Вдовы носят траур
Шрифт:
– Ну и что? – сказала Берта.
– Тогда на суде ему придется выступать в качестве свидетеля. Защитники своими вопросами загонят его в угол. «В какую сторону он смотрел? Что видел? Почему он видел так мало? Кто входил в кабину тринадцать? Кто выходил?» Потом последует самый пикантный вопрос: «Сколько вы выпили за обедом, сержант?» Если он скажет, что что-нибудь видел, его изрешетит при перекрестном допросе защитник. Если скажет, что ничего не видел, прокурор спросит, не потому ли, что был сильно пьян.
Берта быстро протрезвела:
– Давай быстренько
Посетители, которые в панике сбежали из ресторана, толпились теперь на тротуаре перед входом и требовали, чтобы им поскорее подогнали их машины. Я поймал молодого человека, который встречал меня на стоянке.
– Минуту, мистер Лэм, – пообещал он.
Я отрицательно покачал головой:
– Сразу! – И дал ему пять долларов.
Через несколько секунд он подогнал ко мне автомобиль. Я помог Берте забраться в него.
– Наплевать на вежливость, – резко сказала она. – Уедем, не попрощавшись с Баффином.
Мы поехали. Я отвез ее домой. Она была молчалива и задумчива.
– Может быть, сейчас нам обоим стоило бы уехать из города по делам, – сказал я ей, прощаясь.
– Разве мы совершили что-нибудь такое, чего должны стыдиться?
– Пока нет, – сказал я и уехал.
Глава 7
Номер моего домашнего телефона не значился в телефонной книге. Не знаю, как его раздобыл Фрэнк Селлерс. Наверное, взял у Берты. Так или иначе, когда я еще только отпирал ключом дверь в квартиру, телефон надрывался от трезвона. Я снял трубку.
– Лэм?
– Это я, Фрэнк…
– Во время обеда тебя вызвали, так? Подошла официантка и сказала, что тебя просят подойти к телефону?
– Правильно.
– Я хочу сказать тебе кое-что насчет этого телефонного разговора.
– Что именно?
– Это был звонок от моего коллеги Джила Адамса, который попросил тебя передать мне, что появились новые важные сведения о деле, которое мы с ним расследуем, и ему необходимо срочно со мной встретиться.
– Почему же он позвал к телефону меня, а не тебя?
– Он опасался, что в ресторане громко объявят мое имя. Не хотел, чтобы на меня в этот момент обратили внимание. Поэтому решил передать свое сообщение через тебя.
– Получается складно, – сказал я. – Но кто может подтвердить, что дело было именно так?
– Ты.
– Есть еще какие-нибудь подтверждения этого?
– Джил Адамс очень хорошо запомнил весь этот эпизод.
– Где ты находишься в данный момент? – спросил я.
– В турецких банях, чертов болван, – разозлился сержант Селлерс. – Когда я выпарю из себя это чертово шампанское, я отправлюсь к себе в полицейское управление голубоглазый и невинный. А завтра я намерен разнести этот «Баффинс Грилл» в клочья. Он воняет.
– Чем?
– Предательством. Званый обед оказался западней. Если бы я подошел к кабинке и заглянул в нее – крышка бы захлопнулась. Мне был бы конец. Меня бы уволили из полиции. Ты это знаешь. И я это знаю.
– Уже известно, чей труп был в кабинке?
–
– А неофициально?
– Неофициально мне сказали, что этого парня звали Стармэн Калверт. Из документов, найденных в его бумажнике, следует, что он был женат. Известен также его домашний адрес. Туда отправилась полиция. Но его жену пока не могут найти.
– Чем занимался этот Калверт? – спросил я.
– Я как раз собирался узнать об этом у тебя.
– Почему у меня?
– Да мне что-то мерещится, будто ты знаешь этого парня.
– Можешь дать мне его словесный портрет?
– Возраст – сорок два года. Вес – шестьдесят пять фунтов. Рост – пять футов десять дюймов. Темные волнистые волосы. Синие глаза. Седые усы.
– Похоже, что я такого где-то встречал. Но при моем образе жизни трудно вспомнить, где именно.
– Не будем морочить друг другу голову, – сказал Селлерс. – Этот обед был ловушкой. Если ты имел к этому какое-нибудь отношение, я тебя так отделаю, что тебе придется по крайней мере денька два пролежать в кровати.
– Если это была ловушка, то в ней оказались все мы.
– Не уверен, – сказал Селлерс. – Я сейчас обдумываю кое-что, начинающееся двумя заглавными буквами М и О.
– Модус операнди?
– Правильно. Модус операнди. Образ действий. Именно по образу действий преступника мы находим его в девяноста процентах случаев. Обед был спланирован с той чертовской дерзостью, которая напоминает мне твой обычный образ действий. Если ты и в самом деле замешан в этом, я пришью убийство тебе. У меня есть свидетели, которые видели, как ты выходил из тринадцатой кабины.
– Я не выходил из кабины. Только слегка прислонился спиной к занавеске, когда пропускал официантку с подносом.
– Нет, выходил из кабины. Это подтверждают два свидетеля. Да я и сам видел, как ты покидал кабинку. Поэтому я могу теперь играть в такую игру, в какую захочу. Ты можешь проходить как свидетель. Но можешь стать и подозреваемым в убийстве.
– Никто не видел меня выходящим из кабинки. Потому что я там не был.
– Я видел.
– В самом деле, сержант? – спросил я. – Между прочим, что ты сам делал в этом ресторане?
– Я считаю, что меня заманили в ловушку. Когда я выясню все подробности, то кое-кого проучу как следует. Смотри, Шустрик, как бы мне не пришлось проучить тебя. – И он бросил трубку.
На случай какой-либо неожиданной поездки у меня всегда был приготовлен сложенный чемодан с необходимыми вещами. Я без задержки схватил этот чемодан, выскочил на улицу и отправился в сдающее напрокат автомобили агентство. Бросив чемодан в нанятую машину, я поехал в «Рэстебит-мотель».
В случае необходимости я мог сказать, что уехал туда в связи с расследованием дела о шантаже. Этим же я мог бы объяснить, почему зарегистрировался в мотеле под вымышленным именем. Такая уловка лишала полицию возможности обвинить меня в попытке скрыться от правосудия в том случае, если на самом деле сержант Селлерс решит пришить мне дело об убийстве Стармэна Калверта.