Ведьмин жребий
Шрифт:
— Он мертв? Этот ваш посланник? Кайн убил его?
— Мне очень жаль.
Анцель не кривил душой, он действительно сожалел, что не поселил парня на подземных этажах вместе с экзалторами. Но кто в Гильдии мог желать ему зла? Ведь они действовали на благо остальных. Кайн был злом, его следовало уничтожить, а этот подросток мог указать им дорогу к убийце.
— Вам жаль? — Ланн сделал шаг, споткнулся и чуть не скатился кубарем на землю. — Вам жаль? — повторил он, не сдерживая гнев. Ему хотелось схватить мастера за отвороты куртки и хорошенько встряхнуть, чтобы позволить Анцелю в полной мере уразуметь ситуацию. — Катитесь в ад со своим сожалением. Вы и ваша проклятая Гильдия.
Анцель ничего не ответил. Ему было свойственно допускать ошибки, как и любому человеку. И уж тем более он не собирался оправдываться перед этим наглым мальчишкой.
— Отведите меня к нему, — сказал Ланн, и Анцель выполнил его требование.
Комната убитого находилась в северном крыле Замка. Его жилище было обставлено так же скромно, как и жилище одного из ульцескоров, и выдержано в желтоватых тонах. Сквозь щель в ставнях пробивалась тонкая полоска света. Луч пересекал ноги худощавого подростка с перерезанным горлом, прислоненного к стене. В его ушах сверкали серьги с алыми камнями, на плечи мертвецу накинули ведьмин плащ и скрепили его края серебряной застежкой на горле. Тем самым Кайн посмеялся над жалкими попытками Гильдии ему воспрепятствовать и доказал, что может взять любого из ее членов — будь то ведьма или ульцескор.
В холодных пальцах подросток держал клочок бумаги. Ланн вопросительно взглянул на мастера.
— Мы ничего здесь не трогали. Можешь прочесть, — сказал Анцель. — Это послание, — он негромко кашлянул, — Кайн оставил для тебя.
Ланн сделал шаг вперед и почувствовал, как покрывается испариной. Рубашка прилипла к спине, льняная ткань скользила по красным отметинам от кнута, и это вызывало болезненный зуд. Сердце ныло в предчувствии беды. Ульцескор, пересилив дрожь, опустился на корточки рядом с трупом. Взял записку из онемевшей руки. Несколько секунд потребовалось на то, чтобы сфокусировать взгляд. Прежде чем буквы сложились в слова, Ланн уже знал, что это послание касается Летиции ди Рейз.
'Помоги мне' — было выведено твердой мужской рукой. 'Помоги мне, Ланн'.
Он скомкал в руке записку и порывисто поднялся. Всей душой Ланн ненавидел этого человека, звавшего его к себе. Раз я так нужен Кайну, решил ульцескор, то он меня получит — вместе с роковым ударом в сердце. И пусть только посмеет тронуть Тишу, и я заставлю его вынести такие пытки, что смерть покажется предателю избавлением.
Анцель молчал, держа руки за спиной. Краем глаза Ланн заметил движение и повернул голову. По шершавой поверхности стола расхаживала птица с пестрыми клиновидными крыльями. На голове белого сокола был кожаный клобучок, от лапки к ножке стола тянулась веревка. Он не смог бы улететь, даже если бы захотел.
— Его птица?
Мастер кивнул.
— Это Фрей.
Анцель пересек комнату и осторожно снял с сокола клобучок. Тот покрутил головкой, смотря на мастера внимательным черным глазом. Потом увидел мертвого хозяина и издал сдавленный крикливый звук, что-то вроде 'кгик'. Неужели огорчился? Ланн очень сомневался, что птицы настолько разумны.
— Рослин держал его скорее для развлечения, чем для охоты, — пояснил Анцель, — как домашнее животное. Фрей был его спутником в застывшем мире. — Внезапно ему в голову пришла отчаянная мысль. — Ланн, а что если…
Но он не успел договорить. На подоконник села большая черная ворона, и они с соколом обменялись целым набором птичьих звуков. Это очень напоминало беседу. Анцель ошеломленно приоткрыл рот, зато Ланн не удивился: он узнал эту наглую ворону, которая сопровождала их в недавнем путешествии и стремительно упорхнула в небо при виде отряда карцев. Либо у Морвены было слишком бурное воображение, либо ведьма действительно понимала, что лепечет ее птица. Ульцескор склонялся к первому варианту.
— Харри! — раздался за дверью чей-то взволнованный шепот. — Харри, ты здесь?
Ворона пронзительно каркнула. Дверь была приоткрыта, поэтому Морвена, чуть поколебавшись, толкнула ее плечом. Увидев мертвеца в залитой кровью одежде, ведьма испуганно распахнула глаза и прижала ладонь ко рту. Ланн ощутил раздражение при виде вошедшей, Анцель, напротив, разглядывал ее с нескрываемым интересом.
— Простите, — пробормотала Морвена, пятясь. — Я искала Харри… — Черная птица что-то каркнула, сокол ответил ей клекочущим звуком, и ведьма побагровела. — Что ты мелешь, глупая птица? Мне вовсе не хотелось смотреть на сильных мужчин. Не вводи в заблуждение этих милых людей… — Тут она узнала Ланна. — О, — Морвена слегка наклонила голову в знак приветствия, — мы знакомы.
Анцель не стал расспрашивать, как Морвена здесь очутилась, — его заинтересовало другое. Замок Черного Крыла не считался запретной территорией для женщин, просто они редко сюда захаживали, справедливо считая Башню Луны более гостеприимным местом. На нижних этажах Замка обитали экзалторы, и, как некогда выразилась Лайя-Элейна, все комнаты и коридоры насквозь пропитались их зловонным душком.
— Ты понимаешь ее? Ворону? — спросил Анцель.
— Конечно! — воскликнула ведьма. — Это же Харри, мы столько лет прожили вместе, делили горе и радость, хлеб и вино, как сестры или супруги… — Она замялась, осознав, что несет какую-то околесицу. — Я понимаю ее, э-э… не знаю, как вас величать.
— Анцель. Мастер Анцель. — Представившись, он повернулся к Ланну. — Рослин погиб, но с ним был сокол. Фрей знает точное место. Если мы сможем уговорить его показать его нам…
— Вы в своем уме, мастер? — Ланн чудом сохранил самообладание. — Это же просто птица. Сокол, ворон и курица одинаково сообразительны. Мозгов у них не больше ногтя на моем мизинце.
— Харр! Харр-харр! — возмущенно закаркала Харри, имея в виду что-то неприличное.
Морвена замахала на нее руками, веля прекратить. Белый сокол впился в Ланна взглядом, значение которого можно было примерно истолковать так: 'Будь у меня такая возможность, я бы выклевал тебе глаз. Или даже два'.
— Пусть твоя ворона спросит у сокола, хорошо ли он помнит последнее путешествие с хозяином. Сможет ли указать путь. Пусть скажет Фрею, — голос Анцеля наполнился возбуждением, и Ланн решил, что мастер окончательно спятил, — что с его помощью мы найдем виновного в смерти Рослина. Он ведь любил его, верно? Все животные боготворят своих хозяев, если с ними обращаются не слишком жестоко. А Рослин, я уверен, был хорошим парнем.
Все смотрели на Морвену — в том числе остекленевшие глаза мертвеца. Ей сделалось неловко. Спустя пару секунд ведьма ответила, смущенно теребя в руках платье: