Василий Иванович
Шрифт:
– Очень форсистый, ваше благородие! – говорит Антонов, с восторгом рассматривая большой шелковый платок с павлином на красном фоне… – Поди два долларя стоит, ваше благородие?!
– Два доллара?! Ты ничего не понимаешь, Антонов… Всего полдоллара! – весело врет Василий Иванович, заплативший за платок целых четыре.
– Очень сходно купили, ваше благородие… Не прикажете ли окатиться?.. В колодце [36] отлично… Господа окачивались…
– Некогда…
36
Так называется пространство, куда поднимается винт (Прим. автора.)
– Честь имею явиться!
– Что так рано? Мало погуляли, Василий Иванович! – радушно приветствует капитан, усаживая Василия Ивановича рядом с собою на диван и подвигая папиросы.
– Делать нечего на берегу, Павел Николаич! И то долго пробыл…
– Соскучились? – улыбнулся капитан. – Скоро придется уходить… Уж, верно, слышали?.. Я говорил ревизору, чтоб был готов.
– Как же, слышал.
– Адмирал торопит идти на соединение с эскадрой. Рандеву – Хакодате. Оттуда клипер получит особое назначение, но какое – предписание умалчивает.
– Уж не пойдет ли он с нами куда-нибудь? – испуганно спросил Василий Иванович.
– Все может быть… Вы ведь знаете: адмирал любит делать сюрпризы! – проговорил капитан с улыбкой. – Помните, как в прошлом году мы рассчитывали идти в Австралию, а попали на Ситху?.. Да вот прочтите предписание!
Василий Иванович пробежал предписание…
– Там сказано, Павел Николаич: «немедленно идти», – озабоченно проговорил Василий Иванович, чувствуя какой-то благоговейный страх перед бумагами начальства.
– «Немедленно идти по готовности»… Мы дадим команде освежиться на берегу, вытянем такелаж и пойдем… Дня в три справимся ведь, Василий Иваныч?
Василий Иванович выговорил еще денек про запас. Порешили идти через четыре дня.
Василий Иванович вышел от капитана с той смущенной озабоченностью на лице, которая всегда бывала у Василия Ивановича при ожидании адмиральского посещения и при каких-нибудь работах на клипере. Зато в серьезные минуты, когда приходилось выдерживать шторм или требовалась быстрая находчивость, Василий Иванович, напротив, удивлял своим спокойствием.
Тем не менее у него сегодня был отличный аппетит. Он ел все, что ни подавали, и похваливал, к крайнему удовольствию содержателя кают-компании, принимавшего чуть ли не за личное оскорбление всякое неодобрительное замечание насчет блюд.
– Когда снимаемся, Василий Иваныч? – спрашивали его со всех сторон.
– Через четыре дня.
– Это верно, что идем в Японию?
– Верно…
– А оттуда куда, Василий Иваныч?
– А этого не знаю…
– Говорят, Василий Иваныч, в Камчатку…
– За бобрами, что ли?.. – смеется Фома Фомич. – Я бы купил себе бобрика.
– «Говорят»? – усмехнулся Василий Иванович. – Я по крайней мере ничего не слышал. А впрочем, что ж?.. Пошлют в Камчатку – пойдем в Камчатку!
Об «особом назначении» старший офицер умолчал, так как капитан не уполномочивал его об этом говорить. В случае надобности Василий Иванович умел быть нем как рыба.
– А не слышно ли, Василий Иваныч, скоро ли вернется в Россию адмирал? – допрашивают мичмана.
– И этого не слыхал… Вы лучше спросите у самого адмирала! – шутит Василий Иванович. – Скоро его увидите.
Входит рассыльный и докладывает, что команда готова ехать на берег, и Василий Иванович, выпив стакан портерку, идет наверх.
– Смотри, братцы, не очень налегай на вино!.. Чтобы в лежку не привозили! Да друг от дружки не отбивайся… По кучкам гуляй, – наставляет Василий Иванович, обходя по фронту.
– Слушаем, ваше благородие!..
– Сажайте людей на баркас!
– Пошел на баркас! – раздается команда.
Матросы, один за одним, бегут вприпрыжку к выходу и спускаются по трапу.
– Завтра, брат Щукин, будем такелаж тянуть… Так уж ты, пожалуйста… – тихо говорит Василий Иванович, любуясь расфранченным старым боцманом.
– Постараюсь, ваше благородие! – тоже тихо отвечает боцман и с сознанием собственного достоинства направляется к выходу, расталкивая матросов.
Василий Иванович смотрит с мостика, как люди садятся. Теснясь, как сельди в бочонке, матросы занимают места при сдержанном говоре и смехе, перекидываясь шутками, и скоро баркас полон белыми рубашками.
– В котором часу прикажете отваливать с берега? – спрашивает, подходя к старшему офицеру своей медленной походкой, Лесовой.
– Здравствуйте, Федор Петрович! Мы с вами сегодня, кажется, не видались! – как-то особенно ласково говорит Василий Иванович, называя Лесового, против обыкновения, по имени и отчеству, и крепко жмет ему руку.
Лесовой, после такого внимания со стороны старшего офицера, становится еще серьезнее и повторяет свой вопрос еще более официальным тоном: «Я, мол, с тобой пришел не лясы точить!»
– В котором часу? – переспрашивает Василий Иванович и вместо ответа смотрит на Мечтателя так приветливо и сердечно, что тот несколько удивлен и снова замечает.
– Баркас с людьми ждет, Василий Иваныч!
– Ах, виноват… виноват! В девять отвалите!
– Есть!
«Экий славный какой этот парень!» – думает про себя Василий Иванович, провожая глазами отваливший от борта баркас с сидящим на руле Лесовым, и невольно сравнивает с ним Непенина.
XII