Вдали от солнца
Шрифт:
– Кто тебя сюда послал?
– Манфред.
– Ответил Дигахали, решивший, что никоим образом не сможет навредить старшему, если скажет правду.
– У тебя есть с собой письмо для господина Фридхелма?
Охотник не стал отнекиваться, и указал на записку, которую белые люди за ненадобностью оставили на столе.
– Другое письмо!
– Раздражённо произнёс йонейга.
– Не верю, что егермайстер дал тебе только этот клочок бумаги! Отдай мне письмо!
– Подожди, Олав, не горячись.
– Второй йонейга положил свою руку ему на плечо.
– Я сам с ним поговорю. Слушай меня внимательно, - обратился он к Дигахали, тщательно выговаривая каждое слово, - если отдашь
Он не прилагал никаких усилий для того, чтобы его слова казались убедительными, видимо рассчитывал, что охотник сразу же согласится, как только узнает про подарок.
"За кого он меня принимает?
– Возмутился про себя Дигахали.
– Неужели я похож на несмышлёного ребёнка, или собаку, которую поманили кусочком мяса? Или он думает, что перед ним продажный, не имеющий совести человек?".
Охотник сделал вид, будто обдумывает слова йонейга, а сам прикинул расстояние до ведущей наружу двери. Он был твёрдо уверен, что в случае его отказа, белые люди начнут говорить совсем по-другому. Не проявив к нему даже малой толики уважения, они вряд ли будут вести себя достойным образом в дальнейшем. Дигахали не сомневался, что от обещаний белые люди перейдут к угрозам, которые легко осуществят, как только он откажется повторно.
"Сверкающий шарик у меня. Настало время покинуть земли йонейга и уйти туда, где можно быть самим собой и больше не вспоминать о белых людях. Но для начала нужно вырваться из этого негостеприимного дома. Я мог бы и не спасаться бегством и встретил бы свою судьбу, как подобает охотнику из племени Куницы. Настоящий мужчина презрительно смеётся над своими врагами вплоть до того момента, когда его душа вознесётся в Обитель Предков. Но у белых людей вместо сердца холодный камень. Они не станут заботиться о том, чтобы мои соплеменники узнали, что Дигахали умер достойной смертью".
Молчание охотника было воспринято, как желание набить себе цену.
– А ты умней, чем те лесные жители, с которыми мне приходилось иметь дело, - сказал йонейга с неприятной улыбкой на лице.
– Догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь. Смотри, это может стать твоим вместе с ножом.
– Он снял с пояса походную фляжку и встряхнул её над ухом.
– Здесь отличный шнапс. Я ещё не встречал детей леса, которые бы не любили промочить горло шнапсом. Хочешь выпивку?
"Нет ничего плохого в том, чтобы обмануть бесчестного человека", - напомнил себе Дигахали и, придав лицу глупое выражение, радостно закивал.
– Я оказался прав, - с чувством превосходства, ухмыльнулся йонейга.
– Все вы одинаковы. Давай сюда письмо и тогда получишь выпивку.
– Моя класть бумага на стол, - сказал охотник и указал на то место, где стояла корзинка.
Белые люди отвлеклись, и этого оказалось достаточно, чтобы в два прыжка преодолеть расстояние до двустворчатой входной двери. Не сбавляя темпа, Дигахали распахнул дверь и рванулся вдоль стены к коновязи. Стоявшие у входа в дом йонейга ещё только поворачивались в сторону беглеца, а он уже оттолкнулся от земли и, совершив длинный прыжок, запрыгнул в седло. Освободив уздечку, охотник ударил пятками лошадь, заставляя её с места пуститься вскачь. Не раздумывая, Дигахали направился в сторону городских ворот и только сейчас заметил двойную шеренгу лучников, полностью перегородивших проход между домами.
Охотник не мог надеяться, что лошадь протаранит строй вооружённых людей и поможет ему спастись. Для поездки в город Дигахали выбрал самое лучшее животное из тех, что содержались в конюшне. Судя по качествам лошади, перепрыгнуть стоявшего в полный рост человека, она была способна, но готова ли сделать это, никто не знал. Расслабленные позы лучников свидетельствовали об их спокойствии и уверенности в своих силах. Они прекрасно понимали, что предпринять попытку прорыва к городским воротам может только выживший из ума человек. Охотник оглянулся назад и увидел, что путь к отступлению отрезан - со стороны дома спешно выстраивались в линию воины с длинными копьями в руках. Ситуация превратилась в безнадёжную и единственным выходом из неё была достойная смерть.
Дед как-то рассказал маленькому Дигахали, что люди, чья земная жизнь подходит к концу, слышат зов, с которым к ним обращаются Духи Предков. Этот зов помогает душе не заблудиться по пути в Обитель Предков.
– На что похож этот зов?
– Спросил у старого шамана внук.
– Перед тем, как покинуть наш мир, мой дед сказал, что зов - это тихая протяжная песня. Настолько красивая, что человек перестаёт печалиться о скорой смерти. Он радуется предстоящей встрече с Предками и умирает с улыбкой на устах.
"Наверное, у меня слишком плохой слух, - мысленно посетовал Дигахали, направляя лошадь в сторону шеренги лучников.
– Предки! Встреча с вами будет для меня великой честью. Я не заставлю долго ждать".
Позади раздался истошный вопль какого-то йонейга, несколько раз прокричавшего одно и то же слово. Видя приближающегося всадника, лучники сомкнули строй, взяли оружие наизготовку и начали прицеливаться. Охотник не сводил взгляда с острых наконечников, стремясь не пропустить тот миг, когда начнётся полёт смертоносных стрел. Ожидая встречи с Духами Предков, он удивлённо нахмурился, заметив, что в последний момент лучники изменили прицел. Несколько длинных тяжёлых стрел вонзились в грудь и шею лошади, за считанные мгновения, прервав её стремительный бег. Дигахали инстинктивно отклонился назад, не желая перелетать через голову, падавшего на полном скаку животного. Одна из стрел нашла левое плечо охотника и помогла ему удержаться в седле до самой встречи с каменной мостовой. После чего предусмотрительные йонейга выпустили по паре стрел в каждую ногу беглеца, лишив его возможности передвигаться.
"Предки приготовили для меня ещё одно испытание.
– Догадался Дигахали, сползая на камни возле вздрагивавшей в агонии лошади.
– Я готов. Белые люди уже идут ко мне. Сейчас они узнают, что охотника из племени Куницы не испугать ни болью, ни смертью".
– Напрасно я назвал тебя умным, - сказал йонейга, предлагавший нож и аджила в обмен на письмо.
– Думал, что нет созданий глупее, чем ослы. Оказывается, есть. Это - ты.
– Дело не в этом, Донар, - возразил другой йонейга, по имени Олав.
– Верный пёс Манфреда не может предать своего хозяина. Хорошие слуги упрямы и несговорчивы, когда речь идёт о безопасности хозяев.
Донар присел на корточки рядом с Дигахали, и, заглядывая ему в лицо, ласково предложил:
– Отдай письмо. У нас нет претензий к господину егермайстеру. Ему ничего не угрожает. Считай, что мы оценили твою преданность и, в какой-то мере восхищены ею. Если бы все слуги его светлости были бы такими, как ты, то герцог Кэссиан с лёгкостью захватил бы весь мир. Это не преувеличение. Подобная верность в наше время - большая редкость.
– Нет письма.
– Ответил охотник.
– Почему же ты не говорил об этом раньше, а пытался убежать?
– Недоверчиво покачал головой Олав.
– Значит, письмо есть. Либо ты сам сейчас скажешь, где оно, либо придётся тебе познакомиться с мастером, умеющим развязывать языки. Пользы это никому ещё не приносило, будь уверен. Те страдания, которые причиняют раны, покажутся тебе лёгкой щекоткой.