Ватиканские Народные Сказки

Давным-давно жил-был в Ватикане сказочник. Но то был не простой сказочник – работал он в папском оффиции (сказок и необычайных историй. В долгие зимние вечера, когда бушевала вьюга или свирепствовал варвар, сказочник услаждал слух Папы и его кардиналов сказками собственного производства. И подчас такие фаворы учинял он уху клерикальному, что иные кардиналы, забыв про свой сан, заливисто смеялись, весело топали ногами и хлопали в ладоши.

Но однажды, когда сказочник, преисполненный вдохновения, сочинял новые сказки ко дню Ватиканского Трудящегося, (в Центральный Ватиканский генератор попал некрупный метеорит. В силу своей малости метеорит не содеял масштабных материальных неприятностей,

но весь Латеранский дворец, (где тогда находилась келья сказочника, погрузил во тьму основательно. Тут-то, ища во мраке свечу, сказочник и вспомнил, что ещё с утра его переносной телефонный аппарат совершеннейшим образом разрядился. А зарядить его стоило бы: не ровен час, мог позвонить какой-нибудь кардинал и сказать, что ему страшно в темноте, и потребовать посему сказки жизнеутверждающей.

Надо было спешить, и в поисках места, где ещё могла оставаться на дне резервуаров энергия, сказочник вышел за пределы Латеранского дворца. Вышел в первый раз за свою жизнь, успевшую убелить его благородными сединами.

Нет нужды говорить, что многолюдный и южный по своему темпераменту город поразил сказочника несказанно. Он не мог понять, зачем находящиеся друг рядом с другом люди, разговаривая меж собою, кричат, будто от рождения глухие; почему уличные торговцы бросаются на него, словно малайские пираты, и отчего они так твёрдо уверены, что он непременно впадёт в ничтожество и не сможет дальше существовать, если не купит у них брелок в виде Пизанской башни или шапочку в виде зонтика. Один торговец пал перед сказочником во прах и заклинал его купить вот эту репродукцию с картины новомодного живописца Михаилангела, (если не хочет, чтобы семья торговца умерла с голоду. Сказочник, при всём своём желании, никак не мог помочь несчастному – у него не было ни сольдо. Осознав неплатёжеспособность сказочника, торговец весьма ловко поменялся в поведении и высокомерно отошел прочь, бормоча что-то на вульгарной латыни. Его латынь была настолько вульгарна, что сказочнику удалось понять лишь немногие слова, имевшие общие индо-ватиканские корни.

Наконец, сказочник увидел то, что искал: за очередным поворотом явился пред ним магазин всяческих услуг. Здесь можно было и оформить пропуск в Вавилонскую Государственную библиотеку, и купить путёвку в Гиперборею, (и приобрести аппарат светописный; за умеренную плату здесь могли сделать даже маленького гомункула. Наконец, в этой феерии просвещения и прогресса, сказочник нашёл искомое и направил свои стопы к помещению, завешанному рекламой, в которой сулили невероятные возможности: «роуминг по всему Капитолийскому холму!», «надёжная связь, не пропадающая даже в катакомбах!», «монеты на счёт переводятся через три дня!», «тариф „постный-лайт“» – VI сольдо в минуту, с включением церковной десятины!», «новое поколение телефонов – сверхмалый корпус, легко переносится двумя людьми, работает в три раза дольше с вдвое меньшим расходом угля!».

Выйдя из магазина, сказочник с крайним неудовольствием обнаружил, что некий злодей угнал его рикшу, искусно нейтрализовав сигнализацию (сторожевой петух валялся невдалеке со свёрнутой шеей). Было это весьма некстати: разгорячённое Солнце, упившись небесным хмелем, гнало людей под навесы. Поспешил туда же и сказочник. В одной из крытых галерей собралось множество народу, и сказочник, движимый свойственным ватиканцам любопытством, пошёл приумножать толпу. Оказалось, что некий крестьянин, приехавший по делам в столицу, коротал своё и окружающих время полдневного зноя рассказыванием сказок.

То, что услышал сказочник, повергло его в ужас, а затем в уныние: по прошествии многих десятилетий, только сейчас он понял, насколько безжизненны и блёклы были его сказки по сравнению с тем, что он услышал сейчас! Решение было принято мгновенно: он немедленно отправится путешествовать по свету, слушать и записывать сказки. Зачем – он ещё не вполне осознавал, ибо разум в тот момент ввергся в хаос и управление на себя взяли чувства.

«Но зачем сказки нам не подают той, которая повергла в уныние столь почтенного сказочника!?» – восклицает осерчавший на нашу рассеянность заинтригованный читатель.

Ах да! Вот она:

Однажды по дремучему лесу, окружавшему славный град Ватикан, шёл кардинал Пий. Он отправился в гущу леса нарубить дров во славу Господа.

Он шёл и пел гимны Творцу. Вдруг за очередным поворотом он увидел картину исключительного душепотрясения: некий демон, обратившийся в разбойника, собирался содеять нечто оскорбительное по отношению к девяти невинным юным девам. Нисколько не раздумывая, благочестивый Пий взмахнул топором и воскликнул: «Именем Господа, сгинь, нечистый!» После такой убедительной демонстрации силы Вседержителя, чрез эманацию (на служителя Его, нечистый предпочёл ретироваться в ближайшие заросли.

Спасённые столь удивительным образом, юные девы принялись наперебой восхвалять своего избавителя, и говорить, что в благодарность готовы сделать ему всё и по-всякому. При этом они недвусмысленно давали ему понять, какого рода плезиры его могут ожидать.

Но Пий, кардинал исключительного благочестия, с негодованием отверг столь бесстыдную награду, смиренно ответствуя, что дланью его руководил Всевышний, а он, Пий, был лишь исполнителем Его промысла.

Увидев столь поразительный пример смирения и воздержанности, девы устыдились и обещали посвятить себя Богу в ближайшем монастыре. Сказанное было тут же и исполнено.

А когда, спустя девять месяцев, у тех дев родились мальчики, они, не сговариваясь, всех их назвали Пиями.

И вот, сказочник, исполненный решимости воплотить задуманное немедленно, вышел на проспект Двадцати Шести Кубинских Кардиналов и дошёл до ворот Святого Мизерикордия. Там сказочник задумался ненадолго (и я даже не знаю, о чём он думал в тот момент), и затем решительно выступил за пределы Города, направив стопы свои в неведомую неизвестность…

Сказочник шёл довольно долгое время – солнце уже стало клониться к земле. Он успел проголодаться, ему казалось, что путешествие слишком затянулось. За весь путь сказочник не услышал ни одной сказки. Единственное, чего он сейчас хотел – это найти какой-нибудь постоялый двор и наутро отправиться в обратный путь. Двор постоялый он нашёл. Но, настраиваясь на сон в общей зале, он вдруг неожиданно решил продолжать своё путешествие.

За IV минуты до этого своего решения сказочник услышал, как в той же общей зале возвращавшийся издалёка пилигрим рассказывал собравшимся вокруг него детям постояльцев сказку.

Однажды по бескрайним прериям, которые окружали Ватикан, скакал на своём ослике нунций (Ставракий. Он вёз слово Божие далёким народам, пребывавшим ещё во тьме язычества. Слово было аккуратно завёрнуто и лежало в сумке рядом с частичкой ногтя с мизинца правой ноги святого Яго Тапробанского.

Вдруг перед собой на дороге он увидел зайца. Зверёк был ранен и еле двигался. Ставракий, сокрушённо вздохнув, слез с ослика…

Нунций очень любил детей. Вечером, поджаривая на костре зайчатину, он умиротворённо мечтал: «Вернусь домой и подарю соседской дочке заячий хвостик – пусть играется».

Путешествие продолжалось уже несколько дней, и сказочник услышал довольно много сказок. Например, этим утром его попутчик – некий благородный синьор, направлявшийся по своим делам в Модену, – в благодарность за то, что сказочник научил его ругательствам на старопарагвайском языке, рассказал вот такую сказку.