Вечные любовники
Шрифт:
— Скажите, по-вашему, я не права, мистер Майлсон? Не права, что хочу порвать с таким человеком?
Сейчас шляпа лежала на багажной полке рядом с аккуратно сложенным плащом. Он был почти совсем лысый, кожа на черепе бледно-белая и нежная, прямо как у ребенка. Глаза печальные, как у ретривера, — в детстве у нее был такой щенок. Мужчины, подумалось ей, вообще часто похожи на собак, а вот женщины, скорее, на кошек. За окном сгустились сумерки, вагон плавно покачивался. Она думала о Да Танка и о Хорасе Спайре. Интересно, где Спайр сейчас? Сидя напротив, он, в свою очередь, думал о девяностодевятилетней аренде и
— Такой отель должен вам понравиться, — сказал мистер Майлсон, входя в безвкусно, с претензией обставленный холл и осматриваясь.
— Джин с лимоном, джин с лимоном, — дважды повторила миссис Да Танка и, не теряя времени даром, устремилась к стойке бара.
Себе мистер Майлсон взял ром, решив — сам не зная почему, — что в данном случае ром — напиток более подходящий, чем джин.
— Мой отец пил ром с молоком. Странное сочетание, — сказал он.
— Какая гадость! Да Танка предпочитает виски. А его предшественник любил портер. Ну вот, наконец-то!
Мистер Майлсон взглянул на нее:
— Нам еще предстоит ужин.
Но миссис Да Танка не обратила на его слова никакого внимания. Они долго сидели у стойки, пока она не выпила одну за другой несколько порций джина с лимоном, а когда наконец встали, чтобы перейти в ресторан, выяснилось, что он уже закрыт, и им пришлось спуститься в гриль-бар.
— Вы это плохо организовали, мистер Майлсон.
— Я ничего не организовывал. Как работают эти заведения, мне хорошо известно. Я вас предупредил. Вы просто не дали мне возможности что бы то ни было организовать.
— Я бы съела отбивную котлету с яйцом, что-нибудь в этом роде. Да Танка хотя бы угостил нас супом.
В 1931 году Майлсон переспал со служанкой, работавшей у его родителей. Это был его единственный сексуальный опыт, и поэтому он был рад, что заниматься с миссис Да Танка любовью от него не потребуется. В любви она, безусловно, более искушена, чем он, и намеки на это выслушивать не хотелось. Гриль-бар также поражал откровенной пошлостью своей обстановки.
— Вам он должен понравиться, — повторил мистер Майлсон.
— Здесь, по крайней мере, тепло. И свет неяркий. Давайте закажем вина.
Ее муж человек известный, он всегда на виду, а потому должен быть вне подозрений. Приятель мистера Майлсона, знакомый адвоката миссис Да Танка, повторил это несколько раз. За все будет уплачено, заверил он его, предусмотрен и небольшой гонорар. Что ж, гонорар, пусть и небольшой, ему пригодится, решил мистер Майлсон, и, хотя тогда он наотрез от этого предложения отказался, повстречав спустя неделю своего приятеля (вернее сказать, знакомого) в пабе, куда регулярно ходил по воскресеньям в половине первого дня, он все же дал согласие поучаствовать в этой драме И дело тут было не только в гонораре — ведь он становился соучастником, а о таком невозможно было даже мечтать. Счет за проживание в отеле должен попасть к мужу миссис Да Танка, пояснил знакомый, а тот передаст его своему адвокату. Завтракать они должны будут в постели, и надо обязательно запомнить в лицо горничную, которая завтрак подаст. Весь день он должен провести с ней и постараться, чтобы и его лицо горничная не забыла тоже. «Она
— У меня тяжелая жизнь, — призналась миссис Да Танка, — и сегодня вечером мне необходимо ваше сочувствие, мистер Майлсон. Скажите, что вы мне сочувствуете, ну? — Щеки у нее раскраснелись, ей явно хотелось поговорить.
В доме, в шкафу под лестницей он держал садовые сапоги. Большие, тяжелые армейские сапоги — раньше в них ходил отец. Надевал он их по выходным, когда копался в саду.
— Аренда закончилась два года назад, — сообщил он миссис Да Танка, — и я остался со всем своим барахлом, с садовым инструментом, мебелью и безделушками, накопившимися за сто лет. Уверяю вас, не так-то просто было решить, что выбрасывать, а что нет.
— Мистер Майлсон, мне не нравится этот официант.
Мистер Майлсон аккуратно резал свой треугольный стейк — аппетитный, сочный. На каждый кусочек, прежде чем отправить его в рот, он накладывал гриб, кружок картофеля и намазывал его горчицей, а потом тщательно пережевывал и запивал вином.
— Вы что, знаете этого официанта?
Миссис Да Танка недовольно засмеялась — звук был такой, точно хрустит под ногами снег:
— С чего вы взяли? Обычно я с официантами не знакомлюсь. А выего знаете?
— Вы же сами сказали, что он вам не нравится.
— По-вашему, я не имею права говорить, что человек мне не нравится, пока не узнаю его вдоль и поперек?
— Говорить вы имеете право все что угодно. Просто, по-моему, вы поспешили с выводами, только и всего.
— Какими такими выводами?! Что в них «поспешного»? Что вы несете? Вы что, пьяны?
— С выводом, что вам не нравится официант. Не знаю, пьян я или нет. Может, немного и пьян. Надо же как-то поддерживать хорошее настроение.
— Вам никогда не приходило в голову носить на глазу повязку, мистер Майлсон? Вам бы пошло. Должны же вы чем-то выделяться. Вы, надо полагать, ведете пустую жизнь, да? Вы производите впечатление человека, ведущего пустую жизнь.
— Моя жизнь ничем не отличается от любой другой. В чем-то она пустая, в чем-то насыщенная. И зрение у меня, к вашему сведению, прекрасное. Оба глаза у меня — свои, поэтому носить повязку не вижу необходимости.
— По-моему, вы ни в чем не видите необходимости. Вы еще не начали жить, мистер Майлсон.
— Я вас не понимаю.
— Закажите еще вина.
Мистер Майлсон сделал знак рукой, и к их столику подошел официант.
— Пожалуйста, позовите другого официанта, — громким голосом сказала миссис Да Танка. — Мы хотим, чтобы нас обслуживал другой официант.
— Мадам? — переспросил официант.
— Вы нас не устраиваете. Позовите к нашему столику другого официанта, слышите?
— Сейчас в гриль-баре я единственный официант, мадам.