Вечная мерзлота
Шрифт:
Капитан «Полярного» уполз, смешно виляя задом. Олени шли, нагнув головы, паслись на ходу, но приближались быстро. Егор выставил вперед ружье, локти и колени, утонувшие во мху давно уже промокли. Волновался, каждую секунду приподнимал голову и смотрел на оленей. И опять думал с радостью, какая богатая тундра. Сколько здесь птицы и зверя. Воображал себя в этих краях, как будто живет тут один со своей женой и маленькими детьми. Как добывает мясо и складывает его в мерзлотник на долгую зиму… Два гуся прилетели и сели на соседний бугор. Замерли. Не шевелился и Егор, гусыня пошвырялась клювом в гнезде и стала устраиваться
– Ты что!? – подбежал капитан, – чего не стрелял?
– На гусей загляделся! – виновато отвернулся Егор.
– Хо!! – Белов опять брякнулся на землю. – Бегут! Кто-то спугнул…
Егор уже лежал за кочкой, прижимаясь к земле. Олени бегом возвращались своим следом.
– Не торопись, подпусти ближе… – шептал Белов.
Егор крепко упер приклад в плечо, и, выцелив переднего, нажал на курок. Олень продолжал бежать, Егор выстрелил еще раз. Животное остановилось и глядело на охотников, по светлому боку текла кровь. Остальные смешались и кучей кинулись в сторону.
Сначала вынесли на берег битых гусей, потом, взявшись за рога, стали тащить оленя.
– Оленуха. Жирная! – пыхтя от натуги, возбужденно радовался Белов. – Ну, что ты, рад?!
Остановились, передыхая. С берега поднимался Грач с целой командой босых мужиков. Дичь разобрали и двинулись к землянкам. Белов шел, сосредоточенно глядя на небо. На севере нехорошо темнело. Ветер дул так же ровно, как и утром. Пока они ходили, к берегу подогнало несколько больших льдин.
– Может, еще сходить, им стрельнуть? – показал Егор на идущих впереди мужиков.
– Уходить надо, – Сан Саныч кивнул на темный горизонт, – погода меняется.
– А точно, Сан Саныч, давай оставим им оленуху, – поддержал Егора Грач. – И муки бы им дать… Как думаешь?
– Хотите, оставим… – Белов вдруг остановился недовольно. – Вы мне бросьте эту жалость, сирот нашли! Может, они убийцы, вы что про них знаете?! Этот бригадир темнит что-то…
– Чего уж ты говоришь, Сан Саныч, их тут бросили, а они работают! С собаками так обходиться негоже…
– Ты меня не агитируй, Иван Семеныч? Продуктов дадим, но и в Сопкаргу про них сообщим… чего это ты зэков так полюбил? По мне – лучше бы их тут вообще не было!
– Ты, Сан Саныч, капитан, тебе и решать, но с людьми так нельзя! Давай возьмем их рыбу, невелик крюк?! – не сдавался Грач.
– Куда возьмем? На палубу? А если шторм прихватит и все разморозится, кто отвечать будет? – разозлился Белов на упрямство механика. – Лодка у них теперь есть, сами отвезут…
Когда готовились отплывать, словно подтверждая подозрения Белова, подошел бригадир и заговорил негромко:
– Гражданин капитан, извините, мы хотели сказать… у нас тут три покойника! – бригадир смотрел тревожно.
– Где? – насторожился Белов.
– В мерзлотнике… В декабре еще от голода ослабели и всё кашляли, а потом померли. Двое. А один поссать вышел и замерз…
Белов смотрел строго и недоверчиво.
– Можете сами посмотреть – кожа, да кости, ни драк, ничего не было! Посмотрите?
– Не пойду я никуда, от меня ты что хочешь?
– Вы бы их глянули, мы бы акт какой составили и схоронили бы? Нам-то никто не поверит!
Белова окликнули, и он, не ответив бригадиру, пошел к шлюпке.
Провозились с лодками, оставили заключенным половину оленя, муки и три пары кирзовых сапог. Егор отдал китайцу свою старую крепкую тельняшку и втихую от Белова отрезал двадцать пять метров веревки из боцманских заначек.
Вышли в восьмом часу вечера. Ужинали поздно, Егор в носовом кубрике рассказывал про охоту, как олени сами набежали на выстрел. Матрос Сашка простыл, лежал с высокой температурой. Климов слушал внимательно, покуривая в иллюминатор. Йонас спал перед вахтой.
В рубке на штурвале стоял старпом, капитан поглядывал на компас, на серенькое небо, небольшой снежок налетал временами. Погода портилась, волна шла с левого борта и «Полярный» прилично покачивало. Еще баржонка сзади дергала.
Белов рассказал Захарову о рыбаках.
– Чего их нагнали?! – капитан посмотрел на старпома, ища поддержки. – Тут – бытовики, там – враги народа! Нормальных людей не осталось… Этот Климов, матрос-то новый, такой вроде толковый мужик! А две ходки сделал! Тринадцать лет за что-то сидел?! Не просто же так? Я думал он просто раскулаченный.
Буксир ударило снизу, слышно было, как что-то тяжелое скользит вдоль дна. Белов сбросил телеграф, внизу стопорнули машину, под кормой, в районе винта что-то загремело нехорошо. «Полярный» продолжал двигаться по инерции.
– Балан [45] поймали? – предположил Белов.
– Зевнул малость, – старпом виновато смотрел за корму, ожидая увидеть, что там было, но ничего не всплывало. – Похоже, в насадку [46] поймали? Егор! – старпом высунулся из рубки, – поглядите там!
Без хода буксир раскачало, северо-восток усиливался, разгонял волны через огромный залив. С севера шли снежные тучи. Егор, уцепившись за фальшборт, заглядывал под корму буксира. Замахал руками в сторону рубки. Белов, застегивая телогрейку, пошел к нему. Низкая корма «Полярного» то опускалась до самой воды, то обнажала металлическое ограждение винта с застрявшей в нем сосной. Дерево было свежее, с толстыми корнями, ими и заклинило.
45
Балан – бревно.
46
Металлическое ограждение вокруг винта.
– Командуй, Егор! Веревки, топоры! – приказал Белов и ухватился за буксирную скобу, пароход резко и высоко подбросило волной.
Климов принес инструменты и стал привязывать веревку к ручке ножовки. Морщинистое лицо с птичьим носиком было невозмутимо. Буксир лег боком к волне, его качало и временами валко перекладывало с боку на бок. Небо наливалось мраком, темная седина закрыла далекий правый берег, над левым, из-под туч холодно светило низкое солнце. Вскоре на буксир налетел снежный заряд, ударил по палубе, закружил хлестко по глазам. На мгновение не стало видно рубку.