Ведьма
Шрифт:
— Конечно. Задай им там перца, — улыбается.
Ксения отвечает на улыбку и покидает комнату.
— Ты как? — интересуется Игорь, поддерживая друга за руку.
— Ужасно, — признается, — эта боль меня доконает.
Это совсем не в правилах Зимы — жаловаться. И раз это происходит, значит, дело, действительно, дрянь.
— Так чего ты ведьме не сказал?
— У нее важный день сегодня, пусть занимается своими делами спокойно.
— Я все слышу, — доносится от дверей, — и не только ушами.
А у них дыхание
Степан шумно выдыхает, прокашливаясь:
— Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо, — улыбается девушка.
— Просто отпадно, я бы добавил, — вмешивается Игорь в разговор.
Ксения оставляет его комментарий без внимания, и опять обращается к Степану:
— Терпеть боль не стоит. Я знаю, что ты с опаской относишься к обезболивающим — и правильно делаешь, если уж начистоту, но если боль невыносима — не терпи. Выпей таблетку. Продержись до вечера, хорошо?
— Хорошо, — покладисто соглашается мужчина.
— Тогда я ухожу. До встречи, — целует Степана в макушку, — пока, Игорь, — удостаивает-таки его своим черным взглядом.
— Пока, — блеет мужчина в ответ, а сам чувствует себя, как пацан нашкодивший. Но что не так он сделал, если разобраться?! Указал на ненормальность сложившейся ситуации?! На что она обиделась? На правду? К черту все. Его уже давно ждут в офисе.
Глава 15
День проходит суматошно. Глава облздрава был явно впечатлен произошедшими в амбулатории изменениями. Он пообщался с находящимися на реабилитации военными и пообещал поспособствовать скорейшей переаттестации. После отъезда чиновника Ксения принялась за свою рутинную работу. Все складывалось хорошо — пациенты шли на поправку, паясничали и шутили, отвешивая Ксении комплименты, явно заинтригованные произошедшими с ней изменениями. И только настроение последнего поступившего вызывало ведьмины опасения. У него была дыра, сквозь которую уходили все вложенные в него ресурсы. Он не хотел жить. И бороться не хотел.
Она уже собиралась домой, когда в ординаторскую забежала запыхавшаяся Спиридоновна:
— Беда, Ксения Петровна. Мишин вены порезал…
Ксения бегом мчится в палату, где уже собрались способные передвигаться мужики:
— Разойдитесь, — приказ свистящим голосом, — помогите его перенести!
Принимается за перевязку, злая, как тысяча чертей. Постарался, нелюдь! Знатно себя покромсал.
— Спиридоновна. Шовный!
В его состоянии такая потеря крови может повлечь за собой что угодно.
— Идиот! Жить ему надоело! — приговаривает, — а я вожусь тут с ним,
— А как жить, калекой? — подает слабый голос.
— Как хочешь, живи. Сейчас тебя подлатаю и выставлю на хрен. И делай, что хочешь: режь вены, вешайся, стреляйся! Но не в моей амбулатории, понятно?!
— Добрая ты… — хмыкает.
— А с вами, дураками, так и надо! — шипит девушка, — Спиридоновна, готовьтесь на гемотрансфузию!
Когда Ксения заканчивает с планочным, на улице двенадцатый час ночи. И с десяток пропущенных поочередно от Степана и Игоря.
Снимает устало халат, моет руки и выходит на улицу. А там дождь! По-осеннему холодный и частый. Бежит к машине, и только устроившись за рулем, понимает, что ее саму порядочно знобит. Температура, что ли? Странно — она никогда не болела.
С трудом доезжает до дома, бегом под навес! Дверь распахивается… Игорь!
— Ну, слава Богу! Ты где была?!
— В амбулатории, — проскальзывает мимо него в дом. Ставит чайник. На шум появляется Степан.
— Наконец-то! Ты где была?
— В амбулатории тяжелый день. Вы повторяетесь.
— Но хоть трубку взять можно было? — возмущается мужчина.
— Нет. У меня там один идиот решил с жизнью покончить, не до этого как-то было, — огрызается в ответ.
— Черт… Прости. Мы же волнуемся, — Степан идет на попятный.
— Ладно, проехали… Пойду, душ приму, а то намокла вся.
А ночью дом сотрясается от острого приступа кашля.
— Игорь! Игорь…
— Иду-иду, — кричит в ответ.
— Там с Ксенией плохо! Скорее…
Игорь мчится по лестнице в мансарду, а Степан вынужден остаться внизу. Проклятая коляска! Когда же он встанет?
Тем временем Игорь уже врывается в спальню. То, что ведьма больна, отчетливо видно даже в тусклом свете ночника. Падает на колени рядом, рукой касается огненно-горячего, покрытого испариной лба. Ведьма открывает черные омуты глаз.
— Ты вся горишь! Где градусник?
— Где-то в аптечке был, — и опять заходится кашлем.
Игорь несется в кабинет, перебирает аптечку. В ней все, что угодно, имеется, только не то, что нужно! Наконец находит парацетамол и старый, ртутный градусник. Степан следует за ним по пятам.
— Ведьма горит вся, — поясняет, — вызывай скорую, там как бы не воспаление. Выспалась на улице! Доигралась, — рычит.
Степан беспрекословно набирает неотложку. И вовремя, так как столбик термометра приближается к сорока. Скорая едет долго, и за это время мужчины буквально изводятся. А дальше — экстренная госпитализация с подозрением на двустороннее воспаление легких.
Игорю безумно тяжело. У Степана адские боли — он буквально воет в агонии, Ксения угасает в больнице, в офисе — бардак, еще и дела амбулатории требуют его неустанного контроля! И он разрывается на части, в стремлении везде успеть.