Ведьмы горят на рассвете
Шрифт:
– Да не переживай ты, они расстались, – поспешно добавляет Лав. – И остались друзьями, понимаешь? Если хочешь знать моё мнение, я не верю, что настоящая любовь может остаться друзьями. Так что… – её взгляд устремляется к Миру и Аделарду у киоска за деревьями, и в её глазах вспыхивает что-то хитрое. – Не говори Миру, что я рассказала тебе про него с Полиной, ладно?
– Ладно.
В этот момент до нас доносится гонимый по ветру смех. Аделард что-то говорит, смущённо улыбаясь, и лицо Мира тоже преображается от лукавой усмешки. Они оба смеются, выходит звонко,
Ничего душевного не остаётся в его вмиг посуровевших глазах.
Нет, он не видит во мне девушку, которую однажды любил. Он видит ведьму, которая использовала магию, чтобы убить невинных людей. Он меня презирает.
– А что насчёт Влада, Лав? – спрашиваю я, заставляя себя отвернуться.
– Влада? – она мотает головой, её серьги-кольца качаются в такт. – Прости, не знаю никаких Владов. А что? Друг твой?
– Да. – Какой смысл врать? – Мир упоминал его, но не сказал, как они познакомились.
– Ну, если мы говорим о друзьях Мира, то да, есть у него один загадочный.
– И как этот его друг выглядит? – моя надежда вновь пробуждается.
Лаверна долго о чём-то думает, вижу, как мысли несутся в её зрачках. Потом, очевидно, что-то решив, она облизывает губы, придвигается ко мне ближе, словно чтобы поделиться секретом, и только тогда говорит тихонько:
– Я видела его всего раз и давно. Мир явно предпочитает держать этого приятеля при себе. Но тот привлекательный, подбородок вверх, точно время всей вселенной принадлежит ему, и… есть в нём что-то печальное, знаешь? Будто он много чего повидал, и это для него тяжкий груз.
– А его глаза? Не кажутся до странности тёмными? Пронзительными? Может, даже немного опасными.
– Опасными? Разумеется, сказала же, он привлекательный. И… – она делает паузу, склоняясь ещё ближе, и её терпко-сладкие духи бьют мне в нос. – Почти уверена, он владеет магией, Яра. Как была у тебя. Когда на него смотришь, не можешь сопротивляться и не терпится сделать всё, что бы он ни попросил, но как только он о тебе забывает, как только отводит взгляд… Всё внутри переворачивается и хочется убежать.
У меня сводит челюсти от одной только мысли. «Это он». Именно так действует магия, так затуманивает рассудок. Люди чувствуют, что что-то не так, ощущают угрозу, но не понимают, откуда та исходит, и не могут ей противиться. Это как стоять у края обрыва – прыгай или беги.
– Можно кое о чём спросить? – говорит Лав, её голос становится серьёзным.
Я киваю.
– Ты и правда могла заставлять людей чувствовать всё, что хотела? Когда была ведьмой?
– Да.
– Ох… Хотелось бы мне обладать подобной силой. – Она отстраняется, покидая моё личное пространство, и больше ничего не говорит. Я тоже молчу. Наблюдаю, как продавщица сворачивает свежеиспечённую вафлю, протягивает Аделарду и начинает печь вторую. Я не говорю Лаверне, что магия – злая цена за чьи-либо чувства. Они ненастоящие, и ты будешь об этом знать. И люди вокруг будут знать, хотя и не понимать почему. Это любовь, рождённая не из уважения, а из страха. «Ложь».
Новый пузырь жвачки лопается у меня за плечом, а потом всё внезапно и резко
Время будто замедляется, когда мысли начинают кружиться быстрее у меня в голове. «Твой выбор, твоя ложь…»
Она может умереть.
Я могу позволить Лав задохнуться. Легко. Глупая жвачка, глупый несчастный случай, глупая смерть. И на одного человека меньше между мной и свободой.
– Помо… п-по… – Лав кашляет, задрожав, отчего шершавое бревно под нами тоже качается. – Помоги…
Уставившись на неё, я ничего не делаю.
Время тянется всё медленнее.
Мои мысли несутся всё быстрее.
Она никто. Симпатичная девчонка с длинными ногами, препятствие на моём пути побега из проклятой тьмы навсегда. На пути избавления от прошлого.
Лав кашляет громче – безрезультатно.
Мои руки сжимаются в кулаки, но я по-прежнему сижу неподвижно. Ещё минута, и Лаверна никогда никому не расскажет о том, кто теперь Полина. Никто меня не обвинит. Никто меня не поймает. Более того, я могу сохранить энергию её погибшего юного тела в своём кулоне, и тот сгенерирует достаточно магии, чтобы уничтожить мои кости. Всего ещё одна смерть в моём списке, и я свободна. «Проще простого».
– Я-Яра… – на глазах у Лав наворачиваются слёзы, её рука хватает меня за рукав свитера. – Помоги…
Мои глаза перемещаются на киоск, но Аделард с Миром на нас не смотрят. Почему они не смотрят? Почему они не придут и не спасут Лаверну? Почему вселенная снова даёт мне выбор!
«Мне интересно, сделала ли ты всё то, что сделала, ради удовольствия…» – эхом отдаются слова Мира в мыслях.
«Твой выбор, твоя ложь, твоя смерть».
Нет.
Положив одну ладонь поверх кулона, на свитер, я кладу вторую на дрожащее плечо Лаверны. Змейка тепла проносится по телу, и последняя искра магии, что у меня осталась, отправляется человеку в нужде. Мышцы на шее у Лав дёргаются, она охает и выплёвывает жвачку.
– О, Боже… – стонет она, делая наконец столь желанный вдох. – О. Боже. Мой!
«Боюсь, Бог тут не при чём».
Смахнув с ресниц слёзы, Лав моргает, уставившись на жвачку на земле, потом на меня. Её взгляд медленно фокусируется, когда она осознает, что произошло, и понимает, что у меня есть какой-то источник магии. «Ну вот и всё». Я спасла её и обрекла себя.
Однако вместо того, чтобы что-то спрашивать, Лав вдруг начинает нервно смеяться.
– Спасибо, Ярослава. В какой-то момент я подумала… подумала, ты будешь просто наблюдать, как я умираю.
«Я тоже так думала. Хотела. Планировала».
Натягиваю на губы улыбку:
– Ну что ты, Лав.
9. Ярослава
Лаверна не упоминает о произошедшем. И не говорит Миру с Аделардом, что я использовала магию, чтобы помочь ей, и от этого я переживаю лишь больше. Жду вопросов, расспросов, допросов…