Вечерний круг. Час ночи
Шрифт:
Этой своей робостью, нерешительностью и какой-то напуганностью, а больше всего, пожалуй, непонятностью она начала раздражать Виталия. Да и очевидно ему стало, что девушка решительно ничем помочь ему не может, и надо было кончать этот затянувшийся разговор.
Виталий поспешил проститься. Девушка подняла на него свои огромные тёмные глаза и сказала, протягивая маленькую, узкую руку:
– Я вам желаю успеха. В вашей справедливой работе.
На лестничной площадке Виталий с облегчением вздохнул, усмехнулся и стал подниматься по лестнице.
Теперь ему нужен был восьмой этаж.
«Почему она сказала, что это
– подумал Виталий, торопливо шагая через ступеньки.
– Неужели я выгляжу таким самодовольным? Да нет, чепуха это!» Но какой-то неприятный осадок всё же остался от этой мысли.
Он добрался наконец до восьмого этажа, перевёл дыхание и позвонил в квартиру, которую ему указала та странная девушка.
И снова Виталию повезло. Он услышал чьи-то торопливые шаркающие шаги, дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась круглая голова с копной рыжих, с проседью волос. Голубые вылинявшие глазки под огромными лохматыми пшеничными бровями, как зверьки из норок, недоверчиво уставились на пришельца. Человек, не отпуская двери, пожевал моржовыми, с рыжими подпалинами усами, которые казались приклеенными на красных толстых щеках, и осторожно осведомился:
– Что вам угодно?
Голос его оказался каким-то хриплым, словно застоявшимся.
Виталий представился.
– И всё-таки что вам угодно?
– не шелохнувшись и ни на йоту не приоткрыв больше дверь, спросил рыжий человек.
– Угодно зайти к вам и поговорить, если разрешите, - улыбнулся Виталий.
– А у вас удостоверение, конечно, имеется?
– А как же!
Человек внимательнейшим образом изучил переданную Виталием красную книжечку, бросил на него самого испытующий взгляд, видимо, сравнивая его облик с фотографией на удостоверении, после чего деловито сказал:
– Всё в порядке. Прошу.
И распахнул дверь.
В передней он, запрокинув голову, пояснил:
– Всегда так делаю. Никому доверять нельзя. Скажут, из милиции, а потом тюк по голове - и преставился раб божий, тетёха растетёшистая. А у меня неукоснительное правило, знаете. Тем более… Вы насчёт убиения во дворе?
– Именно.
– А не в связи с моим письмом?
– Каким письмом?
– Ну как же! Я же подробное письмо послал в ваши органы. Конфиденциальное. Кругом ведь нарушают. Не получали?
– Нет, я только насчёт вчерашнего.
– И правильно, что ко мне, - назидательно произнёс рыжий человек.
– Больше никуда не заходили?
– Н-нет…
– Вот! А я могу указать, пожалуйста.
Виталий даже слегка опешил от неожиданности.
– Кого указать?
– удивлённо спросил он.
– Как то есть кого?
– Рыжий человек, снова запрокинув голову, торжествующе посмотрел на Виталия.
– Убийцу, конечно. И соучастников тоже.
– А кто убитый, вы тоже знаете?
– Обязательно.
– Ну тогда рассказывайте, пожалуйста, всё по порядку. Можно я сяду?
– Ради бога. Могу вас даже в комнату провести.
– А, всё равно!
– махнул рукой Виталий, опускаясь на стул возле вешалки.
– Только рассказывайте.
«Чёрт возьми, какая удача!» - обрадованно подумал он.
– Прежде всего разрешите представиться.
– Рыжий человек одёрнул мятый пиджачок и поправил съехавший набок галстук.
– Чапча Станислав Тихонович. На данный момент пенсионер. И документики вот, все при мне в любой
– Он торопливо вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник и, роясь в нём, укоризненно добавил: - Спервоначала вам следовало поинтересоваться. Как порог перешли. Ну да вы ещё человек молодой. Всё придёт. Подучитесь от нас, стариков. Эстафета, так сказать, хе-хе…
«Благодарю покорно», - подумал Виталий, а вслух сказал:
– Документы пока не нужны, Станислав Тихонович. Вы рассказывайте, не отвлекайтесь.
– Как угодно, - осуждающе покачал тот рыжей головой.
– Так вот, изволите ли видеть… Одну минуту!
Он проворно побежал на кухню, принёс оттуда табуретку и уселся напротив Виталия.
– Так вот, - снова со вкусом повторил он, перекинув ногу на ногу и обхватив руками колено.
– Люди, знаете, бывают разные. Это я вам конфиденциально сообщаю. Не для разглашения. Одному, допустим, кое-чего подпустишь, а он, видите ли, смеётся. Или, к примеру, только улыбнётся. Всё одно - чем-то, значит, доволен. А другой до этого дела слаб… - Станислав Тихонович щёлкнул себя по толстой розовой шее.
– С таким иной раз и выпьешь для пользы дела. Вот с ним, например, с Пашкой, если взять… Он кивнул в сторону соседней квартиры.
– Вчера утром он мне и говорит: так и так, мол: «Племянник ко мне сегодня приедет из Пензы. Кое-что привезёт. По этому случаю ты на меня не обижайся». Это значит: гулять будут. Ну и дали жару, конечно. Кто кому потом морду раскровенил, я уж не знаю. Но, выходит, дело этим не кончилось.
– Значит, племянник приехал?
– Вот именно.
– Когда же они ушли?
– Да уже после двенадцати, считай, вывалились. По всей лестнице матерились да злобствовались. Ну а во дворе, значит, окончательный расчёт произошёл.
– Та-ак… - сдерживая нетерпение, произнёс Виталий.
– Ну и где теперь этот Пашка?
– А где ж ему быть? Спит. Отсыпается.
– Ну что ж.
– Виталий поднялся.
– Давайте его разбудим. И потолкуем.
– Давайте, - с готовностью вскочил Станислав Тихонович.
– Пошли.
Они вышли на лестничную площадку и долго звонили, а затем и стучали в соседнюю квартиру. Но никто им не открывал.
Наконец Станислав Тихонович перевёл дух и многозначительно посмотрел на Виталия:
– Выходит, нету Пашки-то, а? Скрылся он, вот что я вам скажу, дорогой товарищ. Объявляйте розыск, не ошибётесь. Он ведь, когда выпьет, себя не помнит. Вот и жахнул племяша-то, не иначе.
Да, отыскать этого Пашку, видимо, было необходимо. Похоже, что Виталий всё-таки вышел на след, и вполне вероятно, что это был след убийцы. Уж если не сам Пашка, то, безусловно, кто-то из его собутыльников совершил это страшное преступление. И жертвой его, по всей вероятности, был приехавший к Пашке племянник.
Для верности Виталий всё же обошёл остальные квартиры подъезда, потратив на это полдня, а затем приехал ещё и вечером, чтобы застать тех жильцов, которые днём были на работе. Самые разные люди прошли за это время перед ним: замкнутые и общительные, равнодушные и дружелюбные, молодые и старые, озабоченные и легкомысленные. С большинством из них говорить было легко и даже приятно, с некоторыми же - трудно и совсем неприятно. Однако все они в один голос уверяли его, что убитый во дворе человек в их квартире не был и им не знаком. И Виталий уже не сомневался в их словах.