Ведогони, или Новые похождения Вани Житного
Шрифт:
Лешак же замотал головой и закричал:
— Нет, есть Белезай! Белезай холоший, Белезай живой!
— Конечно, хороший, — подтвердил Ваня и повернулся к Стеше, которая наконец перестала реготать и принялась дергать его за рукав, дескать, кто это такой…
— Лешачонок это… Лесной ребенок, — шепнул мальчик.
Но удивляться времени у Стеши совсем не было, потому что лесной ребенок как свистнет в три пальца: так что уши пришлось зажимать. И на свист из леса выбежал… волк Ярчук [29] собственной персоной! Десантница сказала: «О–ёй!» — и за Ванину спину спряталась.
29
Ярчук– Собака, чуявшая приближение демонов, называлась ярчук. Верили, что у таких собак будто бы во рту волчий зуб, а под шкурою сокрыты две змеи-гадюки. Ярчук обладает чудесным свойством чуять черта и наносить колдуньям неисцелимые раны. [Ред.]
А волк оскалил зубы и остановился у ног лешачонка. Тот ткнул острым когтем Ваню в живот и стал представлять его Ярчуку:
— Это — Ваня!
Волк в ответ рыкнул.
— Это… — тем же манером Березай ткнул в пузо девочки и застрял на полуслове, но десантница быстро сориентировалась и подсказала: — Это Стеша.
Ярчук зарычал громче.
— Мы! — сказал Березай важно и обвел рукой то ли всех четверых, то ли весь лес.
— А где Цмок, Березай? — спросил мальчик. — Где Соснач, Додола [30] ? Где родители-то твои?..
30
Додола у древнейших славян была богиней лета, как времени года и лета человеческой жизни – молодости. [Ред.]
— Нету! — развел лешачонок руками. — Ушли!
— Куда ушли?
— В длугой лес!
— А тебя бросили?!
Лешак затряс зеленоватой башкой:
— Белезай большой! Белезай сильный! — лешачонок подбежал к ближайшей березке, обхватил покрепче стволик, понатужился–понапружился — и вырвал ведь деревце из земли, прямо с корнями!..
— Вот это да! — воскликнула Стеша. — Молодец! Ничего себе лесной ребенок! — глаза ее загорелись: — Поедем-ка с нами! Чего тебе тут сидеть?.. Мы в горы едем, одного человека выручать, нам такие, как ты, силачи во как нужны!
Но Ваня дернул десантницу за подол и зашипел:
— Ты что, не видишь: ему не одиннадцать или «почти четырнадцать», ему два годочка всего! Весной исполнилось! Не нужен он нам! За ним самим смотреть надо, куда дитёнка тащить в такой путь!
— Хорош дитёнок! — выдернула Стеша свой подол. — А сила-то у него богатырская! Неизвестно, что там нас ждет, на Кавказе… Берем его — и всё тут!
— Дак он же голый! — вытащил Ваня свой последний козырь.
— Ничего, мы его приоденем! — отбилась девочка.
Раз уж всё равно придется брать лешачонка с собой, — видать, Стешу с этой идеи теперь не сбить, — Ваня решил, что, в самом деле, надо бы его как-то приодеть… Магазинов в лесу нету, придется идти в ближайшее теряевское сельпо. Стеша с этим согласилась. Выходить на трассу с голышом было нельзя, но обок дороги, Ваня решил, продвигаться всё же можно. Так и сделали.
Березай безропотно побежал за новыми друзьями.
Лешачонок ходил так, что дай Бог всякому, да попутно раскачивался на ветках деревьев, да еще и круги наматывал по лесу, но неизменно возвращался на тропу. Ярчук не отставал от него ни на шаг.
К Теряеву подходили уже в сумерках — теряевские псы, издали учуяв волка, подняли такой лай, что, небось, всё село всполошилось. Было решено оставить голыша с волком в перелеске, а самим смотаться в сельпо и купить чего надо. А после уж решать, что делать дальше.
Когда Ваня со Стешей подошли к магазину, оказалось, что он уже не работает: окно было закрыто ставнями и заложено скобой с висячим замком в полпуда, такой же висел на дверях.
— Что будем делать? — спросил Ваня. Дескать, это ты хочешь тащить лешачонка с собой, так вот и решай!
— Как ты думаешь, что это? — Стеша показала на длинное строение, возвышавшееся на взгорке.
— Наверное, клуб! — решил мальчик.
— Пошли туда!
— Зачем?
— Пошли–пошли…
Клуб тоже оказался заперт, на двери висел еще один амбарный замок. И уже совсем стемнело.
— Надо бы и о ночлеге подумать, — проворчал Ваня. — Не всё же о наряде для лешака заботиться…
Стеша, не отвечая, оглянулась: окошки в домах горели, но народу на улице не было. Обошли клуб кругом, на стороне, обращенной к лесу, обнаружили черный ход, но и он был заперт. Тогда Степанида Дымова выдернула из волос заколку, подмигнула Ване — и принялась вертеть ею в чреве замочка, он тут же и сдался. Распахнув дверь, Стеша с важностью провозгласила:
— А вот тебе и ночлег!
Пробирались во тьме, натыкаясь на какие-то предметы. Стеша нащупала выключатель — и включила свет.
— Ты что! Увидят! — воскликнул Ваня.
— Кто? Ярчук с Березаем? Окна–те на лес ведь выходят…
Дверцы одного шкафа оказались распахнуты, оттуда вывалилась волейбольная сетка, поскакали по комнате мячи, забрякали по полу «городки». Стеша своим излюбленным способом открыла и второй шкаф, оттуда вывалился красный бархатный флаг с кистями, надетый на позолоченную пику (который в падении едва не заколол девочку), лежали праздничные транспаранты. Стеша, успевшая поймать пику, в задумчивости глядела на всё это добро. А потом велела привести сюда Березая, дескать, пускай привыкает по–людски ночевать, под крышей.
Легко сказать — привести Березая! Лешачонка-то Ваня быстро сыскал, и согласился идти с ним лешак, стоило только промолвить, что к Стеше они идут. Дак ведь и Ярчук за лешаком увязался!
— Собаки-то не любят волков! — сказал Ваня в пространство, надеясь, что Ярчук его поймет. — А мы в лесу ночевать не будем, Березай же ночует с нами…
Волк на Ванины речи только клыки оскалил, но лешачонок что-то провыл ему не то по–волчьи, не то по–лешачьи — и Ярчук остался на тропе. Уходя, Ваня обернулся: так ведь и сидит, где его оставили. Ученый волчок–от!..
Мальчик задами провел голыша к месту ночлега, хорошо, не нарвались по дороге на какую-нибудь бабу, вот бы визжала-то! Если уж десантницу истерический хохот обуял при виде голого мужичка, так о простой бабе-то что говорить… Не будешь же каждой объяснять, что это, де, двухлетка неразумный, что с него возьмешь!
К дверям-то Ваня подвел лешака, а вот внутрь заходить лешачонок напрочь отказался! — Не лес да не лес, — заладил. Мальчик тогда указал ему на стены бревенчатые, на деревянную дверь и сказал: