительных случаях.
Проводив товарищей, ребята удалились.
Васёк и Коля Мазин открыли дверь и вошли в большой, светлый коридор. По обеим сторонам его, около стен, стояли стулья и деревянные диваны. В коридор выходили двери многих комнат. На каждой была прибита дощечка с номером.
По коридору мимо мальчиков проходили какие-то люди, молодые военные, девушки в шинелях; они шли быстрой, деловой походкой, разговаривали вполголоса. Стоя у окна, двое рабочих о чём-то горячо спорили. В конце коридора за маленьким столиком сидела стриженая девушка и что-то записывала в большой журнал. Около неё тоже стояла группа молодёжи. Двери комнат поминутно открывались и закрывались; из них выходили люди и, оглядевшись, разыскивали по номерам следующие комнаты, куда им тоже нужно было зачем-то зайти.
На стенах висели яркие плакаты и лозунги. Проходя мимо одного плаката, Мазин вдруг остановился как вкопанный и тихонько толкнул Трубачёва.
С плаката, словно живой, глядел красноармеец и, указывая пальцем прямо на мальчиков, строго спрашивал: «А ты чем помог фронту?» Его прямой вопрос и деловая обстановка, царившая вокруг, смутили ребят.
Мазин указал глазами на диван:
– Сядем. Оглядимся сначала.
Товарищи сели. Васёк сдержанно вздохнул и шёпотом сказал:
– Здесь все так заняты…