Ведьмина сила
Шрифт:
— А вот символ интересный, — вещал меж тем мой собеседник, и от его спокойного голоса мне тоже становилось спокойнее. Не одна. — В архивах такого нет, но Таня, наш эксперт, считает, что он — наследие стародавних, что-то вроде печати… — запнулся, подбирая слова, и сказал прямо: — Вроде твоих ожогов. Печать владения. Или принадлежности. И пообещала разобраться в том, как он работает, какую силу излучает и можно ли его засечь.
От слова «принадлежности» я невольно вздрогнула, но от правды не отворачиваются, даже от такой. Да, по сути, я принадлежу Ехидне. И у меня осталось меньше десяти дней, чтобы или сорвать печать и прижать гадину,
— Нашла еще кого-нибудь?
— Нет, — призналась я нервно. — Они не находятся. Фактически я случайно на них натыкаюсь. И не могу понять, как маскируются… Как баба Зина замаскировалась?
Муж хмыкнул:
— Недоучка… Меньше надо было с мальчиками гулять и больше учиться. Внутренняя иллюзия с отводом глаз, только и всего. Завязана на амулет или на цепь амулетов. Ты не видишь в ней силу. И носители защитников, думаю, прячутся подобным же образом. Какой-нибудь амулет с апгрейдом от стародавних. Мы ищем к нему ключи и найдем.
Я улыбнулась. Никогда не упустит случая напомнить, что я его поздно заметила — только когда мы попали в одну группу по работе с приспешниками Ехидны… И я действительно пропускала мелкую теорию, считая, что молодость дороже, зная, что мне предстоит пережить и стараясь взять от жизни всё, пока я принадлежу сама себе. Пока у меня есть моя жизнь. И сила, которую мне прикрыли серьезнее простого отвода глаз. Даже нечисть ее без явной наводки не почует, а что почует, то будет очень слабым, настоящим, но не представляющим угрозы.
От воспоминаний стало тепло и приятно. И почти прошел страх. Почти. Опять и снова — почти.
— Ты справишься, — добавил он уверенно, но очень тихо. — Мы найдем к ним ключи, и ты справишься, слышишь?
Я прикрыла трубку ладонью, отвернулась и неприлично хлюпнула носом. И только потом поддакнула — дескать, угу.
— Будет новая информация — напишу, — пообещал он. — Держись, — и отключился, не прощаясь.
Держись… Было бы, за что держаться. Когда-то я верила — очень верила, — что справлюсь. А теперь осталось только отчаяние. И сумасшедшее упрямство. И тупое животное желание выжить. Избавиться от печати принадлежности, обязанностей палача и уехать из этого проклятого места. Меня ведь так ждут дома… С победой или с провалом, со щитом или на щите — неважно… Просто ждут.
Живой.
Глава 5
Магия — не наука, не искусство и не религия.
Магия — это ремесло.
Занимаясь ею, мы не молимся и не загадываем желаний.
Чтобы произвести в мире одну из специфических перемен,
мы применяем волю, знание и умение.
Лев Гроссман «Волшебники»
Утро началось с проверки на профпригодность — моей и беса. Я убила два часа на поисковую медитацию, но две вещи нашла — костер для погибших душ в Долине смерти и некие старые кости в походном рюкзаке вновь прибывшего. Оный возле костей не ощущался, как и нового биения сердца я не услышала, лишь поймала слабые остаточные биоритмы от вещей — новые и незнакомые. Поэтому взялась
Он проснулся с удовольствием. Долго тянулся, катался по кухонному ковролину и старательно его драл. Я понаблюдала за ним, пока завтракала, и заметила:
— Ты же бес, а не кот, так веди себя, как положено.
— Если бы я вел себя, как положено, мы бы с тобой не разговаривали, — оскалилась нечисть. — Кого искать?
Восемь вещей, исключив «отработанных» Химеру и Медузу, я загодя разложила на полу, но «кот», обойдя их, лишь раздраженно сморщился:
— Нет. Никого из этих нет.
— А новых?
Бес вскочил на подоконник, высунулся в открытое окно и долго-долго нюхал воздух. А потом обернулся:
— Нечисть осталась только в холмах. Людей не чую.
Я задумчиво глотнула кофе и уточнила:
— А что именно ты чуешь? Кровь? Или силу?
— Силу. И чем ее больше — тем лучше чую. А с кровью на месте разбираюсь, — и снова оскалился.
— Тогда скажи, друг мой, — я осторожно подбирала слова, — как от тебя можно спрятать силу? Я знаю, что новый человек в городе точно есть, но не могу его найти — не слышу новое сердце. И ты не чувствуешь силу, хотя в этом конкретном персонаже ее должно быть с избытком. Есть ли способ спрятаться даже от тебя?
Бес поскреб за ухом задней лапой, повернулся и посмотрел в упор:
— А каковы твои возможности, ведьма? Ты слышишь новых, а если серьезно проверить каждого? Сколько времени на город? И хватит ли тебя?
Я прикинула:
— Если серьезно и каждого, считывая и запоминая биоритмы… Недели две-три. Но обычно мне хватает звучания сердца и недели.
— А если оно не бьется?
Теперь я посмотрела на него в упор:
— Что ты хочешь этим сказать?
И замолчала, наконец сообразив. Они же знают особенности моей силы, и первое, что спрячут, это биение сердца. А его можно скрыть только двумя способами — временной остановкой или анабиозным замедлением. Я ведь не услышу новое сердце случайно, только если ищу целенаправленно, и на короткие промежутки — на час-два — можно просыпаться и смело ходить в любой личине, даже у меня под носом. И так же скрывается сила. Я же живой человек, а не механический радар, настроенный на определенную частоту, не спящий, не устающий…
— Спячка? — спросила резко. — Но как она возможна без целителя? Только мы умеем так работать с организмом.
— А откуда твои знания и умения, ведьма? — бес склонил голову набок. — От стародавних. Огрызки, но из прошлого.
Всё. Я поняла. Отставив чашку, я подошла к «коту» и от избытка благодарности почесала его за ухом. Он из вежливости и для полноты образа сипло заурчал.
— Не хочешь прогуляться? — улыбнулась ему. — На пару часов. Но никаких искушений, болезней и явлений людям. Тихо, подворотнями и кустами. И нечисть местную не тронь.
— Само собой, поймешь же, — фыркнул бес и сиганул в окно, только хвосты мелькнули в яблоневых ветвях.
Я обернулась на открытый пузырек и нащупала в кармане халата пробку. Не вернется — верну. Пропитался зельем так, что никуда не денется и будет вмести себя смирно. А я пока займусь делом.
Перенеся вещи в гостиную и открыв походный сундук, я зарылась в амулеты и заготовки. Есть два варианта: или они спят полумертвым сном, иногда просыпаясь, или… умеют делать то же, что и Ехидна — подселяться второй душой к человеку, подобно нечисти, и смотреть его глазами. И хранить в своем теле искру жизни.