Вашингтон, округ Колумбия
Шрифт:
— Питер реакционер, — заявила Диана. — Его отец — во всяком случае. Хуже Херста [15] .
Питер обозлился и повернулся к Диане.
— Ну, а твойотец, наверное, и рабов бы не освободил.
Билли Торн издал рев одобрения и вспугнул официантку.
— Здорово он тебя, а?
Диана вспыхнула. Да, она по-прежнему была все той же Дианой.
— Он консерватор, конечно, но на многие вещи у него страшно широкие взгляды, — с запинкой произнесла она.
15
Уильям Рэндольф Херст (англ. William Randolph Hearst, IPA: /'hrst/) (29 апреля 1863 — 14 августа 1951) — американский медиа-магнат, основатель холдинга «Hearst Corporation», ведущий газетный издатель. Создал индустрию новостей и придумал делать деньги на сплетнях и скандалах.
— Например? — Билли подмигнул Питеру, который в эту минуту пытался себе представить, как выглядит его культяпка. Выпирающая из кожи кость? Едва ли. Наверное, просто заживившийся рубец, все еще красный и глянцевитый. Затем попытался представить себе, как выглядела нога, когда была оторвана. Он увидел кровь, услышал пронзительный вскрик Билли. Очень хорошо.
Диана продолжала защищать отца. Если хочешь, чтобы тебя выдвинули кандидатом в президенты, объяснила она, надо заручиться поддержкой самых различных людей; к тому же Соединенные Штаты необычайно консервативная страна, вот почему назрела необходимость в журнале, который выражал бы взгляды просвещенных левых (ей не нравилось слово «социалист»: слишком узко). Закончив свою речь, она более или менее утвердилась на прежних позициях. Билли выказывал элементарную осторожность, перестав дразнить свою покровительницу (а может, любовницу? — спрашивал себя Питер).
— Так или иначе, журнал нужен, — проворчал Билли. — Он должен быть смелее «Нейшн», живее, для молодежи.
— Мне казалось, журналы издаются исключительно в Нью-Йорке. С чего это вам вздумалось основать журнал здесь?
— Билли работает в министерстве торговли. Статистиком. Он не может бросить работу, пока мы не пойдем полным ходом.
Питер мысленно представлял себе Билли Торна. Служащий в большой комнате, уставленной столами, за которыми другие служащие помогают ему складывать бесчисленные колонки цифр. В одном углу комнаты — питьевой фонтанчик, служащие регулярно собираются там поболтать о бейсболе. Питер явственно ощутил языком бумагу белых конических стаканчиков — специфический лимонный привкус клея, — или, может, он исходит от самой бумаги? Билл» Торн вдруг перестал для него существовать иначе как в виде колонки цифр, которые надо сложить.
— Я брошу работу, непременно брошу, как только дело у нас пойдет на лад. Я приехал сюда ради Нового курса. Но теперь все это фью-ить!
— Фью-ить? — Для отца Питера это будет новость.
— Ну, разумеется. В следующем году президентом изберут либо демократа-консерватора, либо республиканца, и Новый курс похоронят.
— А вдруг Рузвельт выставит свою кандидатуру на третий срок?
— Он этого не сделает, — быстро сказала Диана, выражая надежду своего отца.
— А если даже и выставит, — подхватил Билли, — он кончился как либерал. Впрочем, он никогда им особенно и не был.
— А что это такое — либерал? — спросил Питер.
Билли пустился в пространные объяснения. Его голос гремел. На улицах выросли баррикады. Пролетариат вооруженной рукой завоевал право на труд. Было введено общественное здравоохранение. Налог на наследство положил конец огромным состояниям, природные богатства были национализированы. Богатые пошли на работу; добродетельные бедняки получили длинные отпуска. А в центре всего этого яростного принижения одних и возвышения других стоял Билли Торн, осуществляя руководство операциями; его деревянная нога скрипела, голос гремел. Тем часом бизнесмены за соседним столиком обратились в бегство — несомненно, для того, чтобы доложить комиссии по расследования антиамериканской деятельности, что враг захватил зал-ресторан отеля «Уиллард».
Когда Билли закончил речь, Питер увидел в глазах Дианы экстаз и решил, что она либо влюблена, либо рехнулась, если предположить, что это не одно и то же.
— Вот зачем нам нужен журнал, — заключил Билли. — Нам нужна трибуна, с которой мы могли бы следить за тем, чтобы говорилось и делалось то, что нужно.
— А почему вы так уверены, что нужно именно то-то и то-то? — Голос Питера звучал кротко. — Вы считаете, что отнять деньги у моего отца — правильно. Он считает, что это неправильно, и я тоже так считаю… из эгоистических соображений, конечно.
— Если конфискация богатства твоего отца на благо всему народу, то богатство следует конфисковать.
— Но действительно ли это на благо народу?
— Он безнадежен! — проревел Билли. — Читай Кейнса, читай Ленина, читай Маркса!
В эту миниту в зал вошел какой-то чиновник из министерства торговли, и Билли Торн окликнул его. Последовала церемония знакомства, и Питер воспользовался ею, чтобы распрощаться. Диана проводила его до выхода.
— Я очень сожалею, что втянула тебя во все это.
— Ничего. Он…интересен. — Большего Питер просто не мог из себя выжать.
Диана улыбнулась, в ней вдруг проглянуло что-то озорное.
— Слов нет, бедняга Билли действует на нервы, но у него блестящий ум. Я пришлю тебе его книгу об Испании. На нее были чудесные рецензии, за исключением тех, конечно, которые писали фашисты.
— Ну что ж, надеюсь, денег вы раздобудете.
— Я тоже. Быть может, нас выручит мистер Нилсон. Он как раз подыскивал для меня работу в Нью-Йорке, но тут я встретила Билли. Теперь я останусь здесь.
— Ты случайно не собираешься за него замуж?
— Не думаю, чтобы такие люди, как Билли, женились.
— Он в это не верит?
— Похоже, что так. От него веет свежим ветром, никогда еще не встречала таких людей. Ну да ладно, ты, конечно, его презираешь. — Она засмеялась. — Хочешь, попробуем снова? Ты где будешь этим летом, здесь?
Питер кивнул.
— Давай попробуем. Я зайду к тебе.
Диана вернулась к своему революционеру, а Питер вышел на Пенсильвания-авеню.
Толпы больше не было. Уличное движение вошло в нормальную колею. Он сел в такси и назвал шоферу адрес Инид. После ее брака и его собственного преображения из юноши в мужчину они редко виделись. Но как бы трудно с ней ни было, она была ему дороже всех тех, с кем связала его жизнь, и он часто спрашивал себя, по-прежнему ли она чувствует к нему то же влечение, какое он против своей воли чувствовал к ней, пусть даже их разделяет навеки река общей крови.
Техасцы здорово шумели, когда пришел Клей. Несмотря на то что хозяин был приверженцем Нового курса, он радушно заключил Клея в объятья и представил его тем немногим, с которыми тот еще не был знаком.