Вечер открытых сердец

Воробей Вера и Марина

– Ну давайте, – неуверенно протянула Каркуша. – Только так сразу и не сообразишь… Хотя… Знаете, девочки, у меня есть один такой случай… Вы, наверное, станете надо мной смеяться…

– Не станем, – заверила ее Галя Снегирева. – Выкладывай.

– В общем, давно… в третьем, кажется, классе я украла одну вещь. – Катя густо покраснела и опустила глаза.

– У кого украла? – принялась задавать наводящие вопросы Тополян. – Что за вещь?

– Ужас как стыдно! – Каркуша приложила к горящим щекам ладони. – До сих пор, представляете? Я правда-правда об этом никому не говорила, даже маме… Ой! Нет, не могу… – Она сделала глубокий вдох, затем резко выдохнула воздух и зажмурилась.

– Говори, – подбодрила Катю Тополян. – Мы ведь для того и собрались здесь.

– Дело в том, – Каркуша открыла глаза и уставилась

на едва колышущееся пламя свечи, – что человек, у которого я эту вещь украла, сейчас находится здесь… Это…

– Кто? – наступала Тополян.

– Это… – Каркуша подняла взгляд и увидела, что все так и впились в нее глазами. – Это Луиза Геранмае.

– Я? – Лу даже подскочила.

– Да. – Каркуша снова опустила веки и заговорила тихо, почти шепотом: – Помнишь, у тебя была ручка? Такая вся переливающаяся, как радуга, с часиками и золотым ободком? Ты еще говорила, что тебе ее папа в подарок прислал из Эмиратов?

– Это которая на веревочке? – В глазах Лу что-то забрезжило. – Помню, Катька… – возбужденно затараторила она. – Я тогда ужасно переживала, когда эта ручка пропала. Такой ни у кого не было… Блин! Так это что ж, это, значит, ты ее у меня… того, что ли? – Теперь Лу смотрела на Каркушу широко распахнутыми глазами. Она даже рот от изумления прикрыла рукой. – Вот блин… Правда, что ли?

– Правда, – еле слышно произнесла Каркуша и заплакала. – Самое ужасное, Лу, – всхлипнула Катя, – что я ее, эту ручку, на следующий же день потеряла… Вернее, не то чтобы потеряла… Помните, у нас в школе на первом этаже стояла огромная ваза, синяя такая, в ней еще камыши искусственные были. Ну, помните?

– Помним, – ответила за всех Наумлинская.

– Так вот, я ручку Лу в эту вазу спрятала, потому что боялась домой нести. Родители бы увидели, начали бы спрашивать: откуда, где взяла… Ну вот, а на другой день прихожу в школу, в вазу эту первым делом шнырь, а ручки-то и нет. Забрал, наверное, кто-то. Может, уборщица. Я потом целых три дня плакала. Не знаю даже, отчего больше: оттого, что ручка пропала, или оттого, что воровкой себя чувствовала. Мне казалось, что, если бы ручка не пропала, я бы обязательно ее вернула. Ну, не знаю, подбросила бы к тебе в портфель, Лу… Так я думала тогда. То есть я была в этом уверена. Тем более что ты так расстроилась, спрашивала у всех про эту ручку. Ты, наверное, не поверила бы, если б узнала…

– А больше ты ни у кого ничего не тырила? – перебила Тополян. – Помните, месяц назад у Фишкина полтинник пропал?

– Да ты что! – одними губами прошептала Каркуша. – Как ты можешь? Я же… Да я после этого случая никогда в жизни…

– Уж и пошутить нельзя, – засмеялась Тополян, правда никто ее не поддержал.

А Каркуша вытерла слезы тыльной стороной ладони, окинула всех беспокойным, бегающим взглядом и заговорила вдруг горячо и быстро:

– Честное слово… Клянусь вам, девочки! Это был первый и последний раз в моей жизни! Да я и ручку-то эту… Не знаю даже, как это получилось. Просто мне до ужаса захотелось, чтобы она была у меня. Я, конечно, понимала, что не смогу открыто ею пользоваться, но тогда мне было все равно. Пусть бы даже она век в вазе или еще где-нибудь, в другом тайнике, лежала, только бы знать, что она – моя. И поверите, никогда больше мне так не хотелось ничего иметь, как ту переливающуюся ручку с маленькими часиками и золотым ободком. Мне и теперь она кажется самой красивой вещью на свете. – Каркуша замолчала, опустила голову, потом резко вскинула ее и, устремив на Луизу горящий взгляд, воскликнула: – Лу! Прости меня, пожалуйста… Хочешь, я тебе свой CD-плеер вместо той ручки отдам? Или мобильник? У меня хороший… «Моторола», предпоследняя модель…

– Катька! – Лу вскочила, подбежала к Каркуше, обняла ее за плечи.

Катя уткнулась носом в густые черные волосы Лу. Несколько секунд девушки стояли обнявшись. Трогательную сцену прервали аплодисменты Тополян.

– Принимается, – сказала она, когда девушки, смутившись, отстранились друг от друга.

– Что ты имеешь в виду? – подняла на нее все еще влажные от слез глаза Каркуша.

– То, что история твоя принимается. Вполне достойная тайна. Как вы считаете, девочки?

Ответа не последовало. Девушки, как по команде, опустили глаза. Шутить в такую минуту никому не хотелось.

– Ладно, – хмыкнула Светлана. – Кто следующий?

– Кажется,

я, – сказала Лу и взяла в руки свечу, которую Каркуша поставила на стол. – Кать… Я даже не знаю, что тебе сказать… Наверное, когда ты услышишь мою историю, поймешь, что твой поступок по сравнению с тем, что учудила я, так… невинная детская шалость. В общем, тот Алеша, о котором упоминала Светка, ну, сын участкового милиционера, Пал Палыча… Так вот он встречался с Черепашкой… Ну об этом вы, наверное, знаете… Нет. – Лу тряхнула своими густыми, блестящими волосами. – Не с того я начала. Алеша, в общем-то, тут ни при чем, все дело во мне. Не знаю, когда это у меня началось, когда это чувство зародилось во мне… Думаю, что все происходило постепенно. Изо дня в день это гадкое чувство потихоньку, как кислота, разъедало мою душу, пока наконец… Я имею в виду зависть. Черную, отвратительную, как слизь… Это страшное чувство, поверьте мне… И завидовала я не кому-нибудь, а своей лучшей подруге.

– Черепашке? – выпучила глаза Наумлинская.

Лу кивнула.

– Я завидовала всему, ее славе… Думала: а я-то чем хуже? Почему Люська работает на телевидении, ее узнают на улице, просят автограф, а меня, такую раскрасавицу, никто не знает? Неужели, появись у меня такой шанс, я бы не справилась? Но больше всего меня выводило из себя даже не то, что эта слава, успех у Люськи есть, а то, с какой легкостью она ко всему этому относится, словно бы и не замечает вовсе… Она вообще такой человек, легкий… Вот это-то, наверное, меня и бесило. Я из кожи вон лезу, чтобы кому-нибудь понравиться, хотя и не считаю себя уродиной, кучу денег на шмотье и косметику извожу, а Черепашка – маленькая, щупленькая, в очках, на одежду никакого внимания не обращает, не красится совершенно… Да и кокеткой ее не назовешь, сами знаете. Она вообще на ребят не смотрит… Во всяком случае, никаких усилий к тому, чтобы нравиться им, не прилагает, а парни к ней так и липнут. А тут еще Костик, парень, с которым я целых два года встречалась… Короче, мы с ним расстались. – Лу немного помолчала, перевела дыхание и продолжила: – Не скажу, чтобы этот Алеша мне понравился. Нет, он, конечно, симпатичный, а если честно, даже красивый. Скажи, Светка!

Тополян кивнула в знак согласия.

– Да, с такой внешностью в кино можно сниматься, – вздохнула она. – Плечи и все такое… Классный парень, что и говорить.

– Классный-то он классный, – повела плечом Лу. – Да только мне он был совершенно безразличен. Я вообще никогда на красавчиков не западала. Но это я сейчас понимаю, что он мне ни капельки не нравился. А тогда я пыталась себя убедить, что влюбилась в него. Нужно же было найти хоть какое-то оправдание собственной подлости. В общем, я решила отбить Алешу у Черепашки. Врала напропалую – ему, Люське, себе самой, но своего добилась: он назначил мне свидание. Не стану рассказывать, на какие ухищрения мне для этого пришлось пойти. Короче, после кино я напросилась к нему в гости и… Ну, как бы это поделикатнее выразиться…

– Ты с ним переспала? – попыталась помочь Тополян.

– Нет, ты что! – возмутилась Лу. – Еще чего! Только целовались. Я и Костику-то ничего такого не позволяла. А мы с ним, как-никак, два года встречались, а тут какой-то Алеша. Но дело-то не в этом. Совращение Алеши составляло только первую часть моего плана. Вторая же заключалась в том, чтобы сообщить об этом Черепашке и посмотреть на ее реакцию. Я прибежала к ней и разыграла целый спектакль со слезами, покаянными речами и все такое… И тут выясняется, что Алеша ей и не нужен вовсе, что она, оказывается, только и искала предлог, чтобы ему в этом признаться, но боялась обидеть, травмировать. Понимаете? Оказалось, что Люська встретила своего Влади, парня, с которым она полгода назад рассталась, но все это время продолжала любить, а потом совершенно случайно в метро встретила. И именно в тот день, когда я увела в кино Алешу! Просто мистика какая-то! Вот уж точно, бодливой корове бог не дал рогов… Это я про себя. Получается, что своим поступком я, сама того не желая, лишь помогла Черепашке избавиться от надоевшего кавалера, и теперь уже ничто не мешало их отношениям с Влади. Услышав об этом – у меня окончательно съехала крыша, – я, представляете, натравила на Влади Алешу. Я сказала Алеше, что Влади – конченый наркоман и что нужно срочно спасать Люську от его пагубного влияния, иначе он и ее на иглу посадит.