Васек Трубачев и его товарищи (книга 2)
Шрифт:
Ульяна сердито блеснула глазами:
— Побоялась я их! Як бы не Мирон, сроду не поехала бы никуда от своей хаты!
Девочка, услышав про ворогов, хлестнула лошадь. Ребята с Митей остались позади. Какие-то люди догоняли их на шоссе, другие шли им навстречу. Все говорили о войне. Никто точно не знал, где немцы: близко или далеко. Митя уже слышал от Сергея Николаевича, что пограничная охрана, не ожидавшая вероломного нападения, была смята и фашисты продвинулись на несколько километров. Митя с нетерпением ждал минуты, когда он сам, своими ушами, услышит по радио сводку или, усадив в вагон ребят, обстоятельно расспросит обо всем Сергея Николаевича.
После полудня, когда ребята присели отдохнуть и закусить, в небе снова стало неспокойно. Показались самолеты. Один из бомбардировщиков пролетел так низко над лесом, что казалось, крылья его вот-вот заденут за верхушки деревьев. Митя поднял ребят. Прибавили шагу.
Под вечер стало легче идти. Воздух посвежел, пыль улеглась. Солнце широкими полосами ложилось на поля. Колхозники убирали хлеб.
Навстречу вдруг выехал грузовик. Он был доверху заложен ящиками и покрыт брезентом. Два красноармейца охраняли его, сидя наверху. С ним поравнялся другой грузовик. Он обогнал Митю с ребятами. В нем ехали две женщины с детьми. На дне машины, устланной матрацами и одеялами, тесно сидели малыши в белых фартучках. Обе машины остановились. Красноармеец подошел к шоферу прикурить. Женщина, ехавшая с детьми, неумело слезла с грузовика.
— Товарищи! Вы от Жуковки едете? Как там — не забито шоссе машинами, проедем мы?
— Ничего, проедете гражданка! — заглядывая в машину с детьми и подмигивая какому-то малышу, ответил красноармеец. — Ишь, стронули вас проклятые гитлеровцы с гнезда! — сочувственно добавил он.
— Что делать! Война. Нам лишь бы до станции добраться, а там в вагоне с людьми веселее как-то. Мы на Киев…
Митя прислушался.
— А ну, подождите, ребята! — Он быстрыми шагами направился к женщине.
Девочки окружили грузовик и, подпрыгивая, заглядывали в машину:
— Нянечка, это дошкольники?
— Валя! Лида! Смотрите, какой медвежонок в белом фартучке!
Девочки протягивали руки. Малыши, что-то лепеча на своем языке, кучкой лезли к краю машины.
— Тетя Катя, девочки к нам пришли! — серьезно сказал беленький мальчик с большими карими глазами.
Тетя Катя кивнула ему головой и, заметив подходившего к ней Митю, пошла ему навстречу. У нее было доброе лицо и ясные, спокойные глаза. Она выслушала Митю и сразу заговорила с ним так, как говорят с близким знакомым:
— Послушайте! Если ваш учитель поехал с ребятами на станцию, то возможно, что мы попадем с ним на один поезд. Я могу взять с собой девочек и там передать их Сергею Николаевичу, а вы с ребятами поедете следующим поездом — вероятно, уже утром. Я бы с удовольствием взяла всех, но у меня, как видите, полным-полна коробушка, — с улыбкой закончила тетя Катя.
— Ну что вы! И за девочек спасибо… Только вот что… — Митя сморщил лоб, забеспокоился. — Видите ли, я должен быть уверен, что в случае чего… ну, скажем, поезд подали раньше и наш Сергей Николаевич уехал…
Тетя Катя ласково погладила Митю по плечу:
— Я понимаю… Не брошу, не брошу! Довезу до Киева, сдам в детскую комнату, найду вашего учителя и вообще сделаю все, что нужно. Не беспокойтесь, дорогой! И решайтесь скорее, а то нам нужно ехать. Ну, спросите своих девочек!
Заведующая пошла к машине. Красноармейцы, перекурив с шофером, осторожно объезжали грузовик с детьми. Митя позвал девочек:
— Ну, девочки, поехали! Вот Екатерина Михайловна обещает нас доставить на станцию. Мы обо всем договорились. Садитесь, живо!
Девочки не спорили: они были рады ехать с малышами, догнать Сергея Николаевича с ребятами.
Митя посадил Валю Степанову, Лиду Зорину и Нюру Синицыну. Нюра, влезая в машину, зацепилась за крюк своей корзиночкой и чуть не расплакалась:
— Митя! Тут нитки у меня… Ой, ножнички, ножнички упали!
Ребята подобрали нитки и ножницы. Екатерина Михайловна потесней усадила своих малышей и освободила уголок:
— Ну, так. Семейство мое прибавилось… До свиданья, товарищ Митя! Не беспокойтесь за ваших девочек!
Машина тронулась.
— До свиданья, девочки! Мы следом за вами! — шагая рядом с машиной, говорил Митя. — А если Сергей Николаевич уже уехал, вы от Екатерины Михайловны ни на шаг! Я вас сам разыщу, понятно? Мы встретимся в Киеве!
— Ладно, ладно, Митя! Не беспокойся! Мы с Екатериной Михайловной будем!.. Ребята, до свиданья!
Мальчики побежали за машиной:
— Лида Зорина! До свиданья! Синицына, Валя!
Девочки долго и неутомимо махали им платками. Когда грузовик скрылся из глаз, Митя вытер рукавом лоб и облегченно вздохнул:
— Ну, все в порядке! Остались одни мужчины. Народ мужественный и твердый.
В село пришли поздно вечером. В небе снова зловеще гудели самолеты, глухие удары слышались то впереди, то где-то далеко позади.
На шоссе догнал Генка. Гнедой его был в грязи и в мыле.
— Весь лес объездил. Дядя Степан велел найти вас. Ну я, конечно, на лагерь наехал. Письмо прочитал, да и назад!
Ребята обрадовались Генке. По очереди ехали на Гнедом. Впечатления дня и длинный путь утомили всех. Ноги болели…
Подходя к селу, мальчики изо всех сил старались казаться бодрыми, пели боевые военные песни, выпрямляли усталые плечи; но едва вошли в теплую хату Степана Ильича, как один за другим повалились на лавку. Баба Ивга с ласковыми причитаниями кормила их варениками. Глаза у ребят закрывались, и, пока Татьяна стелила им на полу, они уже крепко спали, привалившись друг к другу. Митя не ложился долго. Он ждал машину, которая, по его расчетам, должна была скоро вернуться со станции.
Стоя на крыльце, Митя думал о развернувшихся событиях, как о каком-то страшном и неправдоподобном сне, и даже услышанная им по радио сводка не утвердила в нем мысли, что война действительно есть, что, может быть, где-то за пятьдесят — шестьдесят километров уже второй день идут кровопролитные бои… Митя ждал Степана Ильича. Он чувствовал острую необходимость поговорить со взрослым партийным человеком. Быстрое продвижение немецких частей казалось ему тяжелым недоразумением, а то, что враг осмеливался бомбить наши города, было совершенно невероятно…