Вася Чапаев
Шрифт:
Вася старался не глядеть на стол, где над большим чугуном подымался вкусный пар. Неужто отец с матерью откажутся? Но, как видно, запах щей поборол стеснительность, и вскоре все уселись за стол.
Васе казалось, что ему и одному не хватит чугуна, но, съев несколько ложек, он с удивлением почувствовал, что уже сыт.
— Ты, Васенька, чего ложку положил? Кушай, кушай на здоровье! — угощала гостеприимная хозяйка.
— Спасибо, больше не хочу. Наелся. Мать внимательно посмотрела на Васю.
— Отвык он от приварка, — объяснила
После обеда Вася вышел на улицу. Густая пыль, поднявшаяся в верхнем конце улицы, со странным ревом, клубясь, сползала вниз. Постепенно из душного серо-желтого мрака стали вырисовываться рогатые головы. В пыльном тумане брел на берег Волги глухо мычащий скот.
— На убой гонят, — раздался сзади Васи голос хозяйки. Она стояла в дверях и смотрела на огромное стадо, сморщив лицо, как будто солнце слепило ей глаза.
— Мальцевский капитал идет. Мальцев у нас богатейший купец!
Васе вспомнилось будайковское стадо, тощие взъерошенные коровенки. Вспомнилась и Жданка.
Мать ставила перед ней деревянную бадью, в которой плавала картофельная шелуха. Потянув мягкими губами пойло, Жданка поднимала голову и, глядя на хозяйку, протяжно мычала. Мать толкала ее в бок кулаком, злилась: «Чего морду воротишь, окаянная! Ишь ты, барыня, без муки пойло не по вкусу! А ты спроси — есть в доме мука-то?» Накричавшись досыта, мать обнимала Жданку за шею и плакала: «Милая ты моя, голубушка! Ну, попей, попей, оно ведь тепленькое, пойло-то...»
Вася стоял на улице, а мимо все шел и шел бесконечный гурт, принадлежащий одному человеку.
— Дает же господь людям такой достаток! — вздохнула хозяйка и, пригорюнившись, ушла в дом.
«И с чего ее завидки берут? — удивился Вася. — Живут богато. Вон какой приварок седни варили. Хлеб режут — куски не считают, кто сколько съест... У хозяина работа чистая, сиди на столе — ноги калачом да шей-пошивай».
Вася осуждал хозяйку: «Голода они не видали!»
Со двора на другой стороне улицы выскочил мальчишка. Заметил Васю, плюхнулся на скамейку около ворот и стал плевать сквозь зубы на дорогу.
Мальчишка был чем-то похож на Тимошку. Такие же голубоватые прозрачные глаза, такие же вихры, торчащие над ушами.
Заметив, что его рассматривают, он перестал плеваться и по-приятельски улыбнулся.
— Ты чей будешь? Я тебя не видал! — крикнул он.
— Я из Будаек, на пароходе приехал! Знаешь, Будайки там... — Вася махнул рукой в сторону Волги.
Мальчишка перебежал дорогу и подошел к Васе.
— Тебя как звать?
— Васей... Чапаевы мы. А тебя?
Мальчишка вытаращил глаза, присвистнул, и широченная улыбка расплылась до самых ушей.
— Вот здорово! И я тоже Васька! Скажи как бывает! Только фамилия — Новиков. У меня тятька плотник.
Вася Чапаев шлепнул Новикова по плечу:
— И у меня ведь плотник!
Минуту они удивленно моргали, глядя друг на друга. Первым пришел в себя Новиков. Став серьезным, он протянул руку:
— Водиться будем?
Рука Васи стремительно подалась навстречу.
— Будем, — твердо сказал он.
Вася Новиков потащил приятеля к себе;
— Пойдем, покажу, где я живу.
Во дворе у верстака под сарайным навесом высокий мужик отфуговывал длинную доску.
— Тять, это Вася Чапаев, он на пароходе приехал, и у него отец плотник, как и ты! — залпом выпалил Вася Новиков. — Они покуда у Шуйских живут.
Отец Новикова протянул Васе руку.
— Ну, в добрый час приехал... Пойду-ка я проведаю твоего тятьку. А ты у нашего Васяты погостюй!
...Посидев до вечера за поросшим травою двускатным погребом, ребята узнали друг про друга всю подноготную и распрощались друзьями.
Вернувшись домой, Вася застал за чайным столом веселую компанию.
Отец Васяты, смешливо щурясь, говорил Ивану Степановичу:
— Теперь мы с тобой вроде как едино-одно. Человек я здесь старожнвущий, без работенки сидеть не будем! Вот какое нам с тобой счастье! А я было сгрустил: заказ-то выгодный, а одному неспоро. Есть здесь, конечно, еще плотники, только все при деле.
Иван Степанович тоже улыбался и дергал себя за усы. Мать отставила чашку и счастливыми глазами глядела на мужа, на Новикова, на хозяев и тихонько приговаривала:
— Слава тебе господи! Теперь на ноги подымемся. Хоть и звали нас сыновья, а все чегой-то мнилось...
Иван Степанович поддержал жену:
— Да я тоже горюнился. Вроде еще при всех силах, а приходится на сыновний хлеб садиться...
Утром весь дом торжественно провожал отца на работу. Андрей помог ему надеть через плечо ремень от плотницкого ящика. Мать совала в карман завернутый в тряпочку завтрак.
Михаил стоял перед отцом и басил:
— Батя, как же это получается? Хоть бы отдохнул маненько, ан нет — сразу на работу кинулся... Экий ты у нас неспокойный!
Вася давно уже не видел у отца такого светлого, доброго лица.
— Рано, рано, Миша, мне на печку лезть! Ну, прощевайте, пойду!
— В добрый час! — напутствовали его хозяева.
Позавтракав, Вася выскочил на улицу и около дома нос к носу столкнулся с Васятой.
— А я за тобой! — запыхавшись, крикнул он. — Айда на Соборную площадь, там крест золотой на церковь втыкать будут. Мальцев пожертвовал!
Таким малым кружочком на карте был обозначен уездный городок Балаково, что было удивительно, как не лопнет он, вмещая в себе капиталы всероссийского значения, которыми ворочала кучка именитых купцов. По дороге, разрезавшей город надвое, осенью шествовали караваны верблюдов, запряженных в фуры, и в балаковские амбары стекалась пшеница со всего уезда. В пыльном тумане брел на берег Волги обреченный на убой скот. С развевающимися гривами проносились табуны породистых лошадей.