Ведьмин пасьянс
Шрифт:
Вечером, перед ужином, их построили по тревоге, было объявлено, что взвод отправляется на очередное боевое задание. По данным разведки ночью будет идти караван из Пакистана, и они должны были его перехватить. Снаряжали их на операцию серьезно: сухпаек на три дня, удвоенный боекомплект — килограммов десять патронов, столько же килограммов гранат, НСПУ [30] , подствольный гранатомет к АК, плюс еще каждому бойцу по мине — это еще килограммов десять. А кроме этого бронежилет, спальник, ватный бушлат, две фляги с водой, нагрудник с шестью магазинами, осветительные И сигнальные ракеты, пирофакел. Антон вспомнил «учебку» — тогда снаряжения было 30–40 килограммов, а здесь — все шестьдесят. Спешно погрузились на три вертушки МИ-8 и взлетели. Вертушки шли на низкой высоте с предельно допустимой скоростью, и Антон в начинающихся сумерках еще успел рассмотреть серый фантастический пейзаж внизу с кишлаками-крепостями, крышами-полусферами и темными отверстиями кяфидов — колодцев подземных каналов, которые были излюбленным местом душманов, — оттуда они молниеносно нападали и так же быстро скрывались там. Взвод высадился в полной темноте, и дальше их путь лежал по горной местности. Командир взвода лейтенант Степаненко вел их максимально быстрым темпом, и Антон с удивлением отметил, что легко справляется с нагрузкой, впрочем, как и все в их взводе, не в пример предыдущим операциям.
30
Оптический прибор для ведения стрельбы в ночных условиях.
Ощущение было близкое к эйфории — изнурительное передвижение по горному хребту не изматывало, а, наоборот, росла уверенность в своих силах. Внутреннее «я» доминировало над физической сущностью, сознание словно раздвоилось, казалось, что кто-то другой тащит тяжелый груз, задыхается от недостатка кислорода на высоте, а он только наблюдает со стороны, пьянея от переполнявшей его энергии, которая заставляла с нетерпением рваться в бой. Не было ощущения боли в исцарапанных до крови руках, когда карабкались по скалам, не было усталости в теле, как во время всех многочисленных учебных и боевых марш-бросков, когда испытывали неимоверные нагрузки. Вместо этого в нем нарастала агрессия, требуя выхода. Это было необычно, но Антон особенно над этим не задумывался, а просто переживал новые ощущения, похожие на опьянение.
В два часа ночи вышли на исходную точку в ущелье и заняли позиции, готовясь к бою. Командир взвода поставил задачу каждому отделению, но в целом операция сводилась к тому, чтобы пропустить передовой дозор противника и заблокировать огнем всю колонну, не дать никому уйти. Страха не было, а было нетерпение, хотелось, чтобы ЭТО поскорее наступило. Переполнявшая энергия пьянила кровь, рвалась наружу, а ожидание изматывало сильнее, чем только что совершенный тяжелейший переход.
Наконец, уже перед рассветом, послышался отдаленный шум, который постепенно трансформировался в звуки, характерные для передвижения животных и людей. Караван вытянулся длинной цепочкой по узкому ущелью, в нем было более сотни вьючных животных, тяжело груженных, а с ними полсотни сопровождающих в традиционной афганской одежде: в шароварах, длинных светлых рубахах, подпоясанных кушаками, темных безрукавках, кто в чалме, а кто в плоских шапках — пакодях.
Вооружение у них было разнообразное, но в основном это были автоматы АК, как было известно, китайского производства. Моджахеды шли без передового дозора, уверенные, что на этой тропе, очевидно не раз пройденной, их не поджидает опасность.
Заговорил автомат комвзвода, и сразу же шквал огня обрушился на караван, сметая людей и животных без разбора. Пулеметным огнем отсекли голову и хвост колонны. Оставшиеся в живых моджахеды залегли и начали отстреливаться, то и дело становясь мишенью для снайперов, расстреливавших их с удобных позиций.
Положение у них было безнадежное — в этом месте ущелье сужалось, напротив были крутые скальные стелы, на которые нельзя было взобраться без специального снаряжения. Несмотря на сплошной пулеметный огонь, заставивший противника прижаться к земле и облегчивший работу снайперов, душманы сдаваться не собирались, яростно отстреливались, пускали в ход гранатометы, надеясь подавить пулеметный огонь. Но тут раздались выстрелы справа, и сами спецназовцы чуть не оказались в окружении — подошел новый отряд моджахедов. Было ли это случайностью или о засаде моджахедам стало известно от информаторов, никто не знал, да и раздумывать об этом было некогда. Правильное расположение огневых позиций взвода не позволило душманам их обойти и ударить с тыла, но было понятно, что спецназовцы оказались в затруднительном положении. В наушниках у Антона раздался спокойный голос командира:
— Третье и четвертое отделение — атаковать подошедших духов! Их не больше полутора десятков, и они пока не успели укрепиться! Мы прикроем огнем! Начало атаки — после взрыва гранаты!
Антон посмотрел вниз — выжившие из каравана, воспользовавшись подошедшей подмогой, поспешно продолжили движение, а с десяток душманов, прикрывая их, ведя непрерывный огонь, начали короткими перебежками продвигаться к позициям спецназовцев. Им к тому же удалось установить ДШК, который теперь прикрывал их шквалом смертоносного свинца.
Страха у Антона не было — душила слепая ярость, ему было мало стрелять, хотелось сцепиться с противником в ближнем бою, увидеть его глаза, а еще больше — увидеть его кровь. Раздались взрывы — сработала «карманная артиллерия», — и Антон со своим отделением бросился вперед, перебежками, непрерывно ведя огонь из автомата, посылая вперед огоньки выстрелов. Душманы не ожидали столь неожиданной и яростной атаки, тем более что шурави, казалось, были заговорены от пуль. Короткая схватка — и душманы дрогнули, началось беспорядочное бегство. Антон, на ходу стреляя в убегающего противника, горел желанием уничтожить как можно больше «духов». Один из душманов на бегу споткнулся и упал, Антон успел добежать, пока тот не поднялся, и обрушил приклад автомата на его голову. Один раз, второй, превращая ее в кровавое месиво, дрожа от радостного возбуждения.
— Возвращайтесь назад. Наша цель-караван! — услышал он в наушниках приказ комвзвода, но уже не мог прекратить преследование.
То же происходило и с бойцами отделения Кудыкина, они неслись за бегущими в беспорядке душманами. Кудыкин получил и также не исполнил аналогичный приказ, пребывая в состоянии эйфории от возможности сеять смерть. Бойцы отделения Антона, пребывая в возбужденном состоянии, не видели перед собой ничего, кроме бегущего врага, которого следовало догнать и уничтожить. И вряд ли они послушались бы приказа Антона, даже если бы он надумал повернуть назад. Они напоминали стаю волков, которая загоняла перепуганную насмерть дичь. Патроны в автоматах закончились как у преследователей, так и у убегающих, а зарядить оружие на ходу — это значило снизить темп бега, увеличить расстояние до врага, которое постоянно сокращалось.
Душман в зеленой чалме на ходу что-то крикнул, и его люди остановились и пошли на спецназовцев врукопашную, рассчитывая на свое численное преимущество. Но им не помогло ни то, что их было больше, ни умелое владение холодным оружием, чему они обучались с раннего детства. Бой был скоротечным. Антон несколько раз погрузил штык-нож в еще трепещущее тело предводителя в зеленой чалме, лежащее на земле. Неподалеку Кудыкин снова и снова вонзал нож в тело душмана, которое каждый раз трепыхалось, никак не желая расставаться с жизнью. Кровь врагов возбуждала и требовала продолжения боя, но из душманов никого не осталось в живых, а вокруг валялось с десяток неподвижных тел, залитых кровью. — Собрать оружие, возвращаемся! — приказал Антон, и лишь теперь до него дошло, что из пятерых бойцов отделения здесь с ним были только двое.
Возвращаясь, обнаружили Воротникова и Галилулина убитыми наповал и тяжело раненного в живот и ногу Топоркова, но, несмотря на это, продолжавшего ползти вперед. Не чувствуя боли, он рвался в бой. Соорудив носилки для раненого, замаскировав тела погибших товарищей и захваченное у душманов оружие, Антон и его бойцы поспешили соединиться с основными силами отряда.
Однако внизу, в ущелье, они обнаружили только трупы убитых душманов и животных. Вскоре показался боец Федоркин, присланный лейтенантом для связи. Он сообщил, что взвод догнал и полностью уничтожил остатки каравана. Они уже вызвали вертушки, а лейтенант страшно зол на Антона и Кудыкина за то, что те ввязались в ненужное преследование и не подчинились его приказу. Вскоре Федоркин отправился за помощью, следом за ним ушли бойцы с раненым Топорковым, а Антон и Деревянко вернулись за телами погибших товарищей.