Вдовы по четвергам
Шрифт:
— Кто-нибудь знает, какой сегодня у нас экономический индекс?
Никто этого не знал.
— Дела в стране идут все хуже, если у тебя есть деньги на счету в банке, сними их, Рони, мой тебе добрый совет.
— В банке у меня только кредит.
— Надеюсь, он в песо?
— Ты слышал о банковском страховании?
Наконец они перешли к тому, зачем явились:
— Кто-нибудь еще, кроме тебя и Вирхинии, знает о том, что это было самоубийство?
— До сих пор я сказал об этом лишь Лале, Карле и Тересе.
— Почему ты говоришь «до сих пор»?
— Не
— Рони, это не могло быть самоубийством.
— Я знаю, такое сложно понять.
— Дело не в понимании, Рони, дело в том, что не было, просто не было никакого самоубийства.
— Но я же был там, слышал, как они все планируют, просто не думал, что они решатся на это, так что…
— И сейчас тоже не думай, это самоубийство не нужно никому. Скажи, ты понимаешь, что если это будет признано самоубийством, их жены окажутся на улице? — спросил Инсуа.
Рони не ответил.
— Ты ведь знаешь, о чем я, да?
— Как же мне не знать, сам Тано это объяснил.
— Да, ты прав. Мы сейчас помогаем им со всеми хлопотами, что на них свалились. Эрнесто занимается юридическими вопросами, а я страховкой, — сказал Альфредо.
— Всем, кроме Карлы, она держится отчужденно и не принимает никакой помощи, — добавил он.
— Понял, Рони? Если они не получат страховки, то останутся совсем без денег, — объяснил Андраде.
— Если возникнет хоть малейшее подозрение, самое дурацкое, что это было самоубийство, то компания начнет расследование, устроит волокиту, и бедняжки еще долго не получат ни сентаво.
— Я не подумал о страховке.
— Это понятно, на тебя очень сильно подействовало все эта история, но и об этом нужно думать. К счастью, есть мы.
Вошла Вирхиния с кофе. Мужчины замолчали. Она подала каждому его чашку, переглянулась с мужем и вышла с пустым подносом.
— Ты понимаешь, Рони?
— Я лишь хотел, чтобы они знали правду.
— Да, мы понимаем, но благими намерениями вымощена… сам помнишь, какая дорога, кроме того, не важно, хорошо или плохо ты поступил, ведь в конечном итоге, наверное, для этих женщин лучше думать, что мужей убило током в результате несчастного случая… да? И кроме того… Не помню, о чем я еще хотел сказать… Сейчас…
— Сейчас важнее всего, чтобы они получили страховку, Рони.
— Да, именно это я и хотел сказать.
— Я думал, что они заслужили право знать правду.
— Возможно, не знаю… в психологии я не очень разбираюсь, возможно, следовало иначе преподнести правду этим убитым горем женщинам, объяснить, что их мужья были… почти героями, да?
— Что ты говоришь? — удивился Рони.
— Нужно иметь мужество, чтобы решиться на то, что сделали эти парни.
— Они умерли, чтобы обеспечить свои семьи, разве в этом нет своего рода героизма?
Рони слушал, как они по очереди говорят одно и то же. Он не отвечал. Помешивал сахар в чашке с кофе и думал. Думал: «Я не был героем, я был трусом, или это они были трусами, но тогда кто же я — трус другого сорта? Или неудачник, как меня назвал Тано, неудачник,
— Мы должны рассчитывать на твое молчание, — сказал Андраде твердо.
Рони оторвал взгляд от своей чашки и увидел, что Хуани стоит на лестнице и смотрит на него. Гости взглянули в том же направлении и тоже увидели его.
— И на молчание всей твоей семьи.
— Это нужно вдовам, мы не можем оставить их без гроша.
— Хотя бы для того, чтобы эта жертва была не напрасной.
Рони встал, насколько ему позволяла загипсованная нога. Он смотрел на Хуани на лестнице и на двоих мужчин, сидевших напротив.
— Мне ясно, что вы хотели сообщить, а сейчас я хочу отдохнуть, — сказал он.
— Значит, мы можем на вас рассчитывать.
Рони не ответил. Хуани спустился еще на несколько ступенек.
— Так мы можем спокойно идти, да?
Хуани подошел к своему отцу. Рони попытался встать на свою загипсованную ногу, чтобы проводить гостей к выходу. Он споткнулся, Хуани подхватил его. Гости не трогались с места.
— Идите, вы же слышали, что сказал папа? — сказал Хуани.
Андраде и Инсуа взглянули на него, а потом — на Рони.
— Подумай об этом, Рони, лишней болтовней ты ничего для себя не добьешься.
— Я ничего не хочу добиться для себя, мне кажется, этого вы никак не можете понять.
— Подумай об этом.
Гости вышли, никто их не провожал. Хуани остался рядом с отцом. Вирхиния смотрела на них из кухни.
Глава 48
Я посмотрела на мужа и сына, стоявших рядом. Спросила:
— Что мы будем делать?
— То, что мы должны были сделать, уже сделано, — ответил Рони.
— А если это была не вся правда? — спросил Хуани.
Мы его не поняли.
— Идемте наверх, я должен вам кое-что показать.
Мы помогли Рони подняться по лестнице. В комнате Хуани нас ждала Ромина, она сидела на подоконнике. Я не знала, что она здесь. В руках у нее была отцовская цифровая видеокамера. Хуани попросил нас сесть на кровать. Работал телевизор, в выпуске новостей сообщали о неизбежном нападении Соединенных Штатов на Афганистан, который считали ответственным за теракт во Всемирном торговом центре.
«Наши военные готовы к операции, и скоро мы снова почувствуем гордость за свою страну», — сказал их президент с экрана.
Хуани подошел с камерой к телевизору. За несколько секунд он отсоединил одни провода, присоединил другие, нажал на кнопки, и на экране вместо президента Соединенных Штатов возникло изображение, снятое камерой. Ромина помогала ему, подавала нужные провода. Я была так удивлена технической смекалкой собственного сына, что сначала не поняла, что они нам показывают. У меня бы такое переключение проводов заняло целый день, если бы я вообще с ними справилась. Рони уставился на экран телевизора и схватился за голову, и я тоже стала понимать, что вижу перед глазами. Было довольно темно, но не оставалось никаких сомнений — это бассейн у дома Скальи.