Вата
Шрифт:
Между ними больше не было преград: ни ссоры, ни трех лет, ни других отношений, ни бесконечного множества глупых, никому не нужных мыслей. Все показалось пустым и ничтожным перед главной истиной: они вместе.
Он подхватил ее на руки и понес в свою просторную спальню. Он обожал это место, особенно ночью, когда комната наполнялась несмелым желтым светом уличного фонаря, все время нетерпеливо заглядывающего в окошко. Вот и сейчас этот старый верный друг был здесь: уже засматривался внутрь, не желая пропустить ничего интересного. А Марк будто приглашал его познакомиться: вот она – та, что приходила к нему во снах,
Он опустил ее на кровать и, не в силах остановиться, продолжил покрывать поцелуями ее все еще трепещущее тело. Внезапно он резко выпрямился, отстранившись. Пристально взглянул на нее, чтобы еще раз проверить, удостовериться, что ему не снится, что это она. Та самая девушка. Несколько секунд они, не отрываясь, смотрели друг на друга. А потом порывисто слились в объятиях, словно не веря, что пришли, наконец, на встречу, на которую опаздывали целых три года. Три года и пять месяцев.
На часах было 4:45 ночи, когда она проснулась, почувствовав на себе пристальный взгляд. Гостья открыла глаза: Марк лежал рядом и, не отрываясь, смотрел на нее.
– Я тебя разбудил? Извини, – улыбнувшись, сказал он и нежно заправил прядь волос ей за ухо. В его голосе, однако, не было и тени сожаления.
Она спала немногим более часа, даже не заметила, как провалилась в сон, утомленная перелетами, переживаниями и эмоциями, не отпускавшими ее последние полтора дня и особенно этим их бесконечно долгим и приятным вечером.
Марк же не спал ни минуты, его сердце все еще бешено стучало в груди, он страшно боялся, что, если закроет глаза хотя бы на секунду, она исчезнет. Он проснется где-нибудь дома или даже здесь, в своей любимой квартире, но один, а она просто пропадет. И ему снова придется жить эту свою бесконечно пустую жизнь без нее.
– С тобой все в порядке? Ты немного напряжен, – сказала гостья, повернувшись к нему и внимательно посмотрев в его серые глаза.
– Иногда мне кажется, что ты сейчас исчезнешь, – ухмыльнулся он и, словно, чтобы удержать ее, погладил рукой по лицу, затем провел пальцами по изгибу ее шеи и дальше вниз, пока не добрался до края шелковой жемчужного цвета простыни, которую она использовала как импровизированное платье.
– Надеюсь, что я не исчезну из такого прекрасного места, честно, никогда не лежала в кровати удобнее, – с этими словами она, будто ненароком убрала его руку, откинулась на спину и даже поводила руками и ногами, делая ангела в гладких, необыкновенно приятных на ощупь простынях.
– Я купил эту квартиру два с половиной года назад. Наша компания тогда переживала первый пик успеха, мы привлекли раунд инвестиций, и у нас случился серьезный кэш. Сашка вот все сделал по уму: собрал там портфель всяких акций, диверсифицировал активы, а я просто одним днем буквально купил себе эти апартаменты. Он только у виска пальцем покрутил. Но мне так сильно нравится все в этой квартире, я настолько привязан к ней, что меня просто бесит, когда кто-то еще ночует в этой постели. Серьезно, я будто ревную это место к другим людям, – засмеялся Марк. – Но мне бы хотелось, чтобы ты просыпалась здесь каждое утро.
Девушка закрыла глаза и сделала глубокий вздох. Нет, она не вступит на эту дорогу, это слишком заманчиво и очень опасно для нее. Она не должна говорить ни слова
Она принимала очень горячий душ, и, видимо, пережитый ее телом шок помог ей весь следующий час что-то говорить ему. А затем они оба немного потеряли голову, и, пока они занимались любовью раз за разом, в ее сознании не было ни одной мысли. Она была вся поглощена этой сжигающей их страстью, этим зверским голодом, который они все стремились и никак не могли утолить. Она знала, что ей точно будет стыдно за это потом, но тогда, в моменте, не думала ни о чем, позволила себе быть не у руля, просто уступать обстоятельствам и этому неудержимому напору Марка. Ей было приятно подчиняться ему снова и снова. Но вот сейчас, сейчас это первое волшебство их долгожданного воссоединения уже прошло. И теперь ей действительно страшно, потому что анестезия кончилась, и все ее мысли вернулись, она снова видит его жадный взгляд и боится, что теперь никогда уже не выйдет из своего лабиринта. Не захочет выйти…
– Знаешь, если бы я жила в такой квартире, я бы тоже к ней ревновала, – с преувеличенным азартом вдруг заговорила гостья. – Я до последнего не верила, что дверь откроешь именно ты. Это так круто, что ты живешь в таком месте. Тут реально все очень красиво и комфортно, мне здесь нравится. Я даже думаю, что, если бы моя мама увидела эту квартиру, мне бы реже пришлось отвечать на вопрос, зачем я трачу на тебя свое время, – сказала она и, не сдержавшись, засмеялась.
– Пф-ф-ф-ф, – Марк тоже прыснул и закатил глаза. – Так я же уже объяснил все твоей маме, и даже прямым текстом.
– Чего? – гостья приподнялась на локтях и удивленно посмотрела на Марка. – Ты о чем вообще?
– Мама не рассказала тебе, что мы с ней встречались? Наверное, через месяц после того, как ты уехала. В общем, у нас вышла небольшая сцена.
Марк подробно рассказал, как ездил тогда домой к ее родителям, как два часа провел в машине, как догнал ее маму, Маргариту Николаевну, отчаянно возненавидевшую Марка с самой первой их встречи, за домом, как та «приветливо» встретила его и даже называла своим мальчиком и Маркушей. Девушка слушала затаив дыхание с ошарашенной улыбкой на лице.
– Ну я ей и сказал, что у всяких там твоих бывших милых мальчиков из богатых интеллигентных семей не хватает обычно потенциала, чтобы удовлетворить таких горячих девочек, как ты. Ну а у меня с потенциалом все в порядке, и поэтому мы с тобой вместе, – саркастически ухмыльнувшись, закончил историю Марк.
– Ты серьезно сказал это моей маме? – у нее в голове не укладывалось, что Марк мог реально сделать это, ведь любой намек на отношения между ними (будь то даже мимолетом брошенный взгляд или ласковое обращение) мгновенно выводил ее маму из себя.