Ведьма, пришедшая с холода (сборник)
Шрифт:
Альварес повернулся к Джошу и спросил:
— Вы так же это видите?
— Сэр, да.
Альварес хлопнул в ладоши.
— Тогда мы солидарны. Итак, перейдем к деталям.
***
Гейб с Джошем составили план, который казался им идеальным. К тому моменту, когда Доминик разобрался с ним, план был так ладно подогнан, что монетка отскочила бы от него, как от туго заправленной койки, и сержант-инструктор только кивнул бы в мрачном одобрении. Был Доминик ура-патриотом или нет, но дело свое он знал.
Они уже собирались, когда в дверь постучали: секретарша Фрэнка вошла с подносом, на котором стояли четыре чашки кофе, сахарница и молочник. Когда дверь за ней закрылась, Доминик тихо присвистнул.
— Вот как должна выглядеть секретарша. Красная помада и юбка в обтяг. Никакой либеральной чепухи.
— Смотри да не трогай, — прорычал Фрэнк. — Никаких заигрываний в офисе, пока я главный. Ясно? Это подрывает моральный дух.
— Вас понял, сэр, — ответил Альварес. — Четко и ясно. Но могу же я помечтать. Америка — страна мечты, в конце-то концов.
Когда с кофе было покончено, Фрэнк всех отпустил со словами:
— Хорошо поработали, все молодцы. — Это была неожиданно громкая похвала. — Гейб, — добавил он, — а вы останьтесь.
Когда все ушли, Фрэнк оперся о стол — слишком привычный жест, чтобы быть продуманным.
— Твои впечатления от «Анхиза»?
Гейб осторожно ответил:
— Я начинаю с оптимизмом смотреть на операцию.
Фрэнк вынул сигарету изо рта, сердито взглянул на нее, словно увидел какую-то гадость, и отложил в пепельницу.
— Нравишься ты мне, Причард. Ты напоминаешь мне парня из моего взвода в Корее, по кличке Вонючка. Хороший был пацан. Возможно, заслуживал кличку получше, но чего уж там. Мы были в самой заднице, на развалинах деревни, и китайцы нас прижали. Бежать некуда, прятаться негде. Мы даже врага не видели — стреляли вслепую. Потом они прекратили в нас стрелять. Порой они так поступают, надеясь обмануть, — чтобы мы встали в рост. Прошло десять минут, может двадцать. Ты не представляешь, как медленно течет время в таких условиях. Примерно через тридцать минут Вонючка поднялся на локтях, улыбнулся мне широкой, добродушной, дурацкой ухмылкой и заявил: «Уверен, они ушли, сэр». И тут-то пуля и пронзила его череп. — Фрэнк вздохнул, встал, подобрал из пепельницы сигарету. — Не расслабляйся. Не хочу, чтобы твои мозги брызнули мне в лицо.
***
Магнус сидел в своем привычном полукабинете в баре «Водолей», когда вошел генерал Быковский, строгий и взволнованный, как шпион на первом задании. Если все происходило по плану, несколько минут назад генералу позвонила Татьяна Морозова, обещая поделиться информацией величайшей важности. Не сказав ничего конкретного, она создала у него впечатление амбициозной подчиненной, нарывшей компромат на шефа. Разумеется, Быковский пытался уговорить ее прийти к нему в гостиницу. Она настаивала, что ее вариант безопаснее. В итоге они сошлись на относительно нейтральном месте встречи. Судя по тому, как генерал держал себя, он горел от нетерпения.
Поразительно, как, едва почуяв дух шпионажа, взрослые мужчины, ветераны войны, вновь превращались в мальчишек, готовых перестрелять всех индейцев в своем дворе.
— Генерал! — окликнул его Магнус. — Посидите со мной.
Быковский осторожно оглядел бар. Затем с каменным лицом проскользнул в полукабинет и сел напротив Магнуса.
— Вы что, меня знаете?
— Помимо того, что вы советский военный высшего командного состава, воевали во Второй мировой и сейчас в Праге как разведчик, я ничегошеньки про вас не знаю. Кстати, меня зовут Магнус Хаакенсен.
Тень усмешки возникла на лице генерала.
— «Вы знаете мой метод, Ватсон». У меня военная выправка, и, смею себе польстить, властный вид, подобающий званию. Гражданство написано у меня на лице, я советский человек. Учитывая возраст, я, конечно же, воевал в Великую Отечественную — какой русский не воевал? Но откуда вы узнали про разведку?
— Я ведь сам разведчик. Узнаю своих. — Магнус не упомянул стальные с золотом «ролексы», выглядывающие из-под рукава генерала, — дорогие, кичливые и слегка вульгарные. Мужчина с такой безделицей считает себя очень важным — а что, кроме разведки, могло привлечь в Прагу такого типа? Как бы то ни было, Таня рассказала ему про генерала все, что требовалось знать. — К тому же вы в шпионском баре.
— Неужели? — Быковский с любопытством оглядел зал.
— Так и есть. Холодная война ведется по-джентльменски. Вы делите водопой с врагами, возможно даже киваете им, когда входите в зал. Когда я служил в Ирландской республиканской армии, мы играли жестче. Были бары для католиков и бары для протестантов. Я знал свои и чужие, за вход в которые можно было поплатиться жизнью. Как-то меня отправили в Дерри…
— В Лондондерри [49] , хотите сказать?
— Видите? Были бы мы в Дерри — название города зависит от того, на чьей вы стороне, — вы бы подписали себе смертный приговор. Пара парней тотчас же вскочила бы со стульев, взяла бы вас под руки и вывела вон. Раздался бы выстрел. А позже — телефонный звонок: кто-то заехал бы забрать труп. Парни вернулись бы к выпивке, а когда на другой день заглянули бы британские военные и принялись задавать вопросы, оказалось бы, что никто ничего не видел. Так сражаются в партизанской войне. Как говорил Мао, народы — это океан, в котором плавают революционеры [50] . Но я хотел рассказать вам, как меня отправили в Дерри. Там жил стукач, повинный в арестах трех хороших людей, и никто не знал, кто он. Так вот, я…
49
Город в Ирландии, споры о названии которого ведутся с XVII века. Националисты настаивают на Дерри, сторонники союза с Великобританией — на Лондондерри.
50
Точная цитата: «Партизан движется среди мирного населения, как рыба в воде. Можно долго пытаться вылавливать рыб, а можно просто начать глушить в воде все живое».
Хотя генерал слушал с неприкрытым скептицизмом, Магнус знал, что в глубине души он заворожен. Советские шпики любили помечтать о том, что они делали бы и где были бы во время Октябрьской революции, родись они раньше. Сверкни перед ними чем-то настоящим, расскажи об отчаянных поступках, совершенных при минимальном руководстве, — и их фантазии расцветают, глаза заволакивает пеленой, а сами они лишаются способности связно мыслить.
Когда рассказ был окончен, генерал расхохотался: история и впрямь была забавная, хотя местами и жуткая, — а Магнус поднял руку, чтобы привлечь внимание барменши.
— Джордан! Водку и тарелку хлеба моему другу. — (Два его правила, чтобы жить в ладу с миром: узнай имя бармена и оставляй щедрые чаевые.) Пора сменить тему. — Когда началась Шестидневная война, меня прикрепили наблюдателем к Иерусалимской бригаде, то есть не предполагалось, что я возьмусь за оружие. Но знаете что? Когда берешь винтовку в разгар боя и начинаешь стрелять, никто не жалуется.
История про войну в Израиле была хороша тем, что вызывала у генерала иллюзию, будто он понимает собеседника. Не то чтобы Магнус мог вкладывал в нее особый смысл. Но ему требовалось удержать внимание Быковского, и эта байка подходила идеально.