Васек Трубачев и его товарищи (книга 2)
Шрифт:
— Ну что ж, так тому и быть! Тяжкое время!.. У каждого сейчас свой крест. Один потяжеле несет, другой полегче.
Васек не понял ее слов, но горячо откликнулся на ласку, прижался головой к ее плечу.
Одинцов и Мазин с завистью глядели на него:
— Как маленький…
Баба Ивга подошла и к ним. Одинцов смутился, когда она погладила его по голове, а у Мазина отросшие светлые волосы взъерошились; он напряженно вытянул шею и держал ее так, пока баба Ивга не сняла руки с его головы. Тогда, довольный неожиданной
— Спасибо.
Ночью кто-то тронул Васька за плечо. Васек встревожился, заморгал глазами, проснулся.
"Не случилось ли чего с Севой?" — почему-то подумал он.
Но над ним склонилось темное лицо Степана Ильича.
— Встань, хлопчик…
В окошко глядела полная луна.
Одинцов и Саша крепко спали. Васек с испугом смотрел в лицо Степану Ильичу и, протянув за спиной руку, дергал за рубаху Одинцова. Но Одинцов, утомленный дорогой, не просыпался.
— Встань, хлопчик, — еще раз сказал Степан Ильич и потянул Васька за собой в сени.
Васек шел за ним, не доверяя ему и не смея ослушаться.
Сердце у него билось.
"Что ему надо?" — с тревогой думал он.
В сенях Степан Ильич наклонился к нему и зашептал:
— Беги, сынок, до конюха… огородами беги… осторожненько… Мне нельзя… люди донесут… Скажи конюху, чтобы зараз в лес подавался. Чуешь, сынок?
Васек кивнул головой, поднял на Степана Ильича глаза и вдруг жарко, порывисто обнял его за шею, прижался головой к его груди.
Степан Ильич обхватил его обеими руками любовно и крепко:
— Боишься?
— Нет, нет!
Васек выскользнул во двор, пролез под плетнем на огород и, прячась в кукурузе, пополз к хате конюха. Село, облитое лунным светом, казалось пустым; безглазые, слепые окошки с запертыми ставнями не мигали теплыми огоньками; издалека была видна площадь с черной виселицей…
Конюх, его жена Катерина и Грицько спали. Васек тихонько стукнул в оконце. Подождал, оглянулся. На второй стук чуть-чуть приоткрылась дверь, показалась взлохмаченная голова конюха. Васек проскользнул в камору. Шепотом передал поручение Степана Ильича. Конюх заторопился; старая бабка засуетилась; жена в темноте стала собирать вещи.
— Это он, это Петро проклятый! Не миновать ему, дьяволу! — натягивая сапоги, шептал конюх. — Спасибо Степану… Скольких людей спас!..
Васек бросился к Грицько, крепко обнял его за шею.
— Дядя Степан не предатель! Это он меня послал к вам, Грицько! Он не предатель! — горячо зашептал Васек товарищу.
Грицько смотрел на Васька сонными, ничего не понимающими глазами.
— Одевайся, сынку, одевайся! — торопила его мать.
Степан Ильич дожидался Васька в сенях. Видимо, он и не уходил оттуда. Он сам уложил мальчика, укрыл его рядном, снова повторив свои слова:
— Дорогой ты хлопчик… цены тебе нет…
Васек долго
На рассвете эсэсовцы стучали прикладами в пустую камору конюха, разбивали двери. Старая бабка пряталась у соседей; конюх с женой и сыном ушли в лес.
Глава 43
СТРАШНАЯ НОЧЬ
Утром ребята не отходили от Степана Ильича. За столом Одинцов старался сесть с ним рядом. Саша подолгу стоял возле дяди Степана, притулившись к нему боком.
Васек торжествовал:
— Я ему всегда верил! И Матвеич верил… Дядя Степан нарочно старостой стал, чтобы людей спасать… Только об этом никому нельзя говорить, ни одному человеку!
Одинцов и Саша поклялись молчать.
Мазин и Русаков были заняты другим. С утра Генка передал им, что дед Михайло строго-настрого запретил шататься около школы и ждать у колодца Севу. Это запрещение вызвало особый интерес мальчиков, и они только и делали, что шатались около школы, наблюдая за гитлеровцами. После обеда они принесли Ваську сведения, что из штаба выехал куда-то целый отряд эсэсовцев на мотоциклах. Ребята встревожились, зашептались.
Степан Ильич нахмурился, постучал по столу:
— Чтобы ни один из хаты не вышел! Мало ли куда эсэсовцы поехали! Вас не касается!
Ребята притихли. Степан Ильич большими шагами ходил по хате, хрустел сложенными пальцами, часто поглядывая в окно. Васек смотрел на его сосредоточенное лицо и старался угадать, чем он взволнован.
"Хорошо бы повидать Севу или Генку, — думал Васек. — Может, они выйдут к колодцу хоть на минутку…"
Он шепнул Мазину, чтобы тот тихонько вышел во двор, и сам стал пробираться к двери. Но Степан Ильич заметил и вернул обоих.
— Куда? На место! И вы тут оставайтесь, нечего по селу бегать зря! — сказал он Петьке и Мазину.
Солнце садилось. Откуда-то издали вдруг донеслись выстрелы, глухо застучал пулемет. Степан Ильич поднял брови, насторожился. Баба Ивга вопросительно посмотрела на него:
— На Жуковке, что ли? Или в другой стороне?
Степан Ильич вышел на крыльцо. Ребята тесной кучкой двинулись за ним. Выстрелы были частые, глухие, далекие.
— За лесом где-то, — определил Степан Ильич.
Из гороха вдруг вынырнула голова Генки; он перепрыгнул через плетень. За ним, задыхаясь от быстрой ходьбы, перелез Сева.
Лицо Степана Ильича побагровело от волнения.
— Пойдем в хату, — тихо сказал он, пропуская вперед Севу и Генку.
В хате Сева торопливо вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги и сунул его Степану Ильичу. Пальцы у Севы были в чернилах, руки дрожали.
— Вот… все… дед Михайло велел скорей нести!.. — сказал он, с трудом переводя дух.