Вблизи от Рейна
Шрифт:
— Я известен как «органист Франц». Но когда я снимаю этот наряд и надеваю свитер и джинсы, то становлюсь Бернтом Францем Фишером. Мне тридцать восемь… Вы, я вижу, газетчики, и наперед знаю все ваши вопросы. Инструмент у меня не старинный. Сделали по моему заказу. Исполняет тридцать разных мелодий.
— Среди них нет ли, скажем, «Катюши»?
— О, да вы из Москвы! Занятно…
В короткой дружелюбной беседе мы узнали, что органист Франц со своим инструментом побывал на фестивалях народной музыки во Флоренции, в Вене, в Берлине.
— Если я нужен в Москве, дайте сигнал — сейчас же появлюсь! Говорят, что бродягой-шарманщиком надо родиться. Скорее всего я им родился. Но двадцать лет потерял — служил коммивояжером, продавал знаменитый одеколон. Осточертело всем подносить к носу флакон: понюхайте, что за запах! Случалось, меня прогоняли взашей. А тут я нужен. Я это чувствую.
Мы подарили Францу московский гостинец и попросили: нельзя ли нам снять его возле скульптуры?
— А-а, с коллегами рядом… Конечно! Все газетчики обязательно просят об этом. Я даже могу угадать, как будет названа ваша заметка. «Улыбка города» — так ведь?
Мы засмеялись, потому что эти два слова уже подчеркнули в блокноте.
На ходу, передвигая тележку с шарманкой, Франц показал нам оправленные в целлофан вырезки из газет — парижской, лондонской, мюнхенской, пражской — целый альбом.
— Все про меня. И, обратите внимание, заголовок — как будто все сговорились.
Мы проводили Франца до «сцены» возле палатки с шарами.
— Вообще-то, — сказал он серьезно, — я в Бремене пришлый. Езжу из Кёльна…
Тут жил Мюнхгаузен
И еще одна строчка из детства: «Я выехал в Россию верхом на коне…» — так начинается старая книга, герою которой суждена вечная жизнь наряду с Робинзоном, Дон Кихотом и Гулливером. Помните, герой летал на ядре в неприятельский лагерь и потом еще лошадь его никак не могла напиться, потому что была разрублена пополам и вода из нее вытекала… Да, конечно, речь идет о бароне Мюнхгаузене! Но вот что занятно: барон, оказывается, был реальным лицом. Известно место, где жил Мюнхгаузен, даже дом сохранился. Мы стоим перед этим старинным немецким домом. В сквере напротив журчит вода. Э-э, да ведь это ж та самая лошадь, ставшая тут фонтаном!
Название городка — Боденвердер. Провинция — глуше некуда! На главной улице ребятишки играют в футбол. Местные ухажеры через окошко харчевни любезничают с буфетчицей. Завсегдатаи харчевни играют в карты. Один из них, рыжий и тучный, продолжает, как видно, лучшую из традиций Боденвердера — «заливает». Собеседники улыбаются: ну, меру-то надо же знать!
История города людьми великими небогата, и поэтому царствует тут Мюнхгаузен: дом Мюнхгаузена, кино «Мюнхгаузен», музей Мюнхгаузена, аптека имени Мюнхгаузена.
— Туристов много?
— Тем и живем, — отвечает хозяин харчевни, поджаривая нам сосиски.
В музее — старинные ружья, пистоли, шпаги, гравюры, охотничья сумка, рожок, пожелтевшие книги. Ну и, конечно, портрет знаменитости. На посетителей смотрит красивый осанистый человек лет тридцати. Кираса. На боку шпага.
Пудреный парик в духе времени. Иероним Карл Фридрих Мюнхгаузен. Родился тут, в Боденвердере, 11 мая 1720 года. Восемнадцати лет выехал в послепетровскую Россию на службу императрице Анне Иоанновне. Служил в гарнизонах Петербурга и Риги. В двадцать лет получил звание лейтенанта, а потом ротмистра. О последнем чине сохранилось свидетельство — указ императрицы Елизаветы. «Известно и ведомо будет каждому, что Еронимус Мюнхгаузен, который нам верно служил, для ево оказанной нашей ревности и прележности в наши ротмистры всемилостивейши произведен 20 февраля 1750 года».
В этом чине, женившись на некой Якобине, дочери обедневшего прибалтийского дворянина, барон Мюнхгаузен вернулся на родину, в свой маленький Боденвердер. Вел хозяйство, охотился. И от скуки рассказывал о службе и приключениях. Надо полагать, привирал, и, наверное, очень искусно — «не любо — не слушай, а врать не мешай». Боденвердерцы утверждают: «Послушать барона приезжали из разных мест».
Никому не известно, как далеко заходил в фантазиях сам Мюнхгаузен. Летал ли он за топориком на Луну, пас ли пчел при дворе у султана? Если так, то реальный Мюнхгаузен был пародистом, забавлявшим слушателей милой иронией над старейшей из человеческих слабостей. Но скорее всего служака барон всего лишь дал повод талантливым людям остроумно, изобретательно посмеяться и позабавиться. Говорят, в остроумии этом изощрялись многие из владевших пером. Но автором книги «Приключения барона Мюнхгаузена» является немец Эрих Распе. В недавно вышедшей у нас этой книжке иллюстратор Майофис сделал, по-моему, роковую ошибку: избрал для рисунков сказочный стиль. И все погибло: сказка есть сказка. Непревзойден в понимании жанра лукавой усмешки художник Доре. Его тщедушный старик Мюнхгаузен при всех фантазиях остается для нас как бы реальной фигурой. В этом магия вечной книги.
Вернемся, однако, ненадолго в Боденвердер. Покинув музей, заглянули мы и, в аптеку имени барона Мюнхгаузена. Аптекарь был один, и мы рискнули пошутить:
— Здравствуйте! Прямо из Москвы к вам, в Боденвердер, приехали за лекарством.
Аптекарь замешкался лишь на секунду.
— А, конечно! «Я выехал в Россию верхом на коне…»
Обе стороны засмеялись. Но когда аптекарь узнал, что мы действительно из Москвы, он вдруг забегал, полный большого расположения к гостям.
— Что вам угодно?
Мы честно сказали, зачем пришли.
— Понимаю. Но может быть, все-таки чем-то могу быть полезным и как аптекарь?
Мы, признаться, подумали, что полагается что-то купить, поскольку побеспокоили человека, и сказали: ну, может, от насморка что-нибудь…
Надо было видеть, с каким старанием провизор составлял носовой эликсир. В изящный флакончик он капал не менее чем из восьми, а может, и десяти коричневых сосудов со стеклянными пробками. Довольный работой, он вручил нам лекарство, рассказал, как надо им врачеваться, но отказался от платы.
—?
Вместо ответа аптекарь встал на лестницу, забрался в самый верхний из тысячи аккуратных ящиков и достал тюбик.
— Этим мажьте нос на ночь.
И опять отказался от денег.
— Понимаете… — сказал аптекарь. — Нет, это нельзя рассказывать так вот, сидя. Заходите сюда!
И мы услышали рассказ о том, как аптекарь из города Боденвердера Ганс Герт Дизинг выехал прошлым летом в Россию. Выехал, разумеется, не верхом на коне, а на машине, на желтом прекрасном «порше». Все было у него хорошо до окрестностей Новгорода. А там не поделил дорогу аптекарь с каким-то грузовиком. Сам — ничего: был привязан. А желтый «порше» путешествовать уже не годился. Десяток цветных фотографий, сделанных Гансом на месте и разложенных теперь перед нами, можно было для устрашения шоферов вывешивать на дорожных щитах. «Я подумал: ну все, пропал!» И можно представить, как испугался аптекарь из Боденвердера в то злосчастное утро под Новгородом: чужая страна, о которой чего он только не слышал!.. Но какой-то милиционер, какая-то медсестра, какой-то «начальник района» сердечно вошли в положение немца, ободрили, обогрели и приютили. «Я даже получил полную страховку за «порше»!»