Ваш покорный слуга кот
Шрифт:
– Ого, вон как ты заговорил! Это уже пахнет Яги Докусэном!
Хозяин спохватился, услыхав это имя. Дело в том, что философ, который недавно посетил «Логово дракона» и, дав хозяину наставления, спокойно удалился восвояси, был как раз Яги Докусэн-куном. И реплика Мэйтэя подействовала на хозяина, как щелчок по носу.
– А ты когда-нибудь слыхал о теориях Докусэна? – осторожно, чтобы не попасть впросак, осведомился хозяин.
– Еще бы! Его теории известны вот уже десять лет, с тех пор как он учился в университете, и они нисколько не изменились за это время.
– Теории меняются не так-то просто. Возможно, как раз хорошо, что его взгляды неизменны.
– Докусэн-то
– Как?
– Я ему сказал, что это лучший заграничный пластырь, что его недавно изобрел знаменитый немецкий врач, что индусы пользуются им при укусах змеи и говорят, что он хорошо помогает, и так далее. В общем, сказал ему, что теперь все пройдет.
– Ага, ты уже тогда умел искусно обманывать?
– Ты ведь знаешь, какой Докусэн простак. Он поверил, совершенно успокоился и захрапел. И смешно же было на следующее утро смотреть, как у него из-под пластыря на козлиную бороду свисает нитка! Ты когда его видел в последний раз?
– Неделю назад он был у меня. Мы долго беседовали, потом он ушел.
– Так вот почему ты болтаешь об этой самой теории пассивности!
– Сказать правду, я был восхищен этой теорией и решил со всем усердием заняться усовершенствованием духа.
– Усердие – это, конечно, хорошо. Только если все, что тебе говорят, будешь принимать за чистую монету, быть тебе дураком. Никуда не годится, что ты все принимаешь на веру. Докусэн-то ведь только на словах великолепен, а на деле он не лучше других. Помнишь землетрясение девять лет назад? Ведь тогда Докусэн настолько перепугался, что прыгнул со второго этажа общежития и сломал ногу.
– Да, но он говорил, что в его действиях был глубокий смысл!
– Ну, еще бы! По его словам выходит, что он проявил образец находчивости. Вот что он говорит: «Множество вершин есть в учении йогов. Постигнув их, ты обретаешь способность необыкновенно быстро ориентироваться в так называемых случаях "камня и огня". Лишь мне было дано выпрыгнуть из окна второго этажа, ибо я совершенен, а остальные только метались в растерянности и не знали, что им делать». И, рассказывая эту вот чепуху, он гордо ковылял на сломанной ноге. Знаешь, это все равно что спросить человека, упавшего в пруд: «Ты что, упал?» А он тебе ответит: «Что ты! Я за рыбой полез!» Нет уж, избавь меня от тех, кто много шумит насчет йогов и будд.
– Ты как думаешь? – Кусями-сэксэй начал понемногу сдаваться.
– Когда он был у тебя, не болтал ли он тут что-нибудь о монахах, которых казнили?
– Да, я запомнил фразу: «Молния прорезает
– Вот-вот, эта самая молния. Ведь он уже десять лет носится с ней. Не было у нас в общежитии ни одного человека, который бы не знал о молнии йога Мукаку – так мы звали Докусэна. Самое забавное в том, что, разгорячившись, он начинал всё путать и говорил: «Весенний ветер прорезает молнию». Попробуй возразить ему как-нибудь, когда он будет, как обычно, болтать с важным видом всякую чепуху. Тогда он такое понесет, что все вверх ногами перевернется.
– Ну, перед таким шутником, как ты, никто не устоит.
– Не знаю, кого ты называешь шутником. А я терпеть не могу всех этих монахов-йогов и так называемых прозревших. Недалеко от моего дома есть храм Нандзоин, в котором живет один старый-престарый монах, ушедший на покой. Недавно была гроза, молния ударила во двор храма и рядом с монахом расколола сосну, а он даже не вздрогнул. Позже я выяснил, что он просто-напросто абсолютно глух. Вот откуда его спокойствие. Что же касается Докусэна – так уж пусть бы сидел один со своим прозрением и совершенствованием, но нет, он еще соблазняет других и тащит за собой. Уже двое из-за него помешались.
– Кто?
– Кто! Один – Рино Тодзэн. По милости Докусэна свихнулся на учении йогов и отправился на поклонение в Камакура. А там уже помешался окончательно. Знаешь, перед храмом Энкакудзи проходит железнодорожная линия. Так вот, он уселся там на рельсы в позе созерцания, поклявшись, что остановит поезд. Поезд действительно остановился, и только благодаря машинисту жизнь его была спасена. Он же объявил, что теперь плоть его неуязвима, ни в огне не горит, ни в воде не тонет. И чтобы доказать это, забрался по шею в пруд и принялся расхаживать по дну.
– Утонул?
– Нет. К счастью, мимо проходил бонза и спас его. Но когда он вернулся в Токио, у него получилось воспаление брюшины, и он умер. Оказывается, он ради искуса питался ячменной кашей и протухшими маринадами. Вот и выходит, что виновником его гибели был Докусэн.
По лицу хозяина было заметно, что рассказ произвел на него глубокое впечатление.
– Да, в таком поведении есть свои и хорошие и дурные стороны.
– Вот именно. Докусэн загубил еще одного моего приятеля.
– Что ты говоришь? Кто же это?
– Татимати Робай-кун. Этого беднягу тоже опутал Докусэн. Сначала он стал нести чудовищные нелепицы, бормотал об угре, вознесенном на небеса, а потом он стал настоящим.
– Что это значит – стал настоящим?
– Угорь вознесся на небо, а свинья стала отшельником.
– Ничего не понимаю.
– Яги зовут Докусэном, что значит Одинокий отшельник. Ну, а Татимати оказался Бутасэном, а это означает Свинья-отшельник. Он ведь невероятно прожорлив. И представь себе, что получилось, когда эта природная прожорливость соединилась с отвратительным изуверством монаха-йога. Сначала мы не обратили внимания, а потом вспомнили, что у него с самого начала все пошло как-то странно. Приходит он, например, ко мне и говорит: «У тебя под окнами не садятся на сосны котлеты? А вот у нас в провинции плавают по реке на дощечках рыбные лепешки!» Но и это еще ничего, а вот когда он принялся уговаривать меня пойти с ним и откопать в канавах на заднем дворе сладкое желе, тут уж я только руками развел. Еще через несколько дней он стал настоящим Бутасэном – Свиньей-отшельником, и его отправили в лечебницу в Сугамо. Вообще говоря, с чего бы, казалось, свинье сходить с ума? Он стал таким благодаря Докусэну. Докусэн обладает огромным влиянием.