Васил Левский
Шрифт:
Село Войнягово, где учительствовал Левский, расположено у подножья Средна-горы, в двух часах хода от Карлова. В далекие времена это было привилегированное «войнишко» — село, дававшее воинов турецкому султану. В таких селах менее чувствовалось турецкое господство. Привыкшие к относительной свободе, жители этих селений и после отмены привилегий сохраняли дух независимости и воинственности. Войняговцы слыли людьми смелого нрава. К ним без опаски спускались с гор гайдуки и находили радушный прием. Да и сами войняговцы пополняли гайдуцкие отряды.
Может быть, это и привлекло Левского в Войнягово — старое
И Васил начал исподволь готовить войняговских юношей: то сорганизует их в кружок военной гимнастики, то незаметно заронит в них думку о том, что есть у человека нечто более высокое, чем забота о хлебе.
Бывавшие у Левского в Войнягово говорили, что у него тогда в числе других книг имелась и книга Юрия Венелина «Критические исследования об истории болгар». Эта книга, по выражению болгарского историка Миларова, «воспевала минувшие судьбы некогда славного и блестящего племени, в противоположность его современному унижению и ничтожеству; она дышала любовью, воодушевлением и поэзией; она высказывала пророческие надежды на пробуждение и возрождение этого племени и стремилась завоевать ему достойное место в кругу братских славянских и других племен» [29] .
29
Цитируется по книге проф. А. Л. Погодина «История Болгарии». СПБ, 1910, стр. 175.
Огромно было влияние на пробуждение национального сознания среди болгар трудов Юрия Венелина. Его «Древние и нынешние болгаре» и «Критические исследования об истории болгар», а также его заметки «О зародыше новой болгарской литературы» совершили буквально переворот в мировоззрении многих видных болгар того времени.
Под влиянием книг Венелина одесские торговцы-болгары Василий Априлов и Николай Палаузов открыли в Габрове первое светское училище, которое положило начало новоболгарскому образованию. Известный деятель болгарского просвещения Атанас Кипиловский писал, что книгу «Древние и нынешние болгаре» он перечитывает уже в шестой раз и что в его душе «разгорелся такой восторг, какой, смело могу сказать, можно испытать от книг только самого чтимого автора».
Ботю Петков, отец Христо Ботева, перевел в 1853 году на болгарский язык «Критические исследования об истории болгар», изданные в Москве болгарином И. Н. Денкоглу в 1849 году. В этом переводе труд Венелина ходил по Болгарии из рук в руки и служил для революционеров и просветителей в их деятельности мощным оружием.
Не могла не прийтись по душе Василу Левскому и сама судьба молодого русского ученого. Не признаваемый официальными инстанциями русской науки, Венелин, претерпевая тяжкие лишения, занимался полюбившимся ему трудом — славяноведением.
Известный историк М. П. Погодин, обращаясь к А. С. Пушкину с просьбой помочь Венелину, рассказывал, в каких условиях находился молодой ученый:
«Гос. Венелин (автор книги «Древние и нынешние болгаре») был послан от Академии Российской в Болгарию для исследований исторических и филологических. Полтора года он работал там среди чумы, холеры, горячки, лихорадки и варварства греческого, болгарского, волошского и иных, был болен, умирал. Привез добычу в Москву и занялся обрабатыванием, прося Российскую Академию чего-нибудь ежемесячно
Академия требовала собранных материалов немедленно. Венелин отвечал: «Я не могу прислать вам гиероглифов, а вот вам отрывок: болгарский глагол из составляемой грамматики и рассуждение о собственных именах. Дайте что-нибудь на пропитание». Опять тот же ответ. Венелин, наконец, оставаясь у меня на содержании, ибо негде ему было преклонить голову, кончил фолиант объяснений на болгарские грамоты с 14-го до 18-го века и послал оный вместе со снимками, собственноручно им сделанными на местах, паки и паки прося себе хлеба. И опять ничего.
Итого:
Спросите эти снимки в собрании, взгляните на них. Тогда вы почувствуете величие труда.
Потребуйте от Академии, и чтобы она назначила г. Венелину содержание, пока он трудится для Академии, начиная с ноября месяца 1831 года, с коего времени он живет в долг... Надо подкрепить, подбодрить этого человека, а он бывает в отчаянии...
Похлопочите же во имя божие для пользы общей.
Хлеба г. Венелину на два года — награду высочайшую.
Ваш М. П.
1833 г. Апрель 12».
Хлеба на два года как высочайшей награды! Вот чего просил профессор Погодин через Пушкина для российского ученого!
Не выдержав борьбы с академической рутиной, Юрий Венелин пал, скошенный туберкулезом, в 1839 году, когда ему было всего лишь 37 лет.
Одесские болгары поставили на его могиле в Даниловском монастыре, в Москве, памятник с надписью: «Напомнил свету о забытом, но некогда славном и могущественном племени болгар и пламенно желал видеть его возрождение».
Такая жизнь-подвиг не могла не привлечь внимания болгар, на себе познавших тяготы существования во власти всесильных и черствых господ.
Одни заверяли Венелина от имени «всех чад Болгарии», что признательный болгарский народ сплетет ему в своем сознании «венец вечной любви».
Другие собирали средства на издание его трудов.
Третьи, и их было много, его страстным словом будили народ, звали к свершению великих дел. Среди этих многих был и войняговский учитель Васил Левский.
Предчувствие не обмануло. Кулак Добри, тот самый, которому не понравился «дьяк-расстрига», устроил пакость.
Осенью 1865 года кулак Добри и прибывший из Карлова турок-писарь вели подсчет налогов. Крестьяне остались недовольны их расчетами и попросили учителя проверить. Это озлобило мироеда. С тех пор положение Васила в селе пошатнулось. С каждым днем придирчивее становились местные власти; чувствовалось, что кто-то упорно восстанавливает их против учителя. Все чаще Васил подмечал, что следят за каждым его шагом, цепляются к каждому слову.
Наладились было у Васила связи с мельниками Бечо Беровым и Божко Котовым, работавшими на водяной мельнице турка-карловчанина. Они заготовляли по его поручению съестные припасы для ходившей по горам гайдуцкой четы и передавали ей сведения о движении турецких карательных отрядов. В последние разы Левскому приходилось маскироваться под турка, а теперь и в турецкой одежде стало ходить опасно. Пришлось реже бывать у мельников. Это повлекло разрыв связей с друзьями Лило и Минчо — учителями из села Дыбене. Дорога в село пролегала через местность, где стояла мельница. Раз довелось услышать, как турецкий полицейский кричал на войняговских крестьян: «Уж очень вы подняли головы, это ваш учитель мутит вас!»