Ведро алмазов
Шрифт:
– Чтобы не путались под ногами, – заявил Конь.
– Правильно, а то погрузят случайно не тот, – сразу согласился Хват.
У меня мелькнула сумасшедшая мысль. А не использовать ли мне это обстоятельство. Ведь ни Хват, ни Конь, после того как они поменяли местами столики, теперь и близко не подойдут к той кучке в углу, куда они перенесли остальные четыре, и где после рокировки, по их мнению, должен находиться тот, единственный с бриллиантами. Они теперь друг перед другом будут изображать невинность, и усиленно, показушно, стеречь единственный, подмененный. А вот цех, как только загрузится Брехунец, постараются закрыть на все запоры и
Между тем, в цех-склад один за другим потянулись забойщики козла. Один помог пошире открыть ворота, другой сел за погрузчик. Двое прошли в глубь цеха.
– Грузимся? – послышался вопрос одного из них.
– И так опаздываем, – подтвердил Хват.
Для меня наступал ответственный момент. Я должен был незамеченным выскользнуть из цеха. Когда Брехунец стал задом подавать и все внимание окружающих было отвлечено на фуру, на то чтобы она не зацепилась в проеме ворот, я как уж выскользнул из своего укрытия и стал вдоль стенки пробираться к двери. Хват и Конь стояли с другой стороны машины, рядом с тем, единственным, уже три раза обмененным столиком.
Эх, будь, что будет, увеличу наши шансы еще на двадцать процентов. Из общей кучи оставленных без пригляда четырех шахматных столиков, я выхватил один, и направился к двери. Хват-Барыга и Конь не видели меня. Для виду сердясь, они честерили Брехунца за поздний приезд. Никем незамеченным, со столиком под мышкой, я выскользнул из цеха.
И только тут я увидел, что попался в мышеловку. Мимо Брехунца никак я не мог проскочить. Мне надо было пересечь пространство прямо перед автомобилем, пересечь – значит попасться ему прямо в лапы, и назад хода тоже не было, там уже слышался голос рабочих открывающих кузов. Один из них, помня, что нас с Данилой было двое, увидел меня, узнал и, думая, что я еще ношусь с обменом, сказал:
– Теперь, не до тебя мальчик, приходи в понедельник.
А мне срочно надо было куда-нибудь спрятаться. Моим спасительным убежищем становилась курилка. Ноги сами так и несли в нее. Я решил здесь пересидеть, спрятавшись за водруженный на бочку, импровизированный стол для игры в домино.
А Брехунец уже подравнял машину и заглушил двигатель. Я выглянул из курилки и обомлел. Левый глаз у него смотрелся переспелой сливой. Знатно видно приложился Данила каблуком. То-то Хват всю дорогу намекал на долгожданную встречу. Если Брехунец ненароком захочет закурить, соблюдая противопожарные правила, подумал я, мне отступать будет некуда. И в цех назад нельзя. Там могут возникнуть свои неприятности. Вдруг жулики Хват с Конем обнаружат, что один столик пропал? Сразу ведь оба подумают о том, что он может быть с бриллиантами.
Во попал, никого выбора. Я затосковал. Как быть?
С одной стороны, конечно, если меня увидит Брехунец, ничего страшного не случится, не я поставил ему синяк, драться не полезет, ну и что, что он видел меня на стене. А с другой стороны, он знает, что мы с Данилой неразлучные друзья, может надавать мне по шеям и попросить передать алаверды моему приятелю. Или еще хуже – дурак может разораться, и спросить, что я тут делаю, поднимет шухер, выскочат Хват и Конь, увидят меня со столиком, заподозрят неладное. Вдруг начнут пересчитывать кучку в углу, а там одного не хватает. Хороша перспектива. Я уже пожалел, что решил увеличить наши шансы. Жадность, говорят, до добра никого не доводила, и я не был исключением из правила.
В
Брехунец в отличие от Хвата оказался дисциплинированным. С сигаретой во рту он вылез из кабины и спросил одного из рабочих:
– Где курилка?
– Там, – видно ему указали на мое укрытие.
В запасе у меня оставалось немного времени. Надо было куда-то прятаться. Спрятаться в бочку со столиком я не мог, в ящик с тряпьем тоже. А Брехунец приближался.
Когда, свернув за угол, в курилке он увидел меня, то в первый миг оторопел и застыл от неожиданности. Потом на его лице появилась нехорошая ухмылка, шаг стал вкрадчивым, кошачьим, а сигарета картинно съехала в уголок губ. Передо мною стоял киношный вариант зловещего бандита. Целый глаз источал желтую ненависть и ничего хорошего не предвещал. Значит он и меня видел на заборе у Хвата.
– Цыпа… цыпа… – позвал Брехунец и смачно плюнул на землю, – где твой дружок? Где Данила? Вижу ходишь на двоих, счас подергаю я их.
Угроза Брехунца была нешуточная. Отступая, я попятился в дальний угол курилки и присел со страха. А он вместо того, чтобы медленно приближаться, вдруг совершил непростительную ошибку. Мое безвыходное положение привело его в состояние эйфории, он даже издал победный клич, и как тигр кинулся на меня. Поторопился он. Пока сидел, я приготовил ему асимметричный ответ.
Песок зажатый у меня в ладони полетел в ясные очи нападающего. Он не ожидал такого коварства с моей стороны и по инерции все еще тянул руку. За нее, я и дернул. Брехунец лбом врезался в стену курилки и взвыл.
– Вот тебе и цыпа, петух ощипанный, не угомонишься, хвост совсем повыдергаю, – пригрозил я своему обидчику.
Из телефильмов мне было известно, что в аналогичных случаях противник вырубается минут на двадцать, пока не прочистит глаза. Но я не учел, что у Брехунца под одним глазом был фингал, глаз заплыл и видимо песок в него не попал. Началась погоня.
Я вихрем несся к проходной. Еще издали мне были видны открытые ворота. Фора перед Брехунцом у меня должна была быть приличная. Но когда метров через тридцать я скосил назад глаза, то увидел, как он меня нагоняет. Брехунец прихрамывал на одну ногу и свирепо таращил глаза.
– Стой! Стой, кому говорю!
Его угроза только придала мне скорости. Я понесся, как катер на подводных крыльях. На проходной одна створка ворот не была закрыта. Выскользнув в нее, я повернул налево, и побежал вдоль забора. Попадаться в руки разъяренному водителю Камаза мне совершенно не хотелось. А он не отставал, но и не приближался, решил видно взять меня измором.