Вечное движение (О жизни и о себе)
Шрифт:
Лаборатория генетики в институте имени К. А. Тимирязева просуществовала всего три года, с 1929 по 1932-й. Как сказано в журнале "Генетика", в 9-м номере за 1966 год, эта лаборатория, несмотря на небольшой срок существования, несомненно, вошла в историю советской генетики, потому что именно с ней в основном связана экспериментальная работа по изучению тонкой структуры гена скют у дрозофилы. Напомню, что открытие делимости гена было сделано нами еще на Смоленском бульваре. Деятельность же лаборатории в институте имени К. А. Тимирязева расширила и углубила вопрос о делимости гена и вывела его обсуждение на страницы советских и зарубежных генетических журналов.
Научно-исследовательский институт имени К. А. Тимирязева был создан в 1923 году во
Наряду с конкретными исследованиями перед институтом были поставлены задачи участвовать в становлении марксистских взглядов в естествознании. М. Н. Покровский, бывший председателем Социалистической академии, писал в 1923 году: "Не подлежит никакому сомнению, что в нашей собственной среде марксистов и в рядах Коммунистической партии по части основных методологических вопросов раскол существует совершенно достаточный для того, чтобы следовало обратить на это внимание".
Старейший в наши дни член КПСС, всем хорошо известный Федор Николаевич Петров, бывший в то время заведующим Главнаукой, писал в письме институту о том, что необходимо, чтобы имело место "строгое подчинение работ института интересам спайки естествознания с марксизмом и обеспечение участия всех работников института в активной пропаганде естественнонаучных основ материализма". Необходимость борьбы за марксистскую методологию в естествознании была специально подчеркнута в решении президиума Коммунистической академии в ноябре 1924 года. О. Ю. Шмидт был одной из центральных фигур во всем этом деле. В последующие годы мне пришлось неоднократно встречаться с легендарным, прославленным О. Ю. Шмидтом. На одном из рисунков Б. Ефимова 1937 года знаменитая борода Шмидта обвивает земной шар. Так было изображено его возвращение из Арктики через Америку после спасения челюскинцев.
С А. С. Бубновым я лично встречался один раз. Владимир Франкович Натали, известный педагог, генетик, академик педагогических наук, написал учебник "Генетика". Рукопись получила ряд критических отзывов. В 1935 году ее прислали мне на рецензию. А. С. Бубнов вызвал меня на коллегию Наркомпроса, где я высказал свое мнение о рукописи В. Ф. Натали. Прекрасная книга В. Ф. Натали была издана.
Перед переводом лаборатории А. С. Серебровского в институт имени К. А. Тимирязева центральные позиции по биологии в этом институте занимала группа ламаркистов в составе Е. С. Смирнова, Б. С. Кузина и Ю. М. Вермеля. Они не признавали достижений генетики. Это было время, когда институтом в целом фактически руководили воинствующие механисты, такие, как Г. Г. Босэ, С. С. Перов, А. К. Тимирязев и А. И. Варьяш.
Столкновения генетиков под руководством А. С. Серебровского с ламаркистами, выступавшими во главе с Е. С. Смирновым, имели ожесточеннейший характер. В них завязывались узлы не только научных, но и философских основ биологии, поскольку вопрос о ламаркизме был одним из центральных пунктов разногласий среди марксистов, которые занимались методологическими вопросами биологии.
Ж. Ламарк, французский ученый, в 1809 году опубликовал свой знаменитый труд "Философия зоологии". В нем впервые была выдвинута научная теория эволюции организмов.
Оценивая факторы эволюции, Ламарк считал, что она совершается под действием двух главных причин. Во-первых, благодаря наследованию благоприобретенных признаков. Он утверждал, что все, что организмы приобрели в течение своей жизни, передается их потомкам. Это утверждение пленяло многих ученых-материалистов и в те годы особенно привлекало марксистски мыслящих биологов. Второй принцип
Ч. Дарвин не удовлетворился решением вопроса, данным Ж. Ламарком. Он нашел истинные факторы эволюции во взаимодействии наследственности, изменчивости и естественного отбора. Биологические признаки, приобретенные организмом в течение его жизни, как это показал огромный экспериментальный опыт и генетическая теория, не могут быть закреплены в его потомстве. Признаки, нужные виду в данных условиях среды, возникают, как думал Дарвин, путем неопределенной (теперь мы говорим мутационной) изменчивости. Такие мутации наследственны и объективно случайны. Естественный отбор, выражая собою требования среды, создает приспособительность и этим направляет эволюцию. Так в теории Дарвина на основе диалектических принципов единства случайного и необходимого решался вопрос о движущих силах эволюции. Ламаркисты всячески атаковали теорию Дарвина, однако она расширялась и углублялась, найдя в XX веке мощную опору в достижениях генетики.
Задачей генетиков-дарвинистов было вскрыть научную необоснованность и механистическую антидиалектическую сущность ламаркизма. Все это вело к ожесточенным схваткам вокруг новых данных генетики, утверждающих правильность дарвинизма.
Группа ламаркистов в Тимирязевском институте внешне была очень колоритной. Профессор Смирнов был главой и вождем группы. Умный, выдержанный, высокий, худощавый, с надменным лицом, он представлял собою опасного противника. Ныне он преподает энтомологию в МГУ. Б. С. Кузин, бритоголовый, крепкий, молчаливый, с неизменной трубкой в зубах. Ныне он работает в Институте биологии внутренних вод, расположенном на Рыбинском водохранилище, где директором является знаменитый Иван Дмитриевич Папанин. Ю. М. Вермель, красавец, с матовым лицом, длинными волосами, в черной шляпе, с черным длинным плащом, перекинутым через плечо, с тростью, блиставшей серебром, и со страшным перстнем, на котором изображен череп. Он всячески стремился выделиться из окружающей его толпы.
Схватки ламаркистов с А. С. Серебровским были захватывающими. Конечно, не обошлось в этой борьбе и без ошибок со стороны генетиков. Ряд сторон в теории генетики, которые требовали критики, проверки, уточнений, напротив, были абсолютизированы.
В те годы мне впервые пришлось выступать в печати по методологическим вопросам науки. В 1929 году в журнале "Естествознание и марксизм" были напечатаны две статьи и выступление по докладу Б. М. Завадовского. В первой статье "Природа и строение гена" развивался тезис о методологическом значении открытия делимости гена, указывалось, что эволюция - это прежде всего процесс созидательный, стало быть, ген должен быть подвержен качественным изменениям, которые нужно исследовать. В другом выступлении, специально посвященном критике ламаркизма, я писал, что основы концепции механистического учения ламаркизма в корне противоречат открытиям и принципам генетики, в которых воплощено живое знание о природе. Писал, что между генетикой и ламаркизмом "борьба, собственно, уже закончена". Если в научном плане мой прогноз и был правилен, то в научно-общественной борьбе он не подтвердился. Именно, включив в свои позиции и принципы ламаркизма, спустя несколько лет, Т. Д. Лысенко обрушит всю тяжесть своей критики на генетику.
Постепенно все яснее выступали разные подходы к сущности изменений гена со стороны А. С. Серебровского и моим пониманием этого вопроса. А. С. Серебровский свои взгляды на мутации как на процессы частичных разрушений хромосом перенес и на воззрения о теории эволюции, считая, что в ее основе лежат также чисто количественные процессы утерь генов. Эту же концепцию он постоянно применял при обсуждении вопроса о природе центрового строения гена скют. Уже не раз приходилось возражать против этого подхода. Все чаще и чаще хмурился А. С. Серебровский, видя мою неуступчивость в вопросах теории.