Ведьмы Алистера

Шатил Дарья

В какой-то момент странной песни — Элиот не запомнил, в начале, в конце или в середине, — Марта тихо воскликнула:

— Они светятся!

Кеторин шикнула на неё, приложив палец к губам. Но Элиот так и не понял, что именно светилось. Единственное, что он заметил, так это то, что, когда Джилс опрокинула чашу, кристаллы, оказавшиеся на полу в луже разлившейся крови, стали красными, словно рубины, и слегка подрагивали, как стрелка компаса.

Затем всё повторилось ещё раз лишь с небольшими отличиями. Перепуганный насмерть волк ползком на животе пытался отползти от

Джилс, борясь за свою жизнь, тихо поскуливая. В этот момент Джилс вновь начала плакать. Крупные слёзы скатывались по её щекам. Перерезая горло, она судорожно всхлипывала и причитала: «Прости… прости… прости…» Элиоту показалось, что, будь у неё свободная рука, она принялась бы гладить животное, пытаясь хоть как-то облегчить его страдания.

Когда маленькой сестрёнке Роя пришлось резать ладонь, она выглядела ничуть не лучше. Бледная, чуть ли не зелёная, она хватала губами воздух, стараясь сдержать рвотные позывы.

И снова странная песня-молитва.

Когда кристаллы оказались на земле, Джилс вылетела из очага и со всех ног понеслась в сторону туалета, зажимая рот перебинтованной ладонью. С другой руки капала кровь, оставляя за ней своеобразный след.

Элиот поднялся и пошёл за девушкой. Общественный туалет бара «Ведьмина обитель» был маленьким: лишь унитаз и раковина справа. Джилс склонилась над унитазом, выблёвывая туда содержимое желудка.

Элиот приподнял её волосы, чтобы она не испачкала их.

Через открытую дверь мужчина краем глаза видел, как Кеторин расстилает на полу огромную карту и раскладывает на ней кристаллы. Но это Элиота нисколько не волновало — склонившись над Джилс, он гладил девушку по спине, надеясь, что это хоть как-то ей поможет.

Вновь обернуться к двери его заставил лишь протяжный и полный ужаса вопль сестры Роя:

— Что там делает мама?!

========== Глава 43. Все дороги ведут в лечебницу… ==========

Прогремевший выстрел вернул Мегги в реальность. Для девочки он прозвучал, как раскат грома где-то вдалеке, но на деле выстрел был куда ближе, чем ей показалось.

Вивьена отскочила в сторону, забрав с собой и боль, которая секундой ранее прожигала Мегги вены.

Собственные ноги не удержали девочку, и она завалилась назад на утрамбованный снег, больно ударившись попой и ободрав ладони. Мегги чувствовала себя, как человек, которого только что разбудили, и толком не понимала, что творилось вокруг — а происходило многое.

— Отойди от девчонки, иначе следующий выстрел уже не будет предупредительным, — пригрозил знакомый голос.

Вивьена зашипела не то как испуганная кошка, не то как змея, потерявшая добычу. Мегги вскинула голову. Перед глазами всё расплывалось, но она точно смогла определить, что всё ещё находится во внутреннем дворе, а невдалеке возвышается колокольня. Сколько прошло времени с того момента, как Вивьена прикоснулась к ней, она не знала. Но на улице было всё так же темно — значит, не так много, как девочке казалось.

— Отойди, — повторил свой приказ мужской голос.

Мегги повернулась в его сторону и своим затуманенным взором смогла всё-таки разглядеть Джона. Он стоял на параллельной

дорожке. Из-за сугроба девочка видела лишь верхнюю часть его тела и лицо: холодный и злой взгляд — ни намёка на улыбку, даже поддельную. Этот взгляд куда больше вязался у Мегги с настоящим Джоном, чем приторная фальшивая улыбочка, которую он то и дело дарил Марте.

За спиной мужчины маячили грозные фигуры, словно группа поддержки. Своеобразная группа, надо заметить. Вместо помпонов — пистолеты, и все дула направлены на Вивьену.

Если каждый нажмёт на спусковой курок, Вивьена превратиться в решето. И никакая магия не поможет. Мегги на секунду представила себе эту картину и внутренне содрогнулась от того, насколько рада была бы увидеть ведьму ничком на красном от крови снегу. Мегги отогнала от себя эти мысли, отказываясь принимать в себе подобную жестокость по отношению к кому-либо, и Вивьена не исключение, несмотря ни на что.

Однако женщина даже не вздрогнула, спокойно стоя под дулами пистолетов, словно те были игрушечными и не могли причинить ей никакого вреда. Уголки её губ подрагивали в намёке на улыбку.

— Опустите оружие, мальчики, — снисходительно предложила она. — Не думаю, что госпоже Демьяне понравится ваше обращение с её послом доброй воли. Вы нарушаете уговор.

— Так же, как и ты, — ответил Джон, даже не думая убирать оружие в наплечную кобуру. — У тебя нет разрешения прибегать к своим… способностям в стенах Церкви.

— Разве?

— Ты не имеешь права пытать наших пленных, — продолжал Джон. — И у тебя тем более нет права свободно расхаживать по Церкви. Тебе выделили комнату, в которой ты должна находиться. Отойди от девчонки, и мы сопроводим тебя в покои.

— Мне кажется, ты что-то путаешь, — зло сощурилась Вивьена. — Я ваша гостья, а не ваша пленница. И я требую к себе подобающего отношения.

Они продолжили ругаться ещё некоторое время. Из Вивьены так и лилась желчь, словно её рот был истоком водопада, а отвратительные слова — бушующей рекой. Джон же вновь спрятался за своей улыбкой вежливого и доброго человека, как за щитом, отгораживаясь от нападок ведьмы.

Но всё это не то чтобы сильно волновало Мегги, как не волновало её и то, что она сидит на снегу и начинает замерзать. Разумнее было вслушиваться в слова своих пленителей, подмечать их распри и недовольство, но в этот момент девочка не могла поступать разумно — её внутренний взор, всё её нутро сосредоточилось на маленькой точке — искорке света в глубине естества.

Магия.

Марта была не права, говоря, что Мегги обычная девочка. Да, её магия не была бездонным колодцем, из которого можно черпать, не останавливаясь, но это была маленькая искорка силы, как только что разожжённый огонь, в который нужно подложить поленьев, чтобы он не потух.

— Девчонка моя, а не ваша! — сощурив глаза, прошипела Вивьена. — Я могу делать с ней всё, что захочу.

— Не в этих стенах, — протянул Джон, продолжая улыбаться. Кому-то другому эта улыбка могла показать обворожительной, Мегги же захотелось сжаться в комочек и спрятаться где-нибудь, где он её не увидит.