Вечная кровь
Шрифт:
– Нет-нет, что вы…– испуганно начала она.
– Хлеба и молока возьмём обязательно, – прервал Андрей безапелляционно. – Ждите нас дома, никуда не уходите, мы скоро будем. Адрес правильный? – он продиктовал.
– Да…
– Ждите.
– Всё, расплачиваемся и поехали, – сказал он, пряча телефон. – Поговорим с женщиной по имени Дерюгина Наталья Романовна. У неё ровно три дня назад пропал сын по имени Олег. Семнадцать лет. В школе, как мне было сказано, характеризуется положительно, приводов в полицию не было.
– Так вот зачем ты к тем двоим подсел! – воскликнула Ирина. – Но как ты догадался, что они…
– Менты? – Сыскарь засмеялся. – Ну, это сразу видно.
Симай коротко свистнул и махнул рукой официанту. Тот подошёл с каменным лицом, спросил, не выдержав:
– Вы людей всегда свистом подзываете или только собак?
– Принеси-ка нам расчёт и не лезь в фуфырь, – добродушно сказал цыган. – Там всё равно пусто. Я всё выпил.
– Что ты с ним так? – спросила Ирина, когда молодой человек ушёл за расчётом. – Нормальный, вроде, парень.
– Извини, привычка, – ответил Симай. – Но если бы не ты, я даже извиняться бы не стал.
– Какой ты был, такой и остался, – фыркнула Ирина. – Дикарь средневековый.
– Ага, – демонстративно расправил грудь Симай. – Я такой. Главное, что заметил, девкам нравится. Что тогда, что сейчас.
– Вот именно, что девкам, – сказала Ирина.
– Люблю девок! – с энтузиазмом воскликнул Сыскарь. – Молодых, горячих и этих…как его… Без комплексов, вот!
– Любить, Симай, можно женщину. А тех, о ком ты говоришь, можно любить трахать. Или, смягчая формулировки, любить с ними проводить время.
– Во загнула! – восхитился кэрдо мулеса. – Люблю тебя – не могу.
– Ладно вам, – прервал их пикировку Андрей. – Скажите лучше, улица Глубокая далеко отсюда?
– Не помню такой, – сказала Ирина. – Посмотри по карте.
– Полчаса скорым шагом, – подсказали сбоку. – Лучше взять извоз… То есть, я хотел сказать, шофёра.
Андрей повернул голову. Рядом с их столиком приостановился человек, который, видимо, только что поднялся на террасу ресторана. Был он молод, среднего роста, говорил со странным едва уловимым акцентом, который Андрей не смог определить, и был также довольно странно одет: длинный застёгнутый на все пуговицы какой-то неимоверно старомодный тёмно-серый с зеленоватым отливом плащ, широкополая чёрная фетровая шляпа, на ногах – изрядно заляпанные грязью ботинки. И не джинсы, а чёрные брюки. Тоже, кстати, заляпанные грязью. Не так, чтобы очень сильно, но заметно. Хм, на улицах, вроде, чисто…
– Шофёра? – переспросил Андрей. – В смысле, такси?
– Да, разумеется, – поспешно согласился нежданный советчик. – Я не местный, извините.
После чего поспешно отошёл, сел через два столика на свободное место и принялся с интересом оглядываться по сторонам.
– Он прав, – сказал Симай. – Вызовем такси.
Ехать оказалось действительно недалеко. Впрочем, как успел заметить Сыскарь, в Княжече всё было недалеко. По московским меркам, разумеется. Компактный город. И в тоже время удивительно разнообразный. Вот только что их окружали хоть и старые, прошлого и позапрошлого веков, но вполне респектабельные и даже местами шикарные здания в пять и более этажей, а ноги ступали по хорошо отремонтированным плиточным тротуарам и тщательно уложенной брусчатке проезжей части. Теперь же, всего в каких-то двух километрах, плитка и брусчатка превратилась в изношенное, всё в ямах, заплатах и трещинах асфальтовое покрытие, а двух-и трёхэтажные дома выглядели не просто старыми – откровенно дряхлыми. Причём казалось, что таковыми они пребывают уже не первое десятилетие. Облупившаяся штукатурка грязно-охряных и серых стен, ржавые водосточные трубы, покосившиеся входные двери, лохмотья некогда белой краски на оконных рамах, дерево которых давно почернело от дождей и нужды.
Улица Глубокая сначала ныряла довольно глубоко вниз, а затем карабкалась вверх, полностью оправдывая своё название. Двухэтажный дом под номером одиннадцать находился примерно в середине спуска. Они расплатились и вышли из такси.
– Тусклое местечко, – сказал Симай, оглядываясь.
– По-разному люди живут, – философски заметил Андрей и пошёл в арку, ведущую во двор и к лестнице на второй этаж.
Квартира Натальи Романовны Дерюгиной была под стать дому – невзрачной и обшарпанной. Одна, хоть и довольно большая комната на втором этаже, маленькая, не более четырёх квадратных метров, кухонька. Также имелась тесная прихожая с вешалкой для одежды на стене, покрытой дешёвыми бумажными обоями желтоватого цвета, и шаткой дверью, ведшей в совмещённый с ванной санузел.
– Не разувайтесь, – предупредила Наталья Романовна, когда они вошли и представились. – Всё равно убираться надо. Проходите в комнату. Чаю?
– Обязательно, – улыбнулся Сыскарь. – С молоком, свежими булочками и сахаром. А?
И протянул женщине пакет с продуктами.
Через пять минут все сидели за большим овальным столом в комнате и пили чай. Разговор сразу наладился. Наталья Романовна, уставшая сорокалетняя женщина с робкой улыбкой, жила одна с сыном Олегом.
– Муж давно ушёл, – сообщила он бесхитростно. – Когда я Олежку ещё носила. Да и не муж он был – так, на погулять. Хотя я надеялась, конечно. Пришлось одной сына растить.
– А ваши родители? – участливо спросила Ирина.
– Сирота я, – объяснила Наталья Романовна. – Мама с папой рано умерли. Мне девятнадцать всего было. Девчонка, можно сказать. Сначала папа, потом и мама почти сразу. Не выдержала разлуки. Эта квартира, – она обвела взглядом комнату, – от них мне досталась.
После недолгих расспросов выяснилось, что друзей у её сына Олега практически не было. Он катастрофически не совпадал со своими сверстниками в школе и на улице. Рос без отца, любил читать книжки (в основном, фантастику), много сидел в интернете, спортом не увлекался (хотя хилым и болезненным его назвать было нельзя), к деньгам был равнодушен, учился всегда очень хорошо. И если первое в этом не самом благополучном районе города случалось сплошь и рядом, то последнее особенно не нравилось местной шпане, которая училась с ним в одной школе. А точнее, не училась, проводила время. Олега не трогали только потому, что он здесь родился и вырос и считался вроде как своим. Знакомая формула: семья не без урода, но это свой урод.
Хорошая учёба легко проверялась отметками в дневнике. Любовь к чтению – обилием бумажных книг на полках и электронных в памяти старенького компьютера. Что же касается его остальных качеств, то судить о них со слов любящей матери было, вероятно, опрометчиво, но Андрей почему-то Наталье Романовне верил. Было видно, что женщина говорит искренне. В том смысле, что старается быть объективной и максимально помочь следствию.
«Помочь следствию, надо же. Знала бы она, что на самом деле исчезновение её сына заинтересовало нас лишь постольку поскольку… Но – нет. Не надо ей об этом знать, лишнее».
Вслух Андрей спросил:
– Наталья Романовна, Олег всё вам про себя рассказывает? То, что его волнует, интересует, беспокоит? Или он скрытный по натуре?
– Как вам сказать… Он не скрытный. Это я на работе всё время, лишнюю копейку заработать стараюсь, сыном некогда заниматься, даже поговорить толком… То времени нет, то сил. Я уж и так Богу благодарна, что он таким хорошим вырос. Не хулиган, ни вина, ни пива не пьёт, не курит, мне помогает, чем может, – она вздохнула, поднялась, достала из ящика письменного канцелярского стола, на котором стоял монитор компьютера, общую тетрадку, протянула. – Вот, нашла сегодня утром. Может быть, это поможет?