Ведьмина печать. Ловушка для оборотня
Шрифт:
— Можешь увести, но предупреди и ее: со мной шутки плохи, — зловеще пригрозил мужчина.
— У тебя совершенно нет ни остроумия, ни веселья. Только и можешь злиться и угрожать. Дикарь, — пренебрежительно фыркнула жеманная женщина и направилась к выходу, небрежным жестом поманив Юлиану.
Анка еще раз с негодованием посмотрела на Сара и поспешила за ней. От пристального взгляда наглеца зачесалась спина, но она невозмутимо шествовала за Лаис.
Нанимательница шла спешно, важно вихляя бедрами. Напыщенный вид и скользящие движения подчеркивали:
«Как же, попробуй сказать слово против, мало не покажется. А Улаур силен или безрассуден, если смеет ей дерзить. Дамочка-то противная, еще и мелочная!» — следуя за фа Лаис и рассматривая ее богатое платье, Юлиана с удивлением заметила, что у той на руке шесть пальцев. И хорошо, что женщина не видела ее лица, иначе бы враждовать стали бы с этой же минуты. Анка чувствовала, что отношения между ними рано или поздно испортятся, ведь она была больше похожа по виду на Лаис, чем на других уродцев, снующих по коридорам.
Происходящее казалось нереальным сном. Пройди сейчас мимо тонконогие верблюды Дали, не удивилась бы, потому что встречавшиеся по пути карлики, горбуны, уродцы, хромоногие и просто убогие обоих полов раболепно приседали перед женщиной, но, едва оказывались за ее спиной, их взгляды наполнялись злобой и ожесточением, которыми щедро одаривали Анку.
«Ревность! Дворец не резиновый, а сытно кушать и спать на кровати хотят все, вот и грызут друг друга. А тут я — такая большая и особенная. Хорошо, если сразу подлянки не начнут делать, — догадалась Юлиана, сокрушаясь, что не знает расстановки сил при дворе госпожи. — Эх, не наделать бы ошибок и избежать лишних врагов, которых, чую, уже немало. Если эта мымра всех перекуковала, дрянь еще та! Сожрет и не подавится. Ох, зря он расхрабрился перед ней!»
Она мимоходом озиралась по сторонам. Стены огромного дворца в коридоре для прислуги были без украшений и ковровых дорожек, с низкими потолками, но, когда распахнулась одна из дверей, мельком разглядела парадный зал со множеством белых резных колон, у которых стояли слуги, одетые в парадную форму. Изумрудная кадочная зелень, в изобилии стоявшая вдоль стен на фоне красной, идеально чистой ковровой дорожки и позолоченных украшений, придавала интерьеру свежести и торжественности.
— Будешь служить верно и подчиняться мне, возможно, останешься и по окончании срока, — насмешливо произнесла женщина, чуть повернув высокомерно поднятую голову.
— Я буду стараться, — смиренно ответила Юлиана, стараясь скрыть возникающее сомнение, что захочет остаться. Чувствовало ее сердце, что попала в гадюшник.
Игривая походка Лаис казалась наносной и неуместной. И если прислуга сновала по коридорам почти бесшумно, то ее чеканный шаг громыхал до того сильно, что вскоре у Анки застучало в висках.
«Я ж не мужик, могла бы спокойнее идти», — злорадно ехидничала она. Однако отметила, платье у наперсницы госпожи было отменным. Насыщенно зеленое, богато вышитое цветами, на худенькой фигурке сидело великолепно. И без того тонкая талия, утянутая широким красным поясом, только подчеркивала пышность юбки.
«Я такое только на свадьбу надевала. Эх, имела платье, носить было некуда. Теперь носи, сколько влезет,
— В чем дело? — холодно спросила фа.
— Простите, загляделась на ваше роскошное платье. Оно чудесно. И цвет изумительный, — затараторила Юлиана. Льстить не любила, но догадывалась, что, если Лаис ее невзлюбит, жизнь будет суровой.
— Какие слова ты знаешь! — издеваясь, подметила спутница.
— Слова сами вылетают при виде такой красоты.
— Хочешь такое же? — нанимательница резко обернулась.
— Ну, что вы! — как можно застенчивее выпалила Анка. — Зачем оно мне, если у меня нет такой изящной фигуры, как у вас, госпожа…
Не успела договорить, Лаис зло крикнула:
— На колени!
Хоть Юлиана и была гордячкой, отродясь не ползавшей ни перед кем на коленях, но для себя еще при входе в замок решила: пока не узнает, что к чему и почему, будет робкой и послушной, потому без роптания и гневного взгляда послушно опустилась на колени. И все равно была выше женщины на пол головы.
— А ты изворотлива. Даже слишком. И льстить умеешь, — цедила сквозь зубы Оха, с ненавистью глядя на соперницу. — Но если пойдешь против меня — сгною! — прошипев, замахнулась, чтобы отвесить оплеуху, однако передумала. — И рост тебя не спасет, потому половина даров мои. Утаишь, пожалеешь.
— Я поняла, госпожа — пролепетала Юлиана, едва сдерживая нахлынувший гнев к маленькой, злобной дряни.
— Вот и хорошо, — заливисто расхохоталась Лаис.
Дальше шли в безмолвии. Свернули в темный, пропахший затхлостью закуток, где столкнулись с грузной служанкой с красными, натруженными руками.
— Я должна искать тебя? — от звонкой пощечины, которую управительница отвесила напуганной женщине, у Анки зачесалась щека. — Отмой, приодень и в сад. Быстрее.
— Д-да, госпожа, только во что же ее одеть?
— Твои трудности. Не справишься, пошла вон!
— Да, госпожа.
Когда злыдня ушла, служанка горестно вскинула руками, вытерла набежавшие слезы и толкнула дверь, ведшую во влажную, душную коморку.
— Умывайся, — служанка в застиранном, чистеньком платье понуро указала на небольшую шайку, стоящую в углу на скамеечке. — А я поищу, чего бы надеть. Но сдается мне, бестолку, хоть занавеску надевай.
— Простите за причиненные хлопоты, — Юлиана жалела ее. — И если лучших идей нет, придется рассмотреть этот вариант.
— Над тобой сразу издеваться начнут, меня выгонит. А у меня семья!
— А если задрапировать, подколоть, стежками подшить?
— На тебя бы ткани вдоволь найти. Надо как на троих!
«На двух! — в мыслях огрызнулась Юлиана. — Да, я выше, но не на трех же!»
— Торопись, иначе обоим достанется.
Когда освежилась, женщина занялась ее прической. Зачесала распущенные Анкины волосы на ту сторону, где люди видели увечье. Прицепила на макушке овальный шиньон с цветком и добавила чужие пряди сзади и сбоку, чтобы придать распущенным волосам густоты. Потом забралась на стул и начала пытаться сотворить из нескольких кусков ткани платье. Юлиана помогала, как могла: советовала, держала пальцами, зажимала локтями, чтобы отрез не соскальзывал, и просто подбадривала.