Ведьмы с Восточного побережья
Шрифт:
В таких случаях Фрейя всегда рада была помочь и с удовольствием пользовалась даром, но весьма осторожно и украдкой, ибо даже использование таких природных способностей находилось под запретом. Но она же, в конце концов, не магию применяла! Это происходило помимо ее воли — она просто видела!Фрейя могла лицезреть и мотив преступления, и его совершение. В общем, невольно получалось так, что она всегда «держала руку на пульсе», поскольку почти все жители Нортгемптона — чаще или реже — бывали в баре. Она первой узнавала, кто украл деньги из кассы в магазине, кто взломал замок гостевого домика, а кто осквернил школьное здание. Если раньше полицейские проявляли скептицизм в отношении ее осторожных предположений, то теперь от подобного недоверия не осталось и следа. Только один офицер продолжал изводить ее требованиями объяснить, почему у нее возникли подозрения. Поэтому Фрейя и считала весьма странным то, что пока не могла понять, кто напал на чету Тэтчеров. Пожилая пара пользовалась среди горожан любовью и уважением. Но, вероятно, на сей раз полиция права — произошел случайный акт насилия со стороны некоего чужака. И все же Фрейе не давала покоя загадка, которую ей так и не удалось объяснить.
Она подала заказанные напитки Дэну и Аманде и улыбнулась, глядя на них. Они праздновали первые недели любовных отношений, что-то вроде медового месяца. Нынешние любовники обычно долго тянули со свадьбой, а порой и вовсе открыто жили вместе много лет подряд, так что их официальные «медовые месяцы» оказывались полностью лишены и меда, и лунного света. Секс носил чаще всего «садовый» характер и исполнялся в «миссионерском» стиле. Эти пары гораздо сильней возбуждались при виде плюшевой роскоши гостиничных номеров, чем при виде обнаженных тел друг друга. Дни, когда дрожащая невеста-девственница робко ложилась в брачную постель и до подбородка натягивала холодную простыню, давно миновали. Теперь все поклонялись тому же божеству, что и Фрейя, и она благословляла их улыбкой и щедрой бесплатной выпивкой.
Преподобный отец с супругой заказали бутылку приличного вина, а Блейк потребовал пива. Фрейя выставила напитки на барную стойку и повернулась к последнему клиенту, мэру.
— Что я могу предложить вам, сэр? — спросила она.
— Виски, чистый. Спасибо, Фрейя.
— Рада услужить, — откликнулась она. Тодд Хатчинсон был молод, ловок, обходителен и честолюбив. Насчет Нортгемптона у него имелись большие планы, а нынешнее место в мэрии он занял благодаря мощной поддержке таких людей, как Блейк Аланд. Молодой мэр пользовался в городке популярностью, но Фрейя была в курсе, что ее сестра, например, его терпеть не может. Особенно сильно она невзлюбила Тодда после того, как узнала о его намерении продать библиотеку. Бедная Ингрид! Все равно она ровным счетом ничего не сможет поделать, если предложение мэра будет одобрено.
В отличие от Ингрид, Фрейя ничего против Хатчинсона не имела. Он отличался вежливостью и давал щедрые чаевые. Он был женат на журналистке из местной газеты, ведущей новостной колонки. По слухам, его жена стояла в очереди претендентов на должность онлайн сотрудника государственного интернет-сайта. Возможно, именно по причине ее столь сильной увлеченности работой Тодд был вынужден постоянно прибегать к просмотру порнофильмов. Строительство каждым из супругов собственной карьеры означало только одно — друг другу они уделяли крайне мало времени, что, разумеется, очень плохо. Фрейя подала мэру заказанный виски, повернулась к нему спиной и отошла в глубь бара.
— Как-то сегодня тихо для пятницы, — сообщил ее босс, Сол МакЛафлин, унаследовавший отель «Север» вместе с баром от вышедшего на пенсию брата. Сол — пожилой весельчак лет семидесяти — являлся обладателем косматых бровей и утробного смеха. Фрейю он взял на работу сразу же и вел себя с ней как добрый и достойный дедушка. Когда он громко откашлялся, прикрывая рот носовым платком, а потом несколько раз высморкался, она слегка его поддразнила:
— Вы не заболели? Очень уж грозно все это звучит.
— Аллергия, — пожал плечами Сол. — Должно быть, погода меняется. — Он снова высморкался и вздохнул, глаза у него слезились. — Всегда она на меня в июне нападает. — И действительно, дождливая весна резко сменилась влажным, удушливым летом. Воздух казался еще более плотным и тяжелым, чем обычно. Да и жара стояла поистине мучительная, такая редко бывает в начале июня.
— У нас впрямь похороны. Кто умер-то? — мрачно пошутил Сол, шаря в компьютере.
Фрейя пожала плечами. Уж она знала, кто виноват — она сама. Точнее, бушевавшая в ее душе мрачная энергия. Но она была бессильна. Развеять мрак, столь тесно связанный с ее настроением, она не могла. Вечер получился совершенно пропащий. Впрочем, трудно ожидать, чтобы человек постоянно сохранял и собственную бодрость духа, и поддерживал веселье в окружающих. Вдруг Фрейя заметила — кто-то у дальнего конца П-образной стойки призывно махнул ей рукой. Выяснилось, что это Беки Бауман. Она поглощала мартини, словно газированную воду. Один бокал тотчас же сменял другой.
— Еще? — спросила у нее Фрейя.
— А почему бы и нет? — Беки вздохнула, глядя на мужа, который флиртовал с приглашенной им девицей. Беки и Росс недавно разошлись. Женаты они были совсем недолго, но успели стать родителями полугодовалого малыша. Фрейя видела, как некая тьма окутала и поглотила любовь, некогда соединявшую их. Усталость и вечное недосыпание привели к бесконечным ссорам, после которых оба супруга чувствовали себя еще более несчастными и неудовлетворенными. В конце концов Росс заявил, что с него хватит, и переехал на другую квартиру.
В данный момент он был поглощен беседой с Наташей Мейлс, бывшей моделью и одной из тех жительниц городка, которые характеризовались словом «слишком». Наташа была слишком богатая, слишком хорошенькая и чрезмерно разборчивая. Короче говоря, слишком хороша для любого мужчины, который вздумал бы с ней сблизиться. Такие «Наташи Мейлс» во всем мире имеют о себе исключительно высокое мнение и не способны ни с кем ужиться. Странно, что она приняла приглашение Росса Баумана, который пока даже не развелся.
— Что с нами случилось? — спросила Беки, глядя, как Фрейя делает ей новую порцию мартини. — Я ведь его ненавижу. По-настоящему. И не знаю, как мне жить дальше.
Перед внутренним взором Фрейи возникла очередная сцена их недавней семейной жизни. Очередная изматывающая ссора завершилась насилием, хотя раньше такого не случалось. Замелькали кулаки, заплакал ребенок, один столкнул другого с лестницы… Фрейя отвернулась. Она колебалась. Что бы там ни думали ее мать и сестра, она действительно никогда никакого колдовства не применяла, готовя свои фирменные коктейли. Фрейя просто старалась сделать их повкуснее. И то, что ее напитки пользовались большой популярностью, было всего лишь побочным эффектом, остаточным проявлением ее наследственной способности к магии. Все, за что бралась Фрейя — любые блюда, — всегда имело поистине восхитительный вкус.