Вечерний круг. Час ночи

Адамов Аркадий Григорьевич

В аэропорту Виталия ожидал сюрприз. С машиной, которую за ним послал Кузьмич, приехал Игорь. Точнее, Откаленко встретил его ещё на поле, когда пассажиры, сразу разомлевшие от неистовой московской жары, лениво тянулись через поле к багажному отделению.

Друзья улыбнулись друг другу и зашагали рядом. Откаленко сдержанно сообщил:

– Я из больницы. Всё там отрегулировал.

– Ну да?
– обрадованно удивился Виталий.

Игорь пожал плечами:

– А что? Есть опыт, как ты знаешь.

– А как состояние?

– За один день ничего не меняется. Неважное состояние.

– А Светка?

– Светка там. Тебя ждёт.

Они подошли к машине и по очереди забрались в её душное нутро. Виталий дружески похлопал водителя по плечу, и тот весело подмигнул, поймав его взгляд в зеркальце заднего вида. Машина медленно вырулила со стоянки и, набирая скорость, понеслась по шоссе.

– Ну, - сказал Игорь, закуривая, - докладывай, чего привёз.

Виталий потёр лоб, пытаясь сосредоточиться, затем начал рассказывать, сам постепенно увлекаясь и всё ярче, всё детальнее описывая свои вчерашние встречи и разговоры, которые в конце концов привели к полному краху их первоначальной версии.

– И Пашка тут ничего не знает и ничего не даст, - закончил он.
– Вот такой компот.

– М-да… Виктор Анатольевич тебе, во всяком случае, спасибо скажет за это открытие. Он вчера полдня бился с этим Пашкой. Тот ему такие концерты даёт, словно он и в КПЗ по литру водки получает. Истерик совершенный. Но что же ты всё-таки узнал?

– Прежде всего имя и фамилию убитого и вообще всё о нём: кто он и откуда.

– Всё, кроме самого главного: кто послал, зачем и к кому?..

– Да. Это всё предстоит узнать. И ведь кто-то из жильцов нам соврал, мы ведь всех опросили. У кого-то из них этот Николай прожил два дня.

– Ну-ну, ты только сам себя не гипнотизируй этим домом. Николай мог быть там в гостях или по делу, а остановиться совсем в другом месте.

– Почему тогда его ждали во дворе?

– Выследили и ждали. Раньше напасть было невозможно. Светло ещё было, народ кругом.

– Так ведь он оттуда на аэродром ехал с портфелем. Что ж он, в последний момент в гости пошёл?

– Или по делу. Почему нет?

– Не-ет, - покачал головой Виталий.
– Не верю.

– Вот-вот, - усмехнулся Откаленко.
– И я тебе тоже советую не верить в одну какую-то версию, пока она не окажется единственной. Хватит. На одной мы уже, кажется, погорели.

– Не волнуйтесь, коллега, - шутливо откликнулся Виталий.

Он на секунду прикрыл глаза и потянулся, ощущая в теле лёгкую и приятную усталость, как после хорошей работы на свежем воздухе.

Что же, в целом он неплохо поработал. Он установил, кто такой был убитый, установил важные обстоятельства и кое-какие причины его поездки в Москву. Кто-то поручил ему отвезти какой-то неведомый груз по неизвестному пока адресу. И за это Николаю должны были немало заплатить. Так, может быть, вместо того чтобы заплатить, вернее, чтобы не заплатить и чтобы вообще не проболтался, его решили убрать? Вряд ли. Всегда лучше расстаться с деньгами, чем идти на риск убийства. Ведь не сто и даже не десять тысяч обещали заплатить ему за такую поездку? Да и не сомневались в нём, иначе не доверили бы такой груз. Знали ведь, что парень от них никуда не денется, некуда ему бежать, ищут его всюду, раз он якобы убийство совершил. А Виталий проверил: драка была, но никакого убийства не было, и даже ранен никто не был ножом, всё им спьяну да со страху померещилось. Но Николай был уверен, что совершил убийство, и те, кто его спрятал, тоже, наверное, были уверены. Куда же Николаю от них деться? И не выдал бы он их никогда в жизни. А тут ещё и Валя в городе осталась, вполне возможно, что они про неё знали. Нет, те, кто послал Николая в Москву, убить его не могли. Тогда, может быть, убили те, к кому он приехал? Но зачем? Ведь он привёз им какой-то груз, вернее, какой-то товар, причём выгодный конечно, доставляемый, вероятно, не в первый и не в последний раз. Но убить возчика, доверенное лицо, - это значит, во-первых, оборвать навсегда канал поставки этого выгодного товара, а во-вторых, восстановить против себя бывших компаньонов, сделать их своими лютыми врагами, да и не только их, но и всё это крысиное подполье, где таких вещей не прощают. Ну а последнее означает не только разорение, крах «фирмы», но и верную гибель, ибо одного слова бывших компаньонов достаточно, одного анонимного письма куда следует, чтобы угодить за решётку, причём, конечно, с конфискацией всего нажитого. Нет, Николая не могли убить те, к кому он приехал. Что же остаётся? Случайная драка отпадает. Николая во дворе явно ждали. Те двое. Что же, это просто какая-то ссора, после которой за ним пошли, чтобы рассчитаться? Или случайная встреча с какими-то старыми дружками, которые решили свести с ним какие-то, тоже старые, счёты? Возможно. Возможна даже простая случайность, дикая случайность, когда ждали кого-то другого или вспыхнула случайная драка. Вот если это в самом деле случайность, то плохо, очень плохо. Тогда быстро ничего не найти. Убийство «повиснет» надолго и долго будет портить отчётность всего отдела, его репутацию. И хотя Кузьмич-то им за это шею мылить не будет, как некоторые другие начальники, но всё равно неприятно, всё равно берёт зло и досада. Ведь кто-то ходит на свободе и ухмыляется, кто-то, кому по справедливости следует сидеть за решёткой, кусать локти и проклинать день и час, когда он решился оборвать чью-то человеческую жизнь.

Человеческую жизнь… Одну ли? И Виталий вспомнил Валю Березину, вспомнил её фигурку на большой продавленной тахте, сначала свернувшуюся уютным калачиком под старенькой кофточкой, спящую, потом перепуганную, забившуюся в самый угол, как затравленный зверёк, вспомнил её узкое бледное лицо с маленьким, по-детски пухлым ртом, удивлённо поднятые, почти скрытые светлой чёлкой брови, и огромные, тёмные, полные тоски глаза, и слёзы, прозрачные капли, быстро скатывавшиеся по щекам. А потом взгляд её стал застывшим, пустым, мёртвым…

Что будет теперь с этой девочкой? Снова ступит на тот круг, с которого её сорвала любовь, первая в её жизни любовь? Но для неё это может стать трагедией, стать гибелью.

Разными путями удаётся людям вырваться из этого опасного круга. Таким путём может быть новая среда, новые друзья, но их у Вали даже в отдалении не видно. Это может быть интересная, захватывающая работа, но её работа учётчицы на стройке ей ничего увлекательного, захватывающего не сулила, а другого она не умела, не знала. Могла бы помочь и резкая перемена обстановки, новый, невиданный край, который сразу кружит голову, как берег океана после пустыни, как тайга и сопки после большого шумного города. Но Валя вряд ли когда-нибудь решится на такой шаг, на такую перемену в судьбе. Нет, для этой натуры требовалось что-то иное. Её могла сорвать с порочного круга - и сорвала - любовь. Только любовь смогла так овладеть всеми её помыслами и мечтами, что уже не осталось места для другого, для прежнего.

И вот не стало любви. Что будет теперь с этой девочкой, кто ответит за то, что произошло с ней, за её жизнь, за её судьбу? Кто-то ходит на свободе и ухмыляется, даже не подозревая о том, что он сотворил.

А Валины родители, больная Ольга Андреевна, Алексей Афанасьевич, к которым могла вернуться дочь, а теперь уже неизвестно, вернётся ли? И что будет с ними обоими, если она не вернётся, как вынесут они это горе? Вот и за них, за их судьбу должен ответить убийца.

Но всё это лишь одна сторона дела, хотя и главная. Есть и другая.

Если всё происшедшее с Николаем лишь случайное стечение обстоятельств, совпадение, неожиданное и непредвиденное, то, следовательно, никуда дальше этот трагический эпизод не поведёт, даже в случае если преступление будет раскрыто и убийца задержан. Раскрытие такого преступления не поможет раскрыть то, что стоит за злосчастной поездкой в Москву. А за ней тянется другая, неведомая пока ниточка к другим преступлениям и к другим, не менее опасным людям. Как в этом случае добраться до них?

– Давай пока не загадывать, - вздохнул Цветков, когда Виталий изложил у него в кабинете всё или почти всё, что он думал по дороге, вместе с подробным отчётом о поездке.
– Съездил ты не зря, вот первый вывод. Как считаешь, Виктор Анатольевич?
– обратился он к Исаеву.

Тот кивнул в ответ.

– Хорошо уже то, что версия насчёт этого пропойцы отпала. Негативный результат - это тоже результат. Но этим, я полагаю, добыча Лосева не ограничивается.

– Во-во!
– Цветков многозначительно поднял палец.
– Может, что-нибудь позитивное отыщем, а? Давайте, милые, мои, - обратился он к присутствующим, - помозгуем. А то у некоторых наших повелось: один раз подумать, а семь раз сбегать. Так вот, надобно наоборот. Что ты думаешь, Откаленко?

Игорь живописно восседал верхом на стуле, положив руки на его спинку и опершись на них подбородком. Цветкова, видимо, это нисколько не коробило, тем более что вся поза Игоря выражала глубокую сосредоточенность и живой интерес к происходящему. Услышав вопрос Цветкова, он нахмурился и какое-то мгновение ещё оставался в той же позе, потом выпрямился и неторопливо произнёс: