Ведьмы горят на рассвете
Шрифт:
– Кто нашёл тело? – спрашиваю.
– Я, – признаётся Лав после паузы. Все её отрепетированные речи и улыбки пропали, и под маской напускного дружелюбия и блестящих серёжек она оказывается обыкновенной, усталой девушкой. Заметив немой вопрос в моих глазах, Лав опускает плечи. – Не смотри на меня так. Мы с Джасной снимаем квартиру неподалёку, и тут можно срезать до ближайшей автобусной остановки, я каждый день по несколько раз тут ходила. Но не могу даже думать теперь о том, чтобы ночевать в одиночестве, без неё. Слава ангелам, Мир позволил мне пожить у него.
Снова озадаченно смотрю
– А где она лежала? – спрашиваю я, указывая пальцем. – Тут?
Лав кивает.
– Прямо тут? А где тело сейчас?
Сдвинув брови, Мир присаживается на корточки рядом со мной.
– Полагаю, в морге, – говорит Аделард, наблюдая за нами. – А что?
– Не захоронено? – скашиваю глаза на Мира, однако он не отвечает.
– Нет, – отзывается вместо него Аделард. Обычно всегда ясно, кто в компании друзей занимает должность так называемого негласного лидера, кто принимает решения, а кто этим решениям следует. Однако Мир с Аделардом? Загадка. Кажется, будто Мир нарочно держится в тени, наблюдает, делает пометки в уме, однако ничего не предпринимает. Вопрос лишь: до каких пор?
– То есть тела у вас нет? – настаиваю я, всё ещё глядя на Мира. Мне хочется протянуть руку и встряхнуть его, заставив мне отвечать. И я ведь могу это сделать, он достаточно близко.
Тоже измерив взглядом расстояние между нашими коленями и придя, очевидно, к схожим, но неприятным для него выводам, Мир стискивает челюсти и поднимается. Ни слова.
– С чего нам держать мёртвое тело у себя? В шкафу? – голос Аделарда звучит наполовину с изумлением, наполовину с отвращением.
– Потому что вы либо мне врёте, – говорю я, тоже выпрямляясь, – либо идиоты. Либо и то и другое. – Вокруг ни единого признака борьбы или же того, что было использовано смертельное заклинание. Если бы Джасна умерла на этом самом месте из-за магии, трава бы вокруг тоже выглядела мёртвой. Однако она даже не пожелтевшая или обожжённая, и всё здесь так, словно ничего и не произошло. Что может означать лишь одно. – Джасна не мертва.
Диковинный стон вырывается изо рта Лав, что-то среднее между ужасом и облегчением.
– Поясни, – требует Мир.
«Я и правда незаменима».
– Ну, эта… техника, обращающая людей в статуй из металла, в общем-то не предназначена для убийства. Она как ловушка. Ты же сам сказал, Мир, серебряный покров предназначен для того, чтобы тело заморозить, сохранить. Логично, что кто-то мог бы сделать это, чтобы потом подбросить труп через месяц-два куда-нибудь подальше от настоящего места преступления, когда все улики уже исчезли. Но опять же, зачем подбрасывать труп, который всё ещё заморожен в серебре, не расколдовав? Тогда же трюк становится очевидным. Вашего убийцу что, прервали, не дав завершить начатое? Тут? Сомневаюсь.
– Получается, Джасну бросили тут специально? – глаза Лаверны округляются.
Киваю.
– Её и полагалось
– Святые ангелы. А это… больно?
– Нет, Лав, не больно. Ты не дышишь, ничего не чувствуешь, не понимаешь, что время идёт. Это как бесконечный момент между сном и пробуждением.
Поморщившись, Ади спрашивает:
– С тобой было так же?
– Нет, я знала, что моё время ускользает. – Однако вопрос заключается в том, кто и почему оставил спящую девушку в качестве послания? Предупреждения? Если она должна была напугать играющих с магией, то явно не напугала. Украдкой смотрю на Мира. Расправив плечи, он стоит теперь спиной к нам, невозмутимо и сдержанно, глядя куда-то на воду. Лаверна сказала, что Мир с Владом были – или до сих пор являются? – друзьями. А Мир спрашивал, убил ли меня Влад… «Нет, но это же абсурдно!» Только не Влад. Он ведь был тем, кто изначально дал мне шанс стать сильной, не может он быть нашим убийцей.
– Получается, мы можем разбудить Джасну? – уточняет Аделард.
Качаю головой.
– Только тот, кто проводил ритуал, может обратить ритуал. – Это плохо, но в то же время и хорошо. Если Мир думает, что Влад виновен во всём происходящем, то он тоже будет Влада искать, как и я. А это даёт мне причину задержаться рядом подольше, не просто притвориться полезной, а по-настоящему помочь в расследовании, тем самым помогая себе.
– Но есть кое-что, что мы можем попробовать, – я гляжу на Лаверну, а потом на Ади. – Я знаю одно зелье, которое может помочь нам заглянуть в последние воспоминания Джасны. Мне понадобятся кое-какие травы, её личная вещь, например платок или перчатка, и… – «Магия, которой я больше не владею».
– И ты не можешь это сделать, – словно прочитав мои мысли, Мир с пугающей быстротой разворачивается.
– Нет, могу! – вру я. Слишком поспешно, слишком неприкрыто, но мне ведь нужно выглядеть полезной. – Зелье называется морокс.
– Погодите, разве Нилам называет ту дрянь, которой приторговывает в ночном клубе, не мороксом? – спрашивает Лав. Она выкинула вафлю в кусты и теперь снова медленно становится прежней, уверенной собой.
«Нилам». Парень, который ночью возмущался из-за моего воскрешения. Ещё один человек, который знает, кем теперь является Полина, ещё один стражник моей истинной натуры.
– Да, я ему позвоню, – вытаскивая из кармана телефон, Мир отправляется в сторону главной аллеи. Никаких прощаний, никаких «идите за мной», никаких благодарностей.
– Как заметила Ярослава, это зелье, – Аделард многозначительно смотрит на Лав, – а не наркотик, чтобы им приторговывать.
Отвечая, Лав корчит гримасу:
– Нет, Ади, это наркотик, если он взбалтывает тебе мозги и оставляет их поджаренными как куриные крылышки.
Раздражённо вздохнув, Аделард лишь отправляется следом за Миром, в который раз тактично отказываясь от спора. Будто его натренировали вести себя как джентльмена.