Ведьмин подарок
Шрифт:
Надзиратель посмотрел на нее с неудовольствием: «Чего лезешь в разговор взрослых, малявка?» — но все же ответил:
— Была она богатой, богатство ее, как говорится, было да сплыло. Сын у нее заядлый игрок — он и спустил все, долговых векселей понадавал, обманом всю ее недвижимость заложил, деньги со счетов снял — и был таков. Из-за него она чуть в тюрьму не угодила. От этого и тронулась маленько: то и дело заговаривается, а иногда просто ересь несет — все ей черти видятся.
— Где же сейчас ее сынок? — оживился Адам.
— А кто его знает? Долгов наделал и
Эта преамбула к предстоящему разговору моим спутникам явно не понравилась; все говорило о том, что их затея пустая, но они все же проследовали за надзирателем к мадам Яблонской.
Это была длинная, нелепая комната, где вдоль стены стояло не менее десятка кроватей, аккуратно застеленных. Несколько жилиц, в одинаковых серых одеяниях, с белыми чепчиками на головах, сидели возле окна за столом и вели неторопливый разговор. При появлении надзирателя они сразу, как по команде, поднялись, встревоженно вытягивая морщинистые старушечьи шеи, напоминая при этом любопытных черепах.
Надзиратель провел Адама и Лору в конец комнаты, где только сейчас они заметили маленькую, словно высохшую старушку, в таком же одеянии, как и остальные. Она одиноко сидела на табуретке и, похоже, не реагировала ни на что.
— Благодарствуем за помощь, у вас полно дел — не смеем задерживать, — сказал Адам, рассчитывая, что надзиратель поймет намек и оставит их наедине со старушкой.
— Дела на то и дела, что никогда не заканчиваются, — хохотнув, произнес явную бессмыслицу надзиратель и взялся рукой за ближайший стул, собираясь на нем устроиться.
— Не соблаговолите ли оставить нас одних, сударь? — жестко произнесла Лариса, поняв, что по-иному с этим человеком говорить нельзя.
Тот собрался было произнести что-то язвительное в адрес этой пигалицы, возомнившей себя в его вотчине невесть кем, но, встретившись с ней взглядом, поперхнулся, закашлялся и покраснел так, словно его вот-вот мог хватить удар. Наконец он молча вышел из комнаты. Старушка, продолжая сидеть на табуретке, безучастно смотрела перед собой.
— Здравствуйте, мадам Яблонская! Как вы себя чувствуете? — Адам решил начать разговоре общих фраз, но старушка никак не реагировала, словно находилась в комнате одна.
— Вероятно, она глухая, — предположил Адам и громко крикнул ей почти в самое ухо:
— Мадам Яблонская, вы могли бы ответить на несколько вопросов?!
— Не кричите так, сударь, я не глухая, — не меняя выражения лица, ответила старуха. — Вы из полиции?
— Никак нет — я частный сыщик, сударыня, — произнес Адам не без гордости.
— Хрен редьки не слаще, — равнодушно отозвалась старуха.
— У меня несколько вопросов к вашему сыну, и только.
— Вы их не сможете ему задать — Феликс умер.
— Как давно?
— После его смерти я нахожусь здесь.
— А я слышал, что он скрывается с тех пор, как отправил вас сюда.
— Бедный Феликс мертв! Зря вы не верите
— Обстоятельства дела, которым я занимаюсь, вынуждают меня думать иначе.
— Что это за дело, сударь? И как вас может интересовать Феликс, если он мертв?
— Пропали две девочки-гимназистки, проживающие в Белой Церкви. Представьте себе горе родителей, уже почти месяц находящихся в неведении относительно их участи. Я предполагаю, что сведениями об их местопребывании распологает ваш сын Феликс, и поэтому хотел бы с ним встретиться.
— Пропали девочки?! — голос у старухи дрогнул. — И уже давно ничего не известно об их судьбе?
— Совершенно верно, сударыня, — кивнул Адам.
— И вы решили, что мой бедный Феликс пошел по стопам своего отца?!
— Я лишь хочу задать ему несколько вопросов, — уклонился от ответа Адам. — Не будете ли вы так любезны подсказать, где его можно найти?
— Известно где — на кладбище. Вот только я не знаю, на каком. — И слезы с новой силой покатились из ее глаз. Вдруг она истерично выкрикнула: — Заберите меня отсюда — я не хочу жить здесь, на кладбище! Каждую ночь ко мне приходят покойники и мучают меня! Заберите меня отсюда, прошу вас! — Она схватила Адама за руку и умоляюще заглянула ему в глаза. — Если вы освободите меня от призраков, я вам кое-что дам — это вам пригодится! Ох как пригодится, сударь! — С неожиданной для нее живостью старушка вскочила со стула и бросилась к тумбочке, стоявшей у кровати. У нее в руках оказалась большая тетрадь. — Это мои записи о событиях полувековой давности. Кровь Феликса получила новое воплощение, и оно начало новую ужасную жатву смерти! Заберите меня отсюда, и я отдам это вам! Еще одной ночи здесь я не переживу!
Адам встал и направился к старушке, но та спрятала тетрадь за спину.
— Вы ее получите, только если увезете меня отсюда!
— Мы заберем вас отсюда, если вы скажете, где Феликс, — соврал Адам.
— Феликс мертв! Не порочьте доброе имя моего сына!
— Но вы же сами сказали, что кровь Феликса Сосницкого получила новое воплощение! — не выдержала Лариса.
— Это не Феликс а его сын Колек! Он воплощение своего деда — Сосницкого! Колек и его мать — исчадия ада. Они погубили моею Феликса и меня! — Старушка упала на спину и забилась в судорогах, из ее рта показалась пена.
Лариса знала, что в таких случаях надо придержать голову беснующегося и проследить, чтобы не запал язык, не перекрыл дыхательное горло. Взяв ложку со стола, превозмогая отвращение, Лариса открыла старушке рот и, запустив туда пальцы, вытащила скользкий, с синими прожилками язык. Через несколько минут старушка успокоилась, и Адам переложил ее на кровать. Лариса открыла двери и позвала жиличек, неприкаянно бродивших по коридору, и те, зайдя в комнату и увидев, в чем дело, заохали, запричитали и стали возиться с больной. Адам и Лариса, убедившись, что с той все в порядке, покинули комнату. На обратном пути они вновь зашли к надзирателю.