Вашингтон, округ Колумбия
Шрифт:
— Питер реакционер, — заявила Диана. — Его отец — во всяком случае. Хуже Херста [15] .
Питер обозлился и повернулся к Диане.
— Ну, а твойотец, наверное, и рабов бы не освободил.
Билли Торн издал рев одобрения и вспугнул официантку.
— Здорово он тебя, а?
Диана вспыхнула. Да, она по-прежнему была все той же Дианой.
— Он консерватор, конечно, но на многие вещи у него страшно широкие взгляды, — с запинкой произнесла она.
15
Уильям
— Например? — Билли подмигнул Питеру, который в эту минуту пытался себе представить, как выглядит его культяпка. Выпирающая из кожи кость? Едва ли. Наверное, просто заживившийся рубец, все еще красный и глянцевитый. Затем попытался представить себе, как выглядела нога, когда была оторвана. Он увидел кровь, услышал пронзительный вскрик Билли. Очень хорошо.
Диана продолжала защищать отца. Если хочешь, чтобы тебя выдвинули кандидатом в президенты, объяснила она, надо заручиться поддержкой самых различных людей; к тому же Соединенные Штаты необычайно консервативная страна, вот почему назрела необходимость в журнале, который выражал бы взгляды просвещенных левых (ей не нравилось слово «социалист»: слишком узко). Закончив свою речь, она более или менее утвердилась на прежних позициях. Билли выказывал элементарную осторожность, перестав дразнить свою покровительницу (а может, любовницу? — спрашивал себя Питер).
— Так или иначе, журнал нужен, — проворчал Билли. — Он должен быть смелее «Нейшн», живее, для молодежи.
— Мне казалось, журналы издаются исключительно в Нью-Йорке. С чего это вам вздумалось основать журнал здесь?
— Билли работает в министерстве торговли. Статистиком. Он не может бросить работу, пока мы не пойдем полным ходом.
Питер мысленно представлял себе Билли Торна. Служащий в большой комнате, уставленной столами, за которыми другие служащие помогают ему складывать бесчисленные колонки цифр. В одном углу комнаты — питьевой фонтанчик, служащие регулярно собираются там поболтать о бейсболе. Питер явственно ощутил языком бумагу белых конических стаканчиков — специфический лимонный привкус клея, — или, может, он исходит от самой бумаги? Билл» Торн вдруг перестал для него существовать иначе как в виде колонки цифр, которые надо сложить.
— Я брошу работу, непременно брошу, как только дело у нас пойдет на лад. Я приехал сюда ради Нового курса. Но теперь все это фью-ить!
— Фью-ить? — Для отца Питера это будет новость.
— Ну, разумеется. В следующем году президентом изберут либо демократа-консерватора, либо республиканца, и Новый курс похоронят.
— А вдруг Рузвельт выставит свою кандидатуру на третий срок?
— Он этого не сделает, — быстро сказала Диана, выражая надежду своего отца.
— А если даже и выставит, — подхватил Билли, — он кончился как либерал. Впрочем, он никогда им особенно и не был.
— А что это такое — либерал? — спросил Питер.
Билли пустился в пространные объяснения. Его голос гремел. На улицах выросли баррикады. Пролетариат вооруженной рукой завоевал право на труд. Было введено общественное здравоохранение. Налог на наследство положил
Когда Билли закончил речь, Питер увидел в глазах Дианы экстаз и решил, что она либо влюблена, либо рехнулась, если предположить, что это не одно и то же.
— Вот зачем нам нужен журнал, — заключил Билли. — Нам нужна трибуна, с которой мы могли бы следить за тем, чтобы говорилось и делалось то, что нужно.
— А почему вы так уверены, что нужно именно то-то и то-то? — Голос Питера звучал кротко. — Вы считаете, что отнять деньги у моего отца — правильно. Он считает, что это неправильно, и я тоже так считаю… из эгоистических соображений, конечно.
— Если конфискация богатства твоего отца на благо всему народу, то богатство следует конфисковать.
— Но действительно ли это на благо народу?
— Он безнадежен! — проревел Билли. — Читай Кейнса, читай Ленина, читай Маркса!
В эту миниту в зал вошел какой-то чиновник из министерства торговли, и Билли Торн окликнул его. Последовала церемония знакомства, и Питер воспользовался ею, чтобы распрощаться. Диана проводила его до выхода.
— Я очень сожалею, что втянула тебя во все это.
— Ничего. Он…интересен. — Большего Питер просто не мог из себя выжать.
Диана улыбнулась, в ней вдруг проглянуло что-то озорное.
— Слов нет, бедняга Билли действует на нервы, но у него блестящий ум. Я пришлю тебе его книгу об Испании. На нее были чудесные рецензии, за исключением тех, конечно, которые писали фашисты.
— Ну что ж, надеюсь, денег вы раздобудете.
— Я тоже. Быть может, нас выручит мистер Нилсон. Он как раз подыскивал для меня работу в Нью-Йорке, но тут я встретила Билли. Теперь я останусь здесь.
— Ты случайно не собираешься за него замуж?
— Не думаю, чтобы такие люди, как Билли, женились.
— Он в это не верит?
— Похоже, что так. От него веет свежим ветром, никогда еще не встречала таких людей. Ну да ладно, ты, конечно, его презираешь. — Она засмеялась. — Хочешь, попробуем снова? Ты где будешь этим летом, здесь?
Питер кивнул.
— Давай попробуем. Я зайду к тебе.
Диана вернулась к своему революционеру, а Питер вышел на Пенсильвания-авеню.
Толпы больше не было. Уличное движение вошло в нормальную колею. Он сел в такси и назвал шоферу адрес Инид. После ее брака и его собственного преображения из юноши в мужчину они редко виделись. Но как бы трудно с ней ни было, она была ему дороже всех тех, с кем связала его жизнь, и он часто спрашивал себя, по-прежнему ли она чувствует к нему то же влечение, какое он против своей воли чувствовал к ней, пусть даже их разделяет навеки река общей крови.
Техасцы здорово шумели, когда пришел Клей. Несмотря на то что хозяин был приверженцем Нового курса, он радушно заключил Клея в объятья и представил его тем немногим, с которыми тот еще не был знаком.