Вечная ночь
Шрифт:
– Стойте! – заорал Антон. – Стойте! Милиция!
Его не захотели услышать. «Вольво» сорвалась с места. Громила за рулем был ас. Он мгновенно вписался в узкий проход между ракушками и строем машин, припаркованных вдоль обочины, свернул в переулок и скрылся.
– Слушай, ты совсем офигел? – Майор Завидов отвел Диму на балкон и громко шептал ему на ухо. – Какая подписка? Ты что! Надо брать его немедленно!
– Эд, успокойся. Никуда он не денется. Я уверен, это не он.
– Почему? Объясни, откуда такая уверенность? Потому
– Слишком много всего, – Соловьев закурил, – и тебе заколка, и кулон, а потом еще шкатулка, бутылка масла, ножницы.
– Ну правильно, все улики налицо. Надо брать его и не разводить тут китайские церемонии.
Дима покачал головой.
– Человеку, который ждал ее и сигналил, Женя рассказала, что встречалась с учителем.
– Да никто ее не ждал! – Завидов от возбуждения ударил кулаком по балконным перилам. – Она к нему села в машину, к учителю! А дневник, даже если и не целиком подделка, то он мог запросто дописать, что ему нужно, подделать ее почерк. Он придумал какой-то предлог и заманил ее в машину.
– Не получается, – прозвучал сзади хриплый простуженный голос.
Эксперт Вера Сергун вышла к ним на балкон, стрельнула у Соловьева сигарету. Вера, тридцатилетняя, худющая, длинная, с волосами, остриженными коротко и выкрашенными в жгуче-черный цвет, приехала с температурой, у нее болело горло, и говорила она с трудом.
– А ты не влезай! – рявкнул на нее Завидов. – Что значит – не получается? Запросто мог заманить и отвезти куда угодно. Она же ему доверяла, он учитель! Не было там никого третьего, никто не сигналил, он это все сочинил, литератор хренов!
– Может, и сочинил, – Вера выпустила клуб дыма и закашлялась, – но только в машину свою он не садился месяца три, как минимум, права у него просрочены, а техосмотр его колымага вообще лет сто не проходила. Машину, безусловно, вскрыли, на замке свежие царапины, а сигнализация давно не работает.
– Значит, есть другая машина! – не унимался Завидов. – Как вы не понимаете, все это фигня, мелочи. Главное, основные улики.
– Он тоже так думал, – сказал Соловьев.
– Кто?
– Молох.
– Ну, хорошо, допустим, – Завидов нахмурился и поджал губы, – а телефон учителя как он узнал?
– Да запросто. Через Интернет. Диск пиратский у него есть наверняка, а может, еще проще – Женя дала номер, – сказал Соловьев.
– Зачем?
– Затем, что она ребенок, к тому же девочка, – опять вступила Вера Сергун, – после разговора с учителем она испугалась и сильно нервничала, ей срочно надо было с кем-то поделиться.
– С клиентом? – скептически усмехнулся Завидов. – Нет, ребята, опять у вас ни фига не получается. Если дневник не подделка, то вряд ли она стала бы все выкладывать ему, он же ей жутко не нравился, она называла его киборгом и биороботом.
– В тот момент ей было все равно, кому рассказать, а он наверняка пытался выяснить, с кем она встречалась и о чем говорила. Делал он это психологически тонко, он умеет общаться
– Да ты, вообще, откуда знаешь? – закричал на нее Завидов. – Ты дневник не читала.
– Не читала, – кивнула Вера, – но могу себе представить, как девочке стало страшно и как ей хотелось срочно с кем-то поделиться. Она жила в постоянном напряжении, испытывала непосильные психологические нагрузки, а ей едва исполнилось пятнадцать.
– Да какие нагрузки! Вы что, спятили, оба? – Завидов оскалился в противной улыбке. – Она проститутка! Тоже, нашли невинного ангела! Обыкновенная шлюха, только маленькая, но, знаете, они очень быстро взрослеют.
– Она ребенок, – упрямо повторила Вера, – ее зверски убили. И сделал это вовсе не учитель.
Соловьев посмотрел на нее с благодарностью. Ему надоело препираться с Завидовым. Да и не было в этом никакого смысла. К счастью, старший следователь Соловьев был вправе избрать ту меру пресечения, которую считал необходимой в данном конкретном случае. Он, а не майор Завидов.
– Если ты оставишь его на подписке, он сбежит. Извини, конечно, но ты ведешь себя странно. У тебя наконец первый подозреваемый, и если все сделать грамотно, суд, безусловно, признает его виновным.
«Вот так оно все и происходит, – устало подумал Дима, – денег на приличного адвоката у старого учителя, разумеется, нет. При желании можно запросто все свалить на него. То есть взять и убить старика, который если в чем и виноват, то в своем излишнем благородстве. Посади его в камеру, к уркам, отдай в руки такому вот прыткому Завидову, неделя, другая, и он готов будет признаться в чем угодно. А кстати, интересно, благородство бывает излишним?»
У Соловьева заверещал телефон. На дисплее отпечатался номер Антона.
– Они увезли ее! – заорал он в трубку так, что Дима чуть не оглох. – Я, как назло, на папиной «шестерке», на ней вообще фиг кого догонишь!
– Тихо, успокойся, кто они? Кого ее?
Антон стал быстро, сбивчиво объяснять. Соловьев молча слушал. Завидов и Вера Сергун смотрели на него с любопытством. Наверное, у него было интересное лицо, и совсем интересным оно стало, когда Антон произнес имя-отчество: Матвей Александрович, а потом еще добавил, что в коротком разговоре речь шла о ком-то по фамилии Зацепа.
Глава тридцатая
«Значит, надо сидеть здесь тихо, как мышь, и не высовываться, поскольку идти мне пока совершенно некуда, – думал Марк. – Ика, когда я позвонил, скорее всего, была в квартире на Полежаевской. Где ей еще быть в такое время суток? Она обычно дрыхнет до двенадцати, потом долго моется, красится. Иногда она валяется в постели целый день до вечера, смотрит старые диснеевские мультики или канал, где постоянно показывают моды, подиумы, интервью с моделями. Получается, они вычислили квартиру на Полежаевской и явились туда? Супер! Они найдут там кассеты и диски. Но не все. Нет, не все. То, что есть в компьютере, расшифруют, но не сразу. Так. Это в принципе не плохо. Во всяком случае, есть повод поторговаться».