Василий Львович Пушкин
Шрифт:
1. Московские события и происшествия
«По мне в предметах чтения нет ничего более занимательного, более умилительного чтения писем, сохранившихся после людей, имеющих право на уважение и сочувствие наше. Самые полные, самые искренние записки не имеют в себе того выражения истинной жизни, какими дышут и трепещут письма, написанные беглою, часто торопливою и разсеянною, но всегда, по крайней мере на ту минуту, проговаривающеюся рукою. Письма — это самая жизнь, которую захватываешь по горячим следам ее. Как семейный и домашний быт древнего мира, внезапно остывшего в лаве, отыскивается целиком под развалинами Помпеи, так и здесь жизнь нетронутая и нетленная, так сказать, еще теплится в остывших чернилах» [477] .
477
Старина
Приведенное суждение П. А. Вяземского в полной мере можно отнести к адресованным ему письмам его друга В. Л. Пушкина. В них — не просто хроника московской жизни. В них — сама жизнь, запечатленная мастером эпистолярного жанра (недаром современники называли письма Василия Львовича литературной драгоценностью). Особенно интересны письма, отправленные П. А. Вяземскому в Варшаву в 1818–1821 годах, когда князь находился на службе в канцелярии императорского комиссара в Королевстве Польском, изредка приезжая в Россию. Именно они изобилуют множеством подробностей, для нас весьма любопытных: Василий Львович пишет о государственных событиях, частных происшествиях — веселых, грустных, а иногда и трагических, сообщает другу о свадьбах, похоронах и служебных назначениях, рассказывает о балах, маскарадах, гуляньях, театральных и домашних спектаклях, о заседаниях Английского клуба и Общества любителей российской словесности. И это не только жизнь Москвы, это и жизнь Василия Львовича. Нам безусловно предстоит занимательное чтение. Но прежде чем мы обратимся к некоторым страницам, исписанным его торопливой рукой, еще несколько предварительных замечаний. Конечно, письма В. Л. Пушкина говорят сами за себя. Но все же в отдельных случаях мы позволим себе дать к ним краткие пояснения, привести в какой-то мере комментирующие и дополняющие их газетные и журнальные публикации того времени, литературные тексты, эпистолярные, дневниковые и мемуарные свидетельства современников. А теперь — к делу.
Начнем, пожалуй, с событий государственной важности.
«Сию минуту пушечные выстрелы возвестили нам рождение великого князя Александра Николаевича. Великая княгиня Александра Федоровна разрешилась от бремени в 12 часу и во время военного парада при звуках труб, литавр и барабанов» (227).
Василий Львович сообщил о рождении будущего царя Александра II в самый день его рождения 17 апреля 1818 года — он родился в Архиерейском доме Чудова монастыря в Кремле, куда императорская семья приехала в начале апреля, где говела и ожидала Пасху. 20 апреля «Московские ведомости» сообщали об этом событии так:
«Бог услышал теплыя молитвы верноподданных, и праздник Светлого Христова Воскресенья восхотел ознаменовать щастливейшим событием для России. В 11 часов утра 17-го числа сего месяца, то есть в среду, выстрел из пушки возвестил нам благополучное разрешение от бремени Ея Императорского Высочества Государыни Великой Княгини Александры Федоровны и обрадовал как Императорский благословенный Дом, так и всех жителей древней Столицы Москвы новорожденным Великим Князем Александром. Сие щастливое событие пребудет навеки незабвенным в летописях Москвы, а паче в сердцах жителей ея, издревле приверженных к Царям и Отечеству» [478] .
478
Московские ведомости. 1818. № 32.
Когда Василий Львович слушал пушечные выстрелы (по некоторым сведениям, в Москве был дан салют в 201 пушечный залп), вряд ли он мог предположить, что родился наследник престола, наставником которого будет его друг В. А. Жуковский, император, который осуществит мечту его племянника увидеть «народ неугнетенный / И рабство падшее по манию царя» (Александр II в 1861 году отменит крепостное право).
«В Москве теперь большая суматоха. Вчера граф Тормасов угощал царей. Съезд был чрезвычайный. Сегодня поутру государь император и король прусской осматривали архив Иностранных дел. После обеда все поедут в Архангельское к князю Юсупову, который приготовляет go^uter delicat [479] . Завтра бал в Благородном собрании. Король прусской помолодел и похорошел и, кажется, Москвою чрезвычайно доволен» (228).
479
Изысканный полдник (фр.).
Прусский король Фридрих Вильгельм III приехал в Россию 29 мая 1818 года и пробыл в Москве и Петербурге до 10 июля. Когда 8 июня 1818 года В. Л. Пушкин сообщал П. А. Вяземскому о его пребывании в Первопрестольной, он был хорошо осведомлен о «культурной программе», организованной для высокого гостя. Мы же можем подробнее узнать о ней, читая
Действительно, 7 июня граф А. П. Тормасов, заступивший после Ф. В. Ростопчина на должность военного генерал-губернатора Москвы, «угощал царей». «В пятницу, 7 числа, — сообщалось в номере за 12 июня 1818 года, — в семь часов по полудни Военный Генерал-Губернатор Граф Александр Петрович Тормасов давал для Их Величеств великолепный бал, к которому приглашено было до пяти сот знатнейших обоего пола Особ. <…> Граф Тормасов, приняв высоких гостей с надлежащею почестию, препроводил Их Величества в огромную залу, прекрасно освещенную, при входе в которую загремела огромная музыка» [480] . «Московские ведомости» сообщали также, что «приуготовленный стол» «отличался как изящным убранством, так и вкусом», а «дом, вся площадь и напротив главнокомандующаго дому выстроенная каланча были иллюминированы» [481] .
480
Там же. № 47. С. 1371.
481
Там же.
15 июня «Московские ведомости» писали о том, что «при обозрении разных достопримечательностей, находящихся в сей первопрестольной Столице, удостоено Высочайшего внимания двух Великих МОНАРХОВ и хранилище древних отечественных Хартий, Московский Государственной Коллегии Генеральных дел Архив»: изволив прибыть туда 8 июня в девять часов утра, венценосные посетители «в продолжение целого часа раз-сматривали прежде любопытнейшие Акты Российского Государства, а потом занимались и внешними сношениями оного с некоторыми Европейскими и Азиятскими Державами» [482] .
482
Там же. № 48. С. 1402–1403.
Как сообщал П. А. Вяземскому В. Л. Пушкин, после обеда 8 июня монархи «с Государынями Императрицами и со всею Царскою Фамилиею» действительно «отправились в Архангельское к Князю Николаю Борисовичу Юсупову, где для Их Величеств был приготовлен бал и ужин» [483] . Разумеется, все это было «в прекрасно убранных покоях, где ожидало Государей и Государынь многочисленное собрание знатных Особ» [484] .
483
Там же. № 47. С. 1372.
484
Там же.
Был ли Василий Львович среди приглашенных? Или же он с чьих-то слов писал П. А. Вяземскому о том, что «король прусской помолодел и похорошел»? Доподлинно известно из его же писем, что на балу в Благородном собрании Василий Львович присутствовал. Об этом бале, который состоялся 9 июня, господа старшины Российского Благородного собрания дали объявление в 46-м номере «Московских ведомостей» за 1818 год: дамам предписывалось быть «в круглых платьях без шлейфов», а кавалерам — «в мундирах и башмаках». Василий Львович, который, по его собственному признанию, пудриться не любил, да и мундир был ему «не по сердцу» (230), отправился в Благородное собрание на хоры. На следующий день, 10 июня он писал П. А. Вяземскому:
«Вчера в Благородном клубе собрание было многолюдное и бал великолепный. Императорская фамилия, король прусский, кронпринц — все тут находились и пробыли до 11 часов. — Я был на хорах вместе с кн. Мар. Никол. Гагариной и чуть было не умер от духоты и жара. Никол. Евг. Кашкин прогуливался в милиционном мундире, в башмаках и с зеленым пером. Новый действительный статский советник Н. А. Дурасов точно в таком же костюме подбегал с поклонами ко всем Андреевским кавалерам. Князь Голицын, который жарит и ест мосек, танцевал польский. Ты видишь, что лиц знакомых было довольно. Я пошел из Благородного собрания в Аглинский клуб. Нашел Батюшкова, Гнедича и Жихарева сидящих за столом. Батареи шампанского вина стояли перед ними; я подсел к нашим приятелям, и мы стали вместе пить и прохлаждаться» [485] .
485
Цит. по: Панов С. И.Стихотворец на Старой Басманной // Ново-Басманная, 19. М., 1990. С. 68.