Веда. Постижение Руси. Начало XXI века

Кривошеев Алексей Викторович

Или, может быть, с таким трудом освоенная, кровью наших пращуров обильно сдобренная эта земля стала оттор­гать от себя изменивший себе народ? Она уже не держит его на своей святой груди? Или, может быть, ей тоже уже всё ровно. Тогда этот народ будет нести ответ в духе за попран­ную в духе землю. Это будет духовная смерть народа — это будет ещё одна вселенская катастрофа. Не всемирный по­топ, не огонь ядерного разрушения, а духовная смерть — вот истинная катастрофа. Ибо когда умирает народ — все его части постигает та же участь. Эти миллионы будут просто вселенским мусором, частями нереализованного проекта.

Углубитесь в историю, особенно дохристианскую исто­рию. Найдите эти сведения. В них многим даже трудно поверить — настолько изуродована память этого народа. Обретите эту память и тогда вы на собственных чувствах поймёте — чего стоила эта земля.

Каждый народ несёт в себе силу определённого косми­ческого луча. Каждый народ несёт этот свет в конкретные области и зоны единого тела Земли. И если сравнить тело земли с телом человека, то Россия — это распахнутая ко­мическим веяниям грудь нашего комического существа, а в своих северных широтах — чело. Каждое существо

проходит свою эволюцию и Земля не исключение. Смена цивилизаций и эпох отмеряет эти этапы. Уже пройдены этапы раскрытия нижних центров Земли. Раскрыто её солнечное сплетение. В полную силу работает сердечный центр — Тибет — Гима­лаи. Теперь пришло время пробудиться сокровенным чув­ством в её нежной груди. Именно чувствознание поведёт её на пути космической благодати. И этот народ имел большую степень свобод. В своих исканиях он был благословен пойти туда «незнамо куда», найти то «не знаю что». Потому что именно с этого этапа начинается космический выбор пути. Сердце уже открыто. Под сенью солнца прошли детские годы. Теперь этап становления своего собственного эволю­ционного пути. Именно поэтому русский народ отличался такой особой не-целенаправленностью и глубокой задумчи­востью, светлой мечтательностью и открытостью. Про него говорят, что это ленивый народ. Всё это было хорошо для поиска, но не для благополучной жизни, а потому испытания не заставили себя ждать. Если народ не делает выбор, то выбор делают за него. И подмена работы одного душевно­го центра — чувственно-эмоционального (пусть звучит так) совсем другим, может привести к серьезному отклонению от пути. Вот о чем, прежде всего, должен был думать народ. А не разбегаться по чужим странам. А кто не успел, тот опо­здал — спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Да, Земля в тисках вселенского кризиса, вызванного космической катастрофой. И это налагает еще большую от­ветственность и нагрузку на душевные силы народа, кото­рые и так уже непонятно где.

С детства меня мучил вопрос: а в чем же она заклю­чается эта русская культура? В тех бабах, которые под гар­мошку визжат и крутятся в пестрых нарядах, притопывая каблучком. Или, может быть, в особенностях сочетания водки и сала, и влияния этого сочетания на душевный состав человека. Я смотрел в сторону востока, и долго смотрел, и жадно поглощал все, что оттуда перетекало по тонким и узким каналом (тогда еще). И я ощущал всю весомость сло­ва «культура».

Китай и Индия просто завораживали своим культур­ным наследием. И ничего из того, что давала по культуре Россия, я не мог противопоставить этим ощущениям. Ощу­щениям дующих с Востока ветров от телодвижений этих духовных титанов.

Далеко позади времена тех культур, что строили ци­вилизацию материи солнечного сплетения нашего земного шара. Это цивилизации, лежащие у экватора: Майя, Ин­донезия, Африканские культуры. Был их расцвет. Остались еще следы яркой поступи королей жизни. Культ Солнца ярко прозвучал в их жизни — ослепительно яркое золото их культов. В ликах их богов запечатлено содержание этого шага земли в своем становлении. В расцвете цивилизации сердца земли — Востока. Башни их духа воздвигнуты высо­ко и веет удивительно живым светом. И свет этот доходит до нас. Он греет и наши сердца. Пусть даже не явно. Но он есть. Именно тепло сердечного центра земли подталкивает ищущих России к поиску. Но неокрепшие души ищут свет на Востоке. Но это лишь импульс, дар, эстафетная палочка. Не надо бежать назад, надо бежать вперед. Искать надо у себя, здесь. Возможно, что земля проходит не первый круг в своем развитии, не первый цикл. И эти ступени были когда- то уже пройдены, и земля еще помнит поступь просветлен­ных народов. Но сейчас наша очередь.

Я думаю, что нужно немного. Просто достаточно ис­кренне поставить этот вопрос перед собой без всяких «из- мов» и идеологических уклонов. Это вопрос души. Первоо­чередной вопрос. Здесь не нужно примешивать государство с его государственной религией — институтом спасения душ. Этим жутким компромиссом между формой и содержанием, отжившим монстром — грозящим стать памятником над мо­гилой юной души народа.

Памятник красив, белокамен, позолочен в оригиналь­ном стиле, но рано хоронить народ. Силы еще есть, число мало, но упрямо. Еще не всё повышибли из мозгов, многие еще помнят. Пусть даже с прошлых жизней. А что делать, раз нашлись умники вырубать топором все, что не вписыва­ется в их планы и мировоззрение. Хотя, может, и не важны детали? А то в них можно и погрязнуть. Вот «санитары» общества и повырубили все. Может, достаточно одной ин­туиции народа. Её то, слава Богам, не вырубили. Разве что, если по голове долго и сильно бить, то может ослабнуть способность ее распознавать. Но, может быть, мастерское распознавание доброй интуиции в условиях кровавого из­насилования народа — тоже необходимый атрибут народа? Пусть все это будет. Я не судья. Тем более, что власти от бога, вроде как надо быть покорным им. Пусть этот вопрос каждый решит для себя самостоятельно. Потому что это не вопрос. Когда народ, наконец, вспомнит себя, то все те ста­ратели, которые воздвигали этого монстра власти, пылью окажутся под ногами. Они ведь пока еще не знают, что они должны служить народу. Или все это и было особой формой служения? Тоже не вопрос. Сейчас у всех есть время про­сто задать вопрос: «Зачем мы русские?» Повернуть свое лицо к пращурам. А те, у кого времени побольше и силы душевные еще остались, то хотя бы безмолвную молитву на­править к богам родным. Были они, говорят. И я говорю, есть они. Видел и слышал. Сам внимал их голосу, слышал не раз: «Красота спасет мир». Так вот — сила красоты их спасительна. Только не нужно этого — спасать. Не те здесь отношения. Другие отношения у руссов и славян с богами складывались. Вспомнить нужно. Если сердца даже немно­гих готовы будут выдерживать хотя бы легкое прикоснове­ние лучей восходящих демиургов души русской, то цепная реакция пойдет не хуже атомной. Требуется немного. Уже есть люди, кто богам русским пути торит. Песенники серд­ца нужны, души еще не проданные, даже согбенные подой­дут. Проблема в том, что нужны точки опоры. Тогда уже нити сами пролягут между сердцами открытыми. Появится ткань, вот на ней уж боги и начнут ткать свой неповторимый узор — русский народный орнамент. И эта цивилизация не замедлит себя проявить, этому построению не нужны ни власти, ни церкви. Это будет яркая вспышка белого света. Это будет пир русских богов. Он будет на полях сердец. Это будет нетехнологическая цивилизация ^[5] .

5

Любимый термин Хосе Аргуэльеса.

Я видел, как-то перед Пасхой по телевизору показыва­ли казачий хор. Это был намек и это был знак. В зале народ даже не знал, как реагировать, видно уже далеко ушел. Пом­ню, у нас в Томске гастролировали Новосибирский и Крас­ноярский ансамбли русского фольклора. Выступали так, что народ единым духом встал с мест. Это было торжествен­ное предстояние. Народ стоял, пока занавес не закрылся.

Когда боги вернутся — можно только себе представить, какое это будет зрелище...

(тогда я это делал, и мне было необходимо верить в это, хотя нет, я это просто делал)

Acc. Присутствие богов

Когда боги вернуться природа предстанет. Из суровой сибирской она превратится в Елисейские поля. Березы нач­нут петь и говорить вслух. Небо окончательно оживет над этими просторами. Звери будут вести себя иначе. Это уже было. Когда мы проводили церемониалы русским богам, природа наполнялась множеством существ. Природа бук­вально звенела в ликах и лучах духов помощников. Все го­ворило, все шептало и пело. Небо было выложено знаками. Земля становилась полноценным партнером в исполнении танца богов. Один и тот же клочок земли с приходом каж­дого из Богов русского пантеона преображался иначе. Сама земля приходила в движение. Она начинала дышать, и в ее чертах отчетливо проглядывали черты русских богов. Земля как вздымающаяся нежная грудь страстью пробужденной возлюбленной. Если народ позволит, то земля оживет под его ногами. Она будет грудью родных богов, и каждый ощу­тит себя любимым дитя. и за такую землю можно сложить свою главу с радостью, ибо увидят, что она живая. На ней будут жить боги. Среди нас они будут. Все остальное — дело техники, которую хранят доселе волхвы, да жрецы, это их работа — постоянно питать радугу в небе.

Ощущение глубокой душевной заброшенности, кото­рое каждый из нас прячет от себя так же, как и от другого, на самом дне своего существования — лишь от ложной отчуж­денности. Отчужденности, которая формировалась тысяче­летиями под чьим-то чутким руководством и непреклонным намерением. Такое воздействие, возможно, было незнакомо опыту пришедшей на землю душе, и трудно было что-либо противопоставить этому холодному, вселенскому дыханию, несущему холодное безразличие и ложную отчужденность. Происходило медленное, но верное отделение сферы Рода (родительской сферы) от этого «человечника» на земле. Сфера жрецов, призванных держать канал сообщения меж­ду этими двумя сферами и освещать действия людей здесь в «человечнике» постепенно деградировала. Волхвам, в силу удаления народа от Прави, пришлось совсем абстрагиро­ваться от непосредственного взаимодействиями с жизнями народа, буквально изолировать свои жизни. Потому как разница между законами, по которым жили волхвы и народ, росла неуклонно и сосуществовать людям со столь разной по потенциалам этикой невозможно.

Возможно, по теософским понятиям все это законо­мерно, все это инволюция — эволюция вхождения духа в материю, все это естественно и согласно вселенному закону. Но вот только нутро почему-то с этим не соглашается. То ли нутро вне закона, то ли теософы все упростили до пол­ного несоответствия реальности. Я понимаю, что завязаны с циклами взаимодействий космических энергий все траво­ядные земные. Но мы ведь человеки, вроде, как прописано, разумные, мы имеем право дерзать...

Невозможно описать увиденное в духе положение ве­щей. Но уже и невозможно молчать об этом. Если это явно, что по рождению мы имеем право быть народом. Мы имеем потенциал в тех еще дохристианских корнях. И этот потенци - ал велик. Если на границе неведения человеческого у самой кромки этот народ, что шёл на землю в воплощение, пред­стоит перед этим трагическим представлением: он расколот на две части — на тех, что остались в чистое собственного существования и даже пройдя воплощения здесь на земле, они смогли вернуться в свою обитель — в обитель священ­ного рода, а другая половина здесь, как черви в земле зако­панные, даже не могут головы свои поднять, и память поте­рявшие неизвестно на какие сроки. То от увиденного в духе сердце уже не может биться в обычном человеческом ритме.

Обитель, прекраснейшая обитель, родная обитель, ро­довая обитель с огромным числом светлых, русых, чистых и сильных индивидуальностей, и чувствуешь в своём самом сокровенном, что ты причастен к их светлой миссии, и уже взглядом с границы этих почти не сообщающихся миров ты видишь столь преломленное и до неузнаваемости искажён­ное отражение той миссии светлого нисхождения славного рода русского в эти суровые чертоги земли. Когда ты ви­дишь, как братья по духу, по духу изначального рода светло­го, пребывают в смертельном сне, и внешность их настолько деградировала от изначального типа, и в самой душе уже такая духота, что и глазами уже не встретишься, то понима­ешь, что уже совсем дела плохи. Понимаешь, что никакая теория тебе это не объяснит. Эволюция с такими потерями без надежды на возвращении к жизни. Когда ты видишь, как тело твоего рода, светлого, чистого рода, славного рода рвётся на части и эти части обескровленные испускают своё последнее тепло жизни в холодное пространство земли, и ты понимаешь, что это последние лучи тепла богов родных из души народа, и, может, больше уже не быть на земле того праздника и того счастья, за которое боги русские пили су- рью в своей вышней Сварге бо сути.