Вечный Жид
Шрифт:
Перед тобою, соотечественник, необыкновенная книга. Родилась она из встреч и бесед русского поэта со столетним почти старцем, который пережил всех друзей и врагов и сохранил редкую в наше время верность Учителю, не предал принципов, по которым жил и действовал в ключевые моменты истории Великой Российской Державы.
Да, не предал, не покачнулся, сберег ясность ума и четкое понимание того политического з и г з а г а, в который вовлекли нас ложная п е р е с т р о й к а и вероломное н о в о е мышление.
Теперь маски сброшены, и о реставрации капитализма открыто заявляют сатанинские силы, развалившие Советский Союз и принявшиеся за расчленение и без того обглоданной п о г р а н и ч н о Российской Федерации.
— Но капитализма в России никогда не будет! — восклицает мудрый старик и с завидным чувством диалектики, которого нет, увы, у нынешних вождей, обстоятельно доказывает: торжество социализма неизбежно.
Более трех десятилетий работал Лазарь Каганович с Великим Вождем, знал его, как говорят, досконально, виделся ежедневно и вместе с Иосифом Виссарионовичем воздвигал могучее здание Большой России, с мнением которой считался мир.
И дожил до жалких подачек, фронтовых пайков американских солдат, которые д ж и-a й не успели съесть в Аравийской пустыне, набрасываясь, как шакалы, на Саддама Хусейна и мужественный иракский народ. Теперь шлют нам как нищенское подаяние собственные объедки, цинично не скрывая: все равно через полгода кончается срок годности этих продуктов…
Оккупанты подкармливают побежденных без единого выстрела русских!
— При Сталине страна была бедная, — говорит наш герой, — но в магазинах что-то было.
Отставленный от руководства государством, исключенный из партии и у д о й, который прежде тоже клялся в верности Учителю и предал его память, Лазарь Каганович не дал ни одного интервью, ни с кем не поделился собственными мыслями, не создавал п о д о з р и т е л ь н ы х фондов собственного имени, ни явно, ни тайно не вмешивался в политику.
Он наблюдал и размышлял. И только Феликсу Чуеву, поэту, известному такой же убежденностью и стойкостью в принципах, поведал, о чем думал в годы предательской о т т е п е л и Хрущева, во время тягомотного застоя Брежнева, в переходный период от Андропова к Горбачеву и в п р о к л я т ы е времена перестройки.
Кстати, последнее слово было беззастенчиво заимствовано п р о р а б а м и, читай — агентами влияния американских и иных спецслужб, из доклада Кагановича, который он прочитал на Семнадцатом съезде партии в 1934 году, именно со слов п е р е с т р о й к а начинался его доклад по организационным вопросам.
Слава Богу, сей факт запечатлен в документах, и его не смогут опровергнуть р а д и к а л ь н о перекрасившиеся историки, холуйствующие журналисты-истерики, усердно обслуживающие антикоммунистический режим, хотя еще вчера защищали они диссертации, в которых распинались в верности коммунистическим идеалам, писали панегирики и м а л о з е м е л ь с к и е мемуары вождям, исправно платили членские взносы и как зеницу ока берегли партийные билеты.
Он говорит о Сталине:
— В первые годы Сталин был м я г к и м человеком… Врагов у него было много, ненавистников… Трудно было не ожесточиться. Невозможно!
И еще:
— При Сталине никогда не было дефицитного бюджета.
Человек, в руках которого была сосредоточена огромная власть и бесчисленные материальные ценности, долгие годы жил в небольшой квартирке на пенсию в сто пятнадцать рублей.
И никогда не роптал, ничего у правительства не просил.
У него не было ни машины, ни дачи, ни охраны. Ничего, кроме страстного желания вернуться в лоно родной Коммунистической Партии.
Но и в этом ему отказали, не вернули партийный билет.
— Фанатик? — спросите вы.
Фанатики до ста лет не доживают. Попросту он был настоящим коммунистом, честным человеком.
И остался таковым Лазарь Моисеевич Каганович до конца.
— Вы, может быть, не поверите старику, — вздохнув, признался в этом месте бывший член Политбюро, Станислав Гагарин как раз остановился, чтобы перевести дух, — но когда дошел до этой строчки, то я таки заплакал, не сдержался, молодой человек. За последние полвека ничего подобного о себе читать не доводилось… Ваши добрые слова о старом бедном еврее — это ведь серьезный бальзам пусть и на грешную, но таки человеческую душу.
— Судимость по грехам с вас сняли, Лазарь Моисеевич, — успокоил обитателя чистилища Станислав Гагарин. — Настоящие грешники находятся в подземном ГУЛАГе. Недавно я кое-кого видел из них.
— Это, конечно, да… Здесь ни чертей с рогами, ни другой какой охраны, решеток и кипящих котлов тоже нету. Язык, опять же, не вырывают поминутно… А нутряной, извините, ад? Вы таки думаете, что старый Лазарь не вспоминает? Сам не вешает собственные грехи на душу? Тогда вы ошибаетесь, молодой человек! Угрызения совести — не байки святых отцов и писателей-гуманистов… Совесть, она грызет-таки и грызет. Как лисица, которая спартанскому парнишке животик кушала. Утешает лишь то, что в России остались подобные вам люди. Они таки знают, что надо делать.
И оба они, писатель и старый, точнее, д р е в н и й большевик, будто сговорившись, вздохнули.
— Вы читайте, читайте! — воскликнул Лазарь Моисеевич, и Станислав Гагарин продолжал читать:
— Что же делать нам, соотечественникам Лазаря Моисеевича, русским людям, а еврей по рождению Каганович считал себя б е з у с л о в н о русским человеком, чтобы исправить историческую несправедливость по отношению к Российской Державе и народам, которые так или иначе оказались собственными судьбами связаны с судьбою России?
Надо строить в России с п р а в е д л и в о е общество.
Теперь мы отдаем себе отчет в том, что спасти российское общество может только сильная государственная власть, опора на исторические нравственные устои, духовное возрождение народа, его сплочение вокруг идеи державности и равенства всех перед законом.
Государственное просто обязано быть выше Личного! И уж совсем нам ни к чему о б щ е ч е л о в е ч е с к и е ценности, этот помрачающий народное сознание жупел, сочиненный в советологических лабораториях американских университетов и фондов, пополняемых «зелененькими» со штампом ЦРУ.