Вечное Солнце Припяти
Шрифт:
Я молчу. Я не знаю что сказать. Да, контрабанда, это грубое, уголовно наказуемое преступление, однако… Однако, когда всё именно так… Я не знаю… Не мне рассуждать на счёт правильности или неправильности человеческого поступка, когда тот настолько завуалирован. Тут даже дело ни сколько в манерах и чувствах, сколько в простом восприятии данности. Если вы сможете воспринять её как благой поступок — это хорошо. Если же нет — никто вас не осудит… А вы, в свою очередь, сможете осудить нас… И тоже будете правы.
— Пенициллин?.. А что в этом такого? Ты ведь его не украл…
Он усмехается
— Брось паясничать! Мы ведь оба прекрасно знаем, откуда лекарства и шприцы!
— Ну, знаем. Это что-то меняет? Или ты теперь вынужден закопать меня тут, чтобы избежать огласки и суда?! Или тебя просто похвалить надо?..
Он молчит. Явно не ожидал, что я могу понять и осознать его душевные мотивы. Затем тихо говорит:
— Прости. Погорячился. Просто не ожидал, что ты отреагируешь именно так. Просто…
— Просто нужно смотреть на выхлоп. Точнее, в какую именно сторону он выбрасывается… Если кому-то от него душно, нужно основательно изменить устройство всей жизненной концепции. Хотя бы попытаться заткнуть трубу каким-нибудь дешёвым фильтром… Если же копчение никому не мешает, а даже наоборот несёт, как это ни странно, блага, тогда, я думаю, конструкция движется в нужном направлении…
Волков долго молчит. Смешно раскачивает головой. Потом снова усмехается.
— Здорово ты это, про выхлоп… Надо будет записать и выучить на досуге. Если вдруг решусь писать мемуары, обязательно приведу её, как цитату единственного человека, который всё же меня понял… Точнее не полез сразу же с кулаками, в попытке «размутить».
— Единственный? А как же Василий?
— Не думаю, что он с этой своей гиперреактивностью, способен докопаться до сущих глубин… Знаешь, ты странный человек.
— Странный?
— Да. У тебя какая-то аура… не такая. Не подумай, я не хочу посмеяться или обидеть… И на комплимент тоже не рассчитывай. Но просто, такое ощущение, что ты можешь приспосабливаться к любым ситуациям. Это очевидно… Не знаю только, как это у тебя получается, особенно если учесть, что ты писака… Прости, само как-то вырвалось. Я, если честно, представлял писателей как-то иначе…
— Иначе?.. Этакими бородатыми педантами в очках?
— Вроде того… Ты уж не бери близко к сердцу. Я просто в виду собственной неосведомлённости.
Теперь пришла моя очередь усмехаться.
— Знаешь, Волков, просто в детстве у меня было очень много друзей. И богатое воображение. Порой мне даже кажется, что я сам «подогнал» всё своё детство именно под себя. Вернее сделал его таким, каким хотел видеть… Чтобы потом было что вспомнить… Понять, к чему следует стремиться… И, думается, тогда это у меня получилось… Жаль только, что детство так стремительно растворилось в действительности!.. К сожалению, я так и не успел приспособить на свой лад то, что творится сейчас… Ребёнок в своих фантазиях и впрямь может изменить что угодно… а вот взрослый, лишь приспособить… Я вовсе не понял не тебя… Я просто приспособился к твоей жизненной позиции… и к тому, что царит здесь… Вот и всё.
Волков кивает. Потом всё же оправдывается:
— Просто
Июль 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.
«Сегодня пятница, 26 июля… Впереди последние выходные, перед отъездом. В понедельник я уезжаю в санаторий на Чёрное море. Кажется, впервые в жизни я этого не хочу… Не могу вспомнить свои прошлогодние эмоции, но у меня всё равно такие ощущения, что я испытывала радость… Радость, которой сейчас нет… Хотя я и понимаю, что мне необходима передышка. В первую очередь, от кошмаров! Если они будут приходить с такой же регулярностью и дальше, я точно сойду с ума…
Мне кажется, что наш город обречён… Я понимаю, что плохо так писать… А ещё хуже — думать!.. Но как-то иначе я просто не могу. У меня нет сил жить со всем этим и дальше… Особенно видеть сны, в которых я гуляю по заброшенной Припяти и становлюсь свидетельницей гибели пионеров!
Зачем они мне всё это показывают? Может и впрямь хотят напугать и заставить бежать?..
Мне не даёт покоя эта странная фраза: «Не он…» — что я услышала в одном из кошмаров от мёртвого мальчишки. Кого он имел в виду? Фон Шмидта?.. Нового врача?.. Может прежнего… который разбился?..
У меня в голове творится что-то непонятное! Мысли скачут друг через друга, отчего я снова утрачиваю способность нормально мыслить! Я не хочу снова становиться рассеянной! Я не хочу снова слышать смех в свой адрес!.. Хотя мне кажется, что именно этого хотят они… Чтобы я снова стала растением и перестала им мешать…
Но ведь я ничего не делаю! Просто пишу! Каким образом это может навредить?!
С другой стороны, если кто-нибудь прочтёт этот дневник, то всё поймёт… Хотя, скорее, посчитает меня умалишённой…
Да, так и будет. В этом не может быть сомнений! Ведь я всего лишь рассеянный ребёнок!..
Я попыталась «открыться» Славику… Предложила почитать мои записи. Он повёл себя, как благородный рыцарь. Сказал, что чужие дневники читать нехорошо. Это всё равно, что копаться в чужих мозгах. И ещё заявил, что это может плохо закончится… В плане нашей с ним дружбы…
Я ему так благодарна!
Славик, мне кажется… Мне кажется… Нет! Я уверена! Я уверена, что что-то к тебе испытываю! Когда я тебя вижу, лапка в моей груди сжимается и начинает медленно скользить вниз… Я покрываюсь мурашками… Мне щекотно там, внизу живота… Я не знаю что это… Но мне нравится испытывать подобные чувства!..*
Пометка. Я не уверена… Но, скорее всего, оставлю. В этом нет ничего такого…
Славик предложил просто рассказать ему, что именно меня тревожит… Я не знала с чего начать… Рассказала, какой я была раньше… Что мне посоветовал делать погибший доктор… Как это сразу подействовало… И что затем породило… Ещё я упоминала про сны, в которых наш светлый город погружается во мрак!..
Мои кошмары очень сильно заинтересовали Славика. Он сказал, что просто так они возникнуть не могут. Либо они и впрямь что-то значат, либо… Он не договорил, но я и так всё поняла…