Ведьмаки и колдовки

Демина Карина

Нет, безумие было всеобщим.

И вполне себе уютным, поэтому Евдокия перехватила ридикюль поудобней и принялась ждать развития событий…

— Хватит! — рявкнула Клементина, и от голоса ее зеркала лопнули.

Беззвучно.

И выплеснув на пол, на огненные знаки, белесый туман, а на него, будто бы на ковровую пушистую дорожку, шагнул странный господин в пальто и с тросточкой. Господин этот был высок и массивен, смугл не от природы, но от загара, такого, который появляется на взморье, въедаясь в кожу намертво.

В окладистой бороде его вились серебряные нити, и сама эта борода была широкой, пушистой и ухоженной.

И как-то вот сразу господин Евдокии понравился, хотя ведьмаков она недолюбливала, но именно этот внушал ей доверие. Быть может, тем, что следом за ним на ковер из тумана шагнул Лихослав?

— Ваша правда, Клементина, — густым басом произнес ведьмак и тросточку на пол опустил со звуком мерзотным, дребезжащим. — Как есть — хватит… спасибо, Себастьянушка.

— Да не за что, Аврелий Яковлевич. — Панночка Тиана, опершись на руку демона, слезла с алтаря. — Для вас, сами знаете, все чего угодно и с превеликой нашей радостью…

Он стряхнул чужую шкуру с легкостью и явным удовольствием.

— Вы…

— Я, дорогая панна Клементина, как есть я. — Он наклонился и поцеловал руку Клементины, которую подобная любезность вовсе не обрадовала. — Уж простите, ежели вдруг сюрпризом… но сами понимаете, секретность…

Хвост, на сей раз не тонкий, увенчанный пуховой кисточкой, но мощный, чешуйчатый и омерзительно похожий на змею, обвил запястье Клементины.

— Ядзита, солнце, положи ты этот ножик, а то еще порежешься… — ласково произнес Себастьян и руку протянул, в которую Ядзита с явным облегчением вложила нож. — Вот так. Присядь.

Она села, сложив руки на коленях.

— Ну что, паны и панночки? Будем считать наше веселье оконченным?

Демон недовольно заворчал.

Во-первых, он тоже не любил ведьмаков, поскольку оные ведьмаки так и норовили причинить демону телесный ущерб, а то и вовсе лишить физического пристанища, что в мире нынешнем бывало чревато полным развоплощением. Во-вторых, он не понял, куда подевалась прекрасная девственница, которая так приглянулась господину, и откуда, соответственно, взялся мужчина.

И почему он такой наглый.

И вообще, что происходит.

В любом ином случае демон призвал бы истинную тьму и, развернув крылья, показался бы смертным во всем своем великолепии, которое, несомненно, на смертных произвело бы впечатление самое благостное, заставив содрогнуться и преклонить колени. Или вообще пасть ниц, моля о пощаде… нет, демон никого бы не пощадил, но ему очень нравилось, когда его молили…

В любом ином случае он оторвал бы мужчине голову… или сначала руку… или не руку, а, скажем, палец… да, сначала пальцы, а потом руку и уже затем голову…

И живот вспорол бы…

…и вообще, действовал бы именно так, как полагается действовать

демону, вырвавшемуся из-под контроля, но та, которая связала его словом, молчала.

И демон ждал.

— Боги, мы спасены! — воскликнула Иоланта, прижимаясь к широкой груди Матеуша.

И, нехорошо улыбнувшись, Себастьян Вевельский подбросил кинжал на ладони.

— Верно, Иоланта… мы спасены. А вот о вас такого не скажешь…

— Что?

— Прошу вас, панночка Баторова… или панна Баторова? Настоящего имени, простите, не знаю, но, думаю, вы не обидитесь, ежели я буду называть вас Эржбетой?

— Вы… вы не в себе…

— Я с самого начала этой истории не в себе, — доверительно произнес Себастьян и когтем плечо смуглое поскреб. — В этой истории все так перемешалось… прошлое, настоящее… личное и, будем говорить, общественное, хотя общество этакой услуге не обрадуется уж точно…

— Вы… вы что-то путаете. — Иоланта подняла взгляд на королевича. — Он путает… ваше высочество, скажите уже…

— А что я могу сказать? — пожал плечами Матеуш. — Я здесь так, сторонний наблюдатель… но надеюсь, Себастьян, вы соизволите объясниться?

— Соизволю, отчего ж не соизволить… вы только отошли б от нее, ваше высочество, а то мало ли…

Лихо, как-то оказавшийся рядом с Евдокией, фыркнул и прошептал:

— Позер.

— Это точно, — согласилась Евдокия, чувствуя, что стремительно краснеет. Нет, она — женщина почти уже замужняя, но и супругу не пристало в людных местах обниматься. Лихо же мало того что Евдокию к себе притянул, так еще и подбородком в ее макушку уперся.

Аленка тихонько засмеялась, но отворачиваться не стала, как и говорить, что, дескать, она говорила… сразу увидела… и что там еще положено?

— Признаться, сначала я на Мазену грешил. — Себастьян отвесил поклон, и, к немалому удивлению Евдокии, панночка Радомил запунцовела… и взгляд отвела… — Уж больно своевременно ее прокляли. И ладно бы она просто исчезла, так ведь вернулась… аккурат после испытания единорогом вернулась. И что я должен был подумать?

— Это… это не имело отношения к делу. — Пунцовость постепенно сходила, но неравномерно, пятнами.

— Да я уже понял, что не имело. И все ж таки рисковый шаг… надо полагать, с целительницами вы договорились загодя?

— Да, — шепот и взгляд долу.

Стыдно ей? Евдокии было бы стыдно, ежели бы ее собственную тайну выставили вот так, перед всеми… и желание огреть родственничка ридикюлем окончательно сформировалось, окрепло даже.

— Не злись. — Лихо сказал это на ухо. — Он такой, какой есть, не исправить… да и Мазена играет…

— Вам ничего не грозило… одного не понимаю, почему вы выбрали такой… мягко говоря, кружной путь? Отчего не договорились, к примеру, с Аврелием Яковлевичем… он бы вам невинность восстановил…