Вдали от солнца
Шрифт:
Оруженосец продолжил свой путь вдоль крепостной стены, прислушиваясь к шелесту, который издавала кольчуга в такт его шагам. На плечи давила тяжесть доспеха, но это казалось ни с чем не сравнимым, приятным ощущением. Не хватало только меча, чтобы можно было почувствовать себя настоящим рыцарем. В глубине души Ладвиг понимал, что не имеет права надевать защитное снаряжение Хилдебранда и одежду с его гербом. Оправдания, которые он придумал, чтобы убедить себя в обратном, пересилили сомнения, хотя и не сумели полностью их затмить.
Прохожих на улице оказалось немного, но
– Господин, - прошептал Ладвиг, не смея приблизиться, - простите меня, господин...
Хилдебранд высокомерно вздёрнул подбородок и взмахом руки показал, что больше не нуждается в услугах вышедшего из доверия слуги.
– Не прогоняйте меня, господин! Я готов принять любое наказание, только не прогоняйте меня!
Рыцарь не снизошёл к мольбам оруженосца, не удостоив его прощальным взглядом, повернулся спиной и направился в сторону городских ворот.
"Вот и всё...
– мелькнуло в голове у Ладвига, - теперь я снова бездомный бродяга. Нет мне оправдания...".
– Не уходите, мой господин!
– В отчаянии закричал он.
– Не покидайте меня!
Бросился в погоню за Хилдебрандом, не теряя надежды вымолить прощение. Бегать в тяжёлом доспехе было неудобно, но оруженосца это не смущало. Цель находилась в каком-то десятке ярдов от него, вот только догнать рыцаря оказалось непросто. Хилдебранд шёл вперёд скорым шагом, и отдалялся всё дальше и дальше. Ладвиг кричал, звал, его ноги изо всех сил молотили по камням мостовой, а тело будто упёрлось в какой-то невидимый барьер, и оставалось на месте. Не сдаваясь, оруженосец продолжал упорствовать и, удвоив натиск, препятствие удалось преодолеть. Ладвиг даже успел этому обрадоваться, но в следующий момент свет перед его глазами померк.
– Очнулся? На, выпей воды.
– Мой господин...
– прошептал Ладвиг.
– Как хорошо, что я вас догнал...
– Лежи, не вздумай вставать с постели.
– Приказал голос Хилдебранда.
– Голова кружится?
– Немного. Я виноват перед вами...
– Оставим это.
– Прервал его рыцарь.
– Расскажи, что с тобой произошло.
– Вы и сами знаете. Моё поведение было неподобающим... В комнате слишком темно, мой господин, - заволновался оруженосец, - я должен видеть ваши глаза, иначе невозможно понять, простили вы меня, или нет.
– Лекарь приказал задёрнуть шторы, чтобы тебя не беспокоил яркий свет. Пожалуйста, Ладвиг, расскажи всё подробно с того момента, как ты надел мою кольчугу и плащ.
Глаза оруженосца привыкли к полумраку, и он даже начал различать фигуру рыцаря на фоне закрытого шторами окна. В голосе Хилдебранда не чувствовалось никакого намёка на гнев, поэтому Ладвиг понемногу успокоился. Его короткий, не изобиловавший подробностями рассказ, не принёс удовлетворения рыцарю, и тот стал задавать уточняющие вопросы:
– Расскажи, где именно ты меня увидел?
– Возле гостиницы. К сожлению, не запомнил её название. На вывеске изображён то ли гусь, то ли утка.
– Ясно. Как я выглядел? Одежда? Снаряжение? Важна любая мелочь. Вспоминай.
– Вы...
– начал было Ладвиг, и осёкся.
– Как странно, мой господин. Только сейчас это понял. На вас была та же самая кольчуга, что и на мне. Но, такое невозможно...
– Вот именно, - подтвердил Хилдебранд.
– И какой из этого проистекает вывод?
– Я же не мог вас спутать с кем-либо другим... Хотя, кольчуга...
– Теперь послушай, что мне рассказали стражники, охранявшие Восточные ворота города. Сегодня утром некий молодой человек с громкими криками несколько раз пробежал мимо ворот. У них сложилось впечатление, что он за кем-то гнался, а потом решил покинуть пределы Энгельбрука. Стражники заподозрили, что юноша не в себе и попытались его задержать. Сделать это удалось с большим трудом, потому что нарушитель общественного порядка никак не хотел подчиняться и вырывался из их рук, рыча, словно раненный зверь. Чтобы утихомирить юношу, его пришлось стукнуть по голове. Начальник караула опознал герб на одежде и счёл своим долгом поставить меня в известность. Ты очень долго не приходил в сознание, поэтому пришлось послать за лекарем. Впрочем, ничего особо полезного он не сообщил, порекомендовав полный покой в течение ближайших пары дней.
– Значит, на улице я видел не вас?
– С оттенком недоверия произнёс оруженосец.
– Нет. Меня там не было. Ты, ведь сам это уже понял.
– Да. Но кого же я тогда видел?
– Скажи мне, чего ты больше всего боишься?
– Игнорируя предыдущий вопрос оруженосца, спросил Хилдебранд.
– Я не трус!
– Возмутился Ладвиг, и тут же устыдился своей горячности.
– Простите, мой господин. Вы сами говорили, что страх сковывает воина сильнее, чем кандалы.
– Ты хорошо усвоил урок.
– Усмехнулся рыцарь.
– Страхи есть у всех, но не у каждого найдётся смелость в этом признаться. Пожалуйста, ответь на мой вопрос, это очень важно.
– Больше всего я боюсь, что вы когда-нибудь меня прогоните, - через силу произнёс оруженосец.
– Теперь всё стало ясно. Подозрения полностью подтвердились.
– Так что же со мной произошло?
– Ты не представляешь, Ладвиг, какую услугу ты мне оказал, когда надел на себя кольчугу и одежду с моим гербом.
– Вы меня простили?!!
– Ложись обратно, не вскакивай!
– Хилдебранду пришлось повысить голос, чтобы оруженосец подчинился.
– Разумеется, твой поступок достоин всяческого порицания, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, я должен тебя поблагодарить. Мишенью для злоумышленника был я, но весь удар принял на себя ты и, тем самым спас честь своего господина. А, может быть, и не только честь.